Эрота была Илития. После Олена были поэты Памф и Орфей: у того и у другого есть гимны, написанные в честь Эрота, чтобы Ликомиды пели и их во время священных таинств. Я их читал, когда мне пришлось беседовать с дадухом (факелоносцем). Но подробнее об этом я говорить не стану. Гесиод же или тот, кто под именем Гесиода составил «Теогонию», я знаю, написал, что вначале был Хаос, а затем явились Гея, Тартар и Эрот. Сапфо с Лесбоса написала много гимнов в честь Эрота; но как она в них говорит об Эроте, противоречит один гимн другому. 3. Впоследствии для феспийцев изваял из меди Эрота Лисипп. А перед тем статую Эрота создал из пентеликонского мрамора Пракситель. Что касается истории с Фриной и той хитрости, которую эта женщина употребила по отношению к Праксителю, то об этом я рассказывал в другом месте. В первый раз статуя Эрота была увезена из Феспий, как говорят, тогда, когда в Риме властвовал Гай (Калигула). Клавдий вернул эту статую феспийцам. Вторично она была увезена Нероном в Рим, где она и погибла во время пожара. Из этих двух людей, совершивших по отношению к богу столь великое нечестие, один, Гай, давая воину (из своей стражи) все время один и тот же пароль со скрытой насмешкой, довел этого человека до такой ярости, что, когда он еще раз дал этот пароль, он был им убит. Что касается Нерона, то, не говоря уже о его поступке с матерью, он запятнал себя дикими и безбожными выходками со своими законными женами, где не было места Эроту. Статуя Эрота в Феспиях, существующая и до нашего времени, — это творение афинянина Менодора, подражавшего произведению Праксителя.
4. Тут есть и Афродита, произведение того же Праксителя, и изображение Фрины. Обе — и Фрина и богиня — изваяны из мрамора. В другом месте есть святилище Афродиты Меланиды (Черной), театр и площадь, заслуживающие осмотра. Тут стоит медная статуя Гесиода. Недалеко от площади — медная статуя Ники (Победы) и небольшой храм Муз; в нем стоят статуи из мрамора небольшого размера.
5. Есть у феспийцев и храм в честь Геракла; жрицей в нем является девушка, несущая эту службу до самой своей кончины. Причиной этого, говорят, было следующее: у Фестия было 50 дочерей, и с ними со всеми в одну и ту же ночь сочетался Геракл, со всеми, кроме одной, которая одна только не пожелала сойтись с ним. (Разгневанный на нее), Геракл решил наказать ее тем, что осудил ее на всю жизнь остаться девушкой и быть жрицей в его храме. Я лично слыхал другой рассказ, будто Геракл в одну и ту же ночь имел связь со всеми дочерьми — девушками Фестия, и что все они родили ему сыновей, а самая старшая и самая младшая — даже двойни. Первый рассказ я не могу считать верным, так как едва ли Геракл мог прийти в такой гнев по отношению к дочери своего друга. Кроме того, когда он еще жил среди людей, наказывая других, позволявших себе насилия, и особенно за преступления по отношению к богам, как мог бы он воздвигнуть самому себе храм и назначить жрицу, как богу? В действительности этот храм мне показался более древним, чем время Геракла, сына Амфитриона, и принадлежит, вероятно, так называемому Гераклу из Идейских дактилей, тому самому, храмы которого, по моим разысканиям, были и у эрифрейцев в Ионии и у тирийцев. Да и беотийцы не могли не знать имени этого Геракла, поскольку, говорят, они сами поручили наблюдение за храмом Деметры Микалессии этому Идейскому Гераклу.
1. Из всех гор Эллады Геликон обладает наиболее плодородной почвой и весь зарос культурными деревьями; так, кусты земляничного дерева, густо поросшие по нему, дают здесь повсюду прекрасную пищу для коз. Живущие по горе Геликону говорят, что все травы и коренья по этой горе никогда не причиняют смерти человеку. Даже у змей травы здешних лугов делают их яд более слабым, так что многие, укушенные ими, обычно избегают смерти, если обратятся к какому-нибудь ливийцу из племени псиллов или вообще примут какое-либо подходящее противоядие. 2. Достоверно известно, что яд наиболее ядовитых змей вообще в равной степени гибелен как для людей, так и для всех животных, но что сила яда у них зависит главным образом от того, чем они питаются. Так, я знаю — а это я слыхал от одного финикийца, — что в горной Финикии особенно ядовитыми делают гадюк коренья, которыми они питаются). Он говорил, что сам видел человека, который бежал от нападения гадюки; спасаясь, он влез на дерево; подоспевшая гадюка дохнула струей яда на дерево — и человек перестал жить. Вот что я слышал от него.
А вот в стране арабов с теми гадюками, которые живут под кустами бальзамового дерева, насколько я знаю, происходит другое. Величина куста бальзамового дерева приблизительно такая, как у миртового куста, а листья его такие же, как у зелени майорана (душицы). Арабские гадюки в большем или меньшем количестве живут под каждым кустом. Пищей им служит сладкий сок бальзамового дерева, да и вообще они любят жить в тени растений. Когда наступает пора для арабов собирать сок бальзама, каждый из них несет против этих гадюк две деревянные палки и, стуча по дереву, прогоняет гадюк; убивать их они не хотят, считая их посвященными этому бальзамовому дереву. Если кому случится быть укушенным этими гадюками, то рана похожа на рану, нанесенную железным оружием, но яда их бояться не приходится: так как эти гадюки питаются самым душистым соком, то и их яд, смешавшись с ним, превращается из смертоносного в более безвредный. Таковы-то там случаи.
1. Говорят, первыми людьми, которые на Геликоне принесли жертвы Музам и нарекли эту гору священной горою Муз, были Эфиальт и От; они же основали и город Аскру. Кроме того, и поэт Гегесин по поводу этого же сказал в своей поэме "Атфиде":
С Аскрой снова почил Посейдон, земли потрясатель,
С круговоротом времен родила она сына Эокла;
Первый он основал с Алоея сынами совместно
Аскру, что под Геликоном лежит, богатым ключами.
Я сам не читал этой поэмы Гегесина, потому что она была уже потеряна раньше, чем я родился на свет. Но Каллипп из Коринфа в своей истории Орхомена ссылается в доказательство своего рассказа на эти стихи Гегесина. Так делаю и я, воспользовавшись указанием Каллиппа. В мое время от Аскры осталась одна только башня и больше ничего. 2. Дети Алоея считали, что Муз было числом всего три, и дали им следующие имена: Мелета (Опытность), Мнема (Память) и Аэда (Песня). С течением времени, говорят, прибыл сюда, в Феспии, Пиер из Македонии, по имени которого в этой стране названа гора, установил число Муз в количестве девяти и дал им те имена, которые они носят и доныне. Сделать это Пиер решил или потому, что считал это целесообразнее, или в силу какого-либо прорицания, или получив насчет этого указания от кого-либо из фракийцев: в древности фракийское племя считалось во всех отношениях более даровитым, чем македоняне, и, конечно, относилось более ревностно и тщательно к религии. Но есть люди, которые говорят, что у самого Пиера было девять дочерей и что их имена были те же самые, как и у богинь, и те, которых эллины называли детьми Муз, были внуками Пиера. Со своей стороны Мимнерм, написавший стихотворение в элегическом размере на битву жителей Смирны против Гигеса и лидийцев, в введении говорит, что старшие Музы были дочерьми Урана (Неба), все же остальные, младшие, были дочерьми Зевса. 3. На Геликоне, если идти к роще Муз, налево есть источник Аганиппы. Говорят, Аганиппа была дочерью Термесса, а этот Термесс — река, которая течет у Геликона. Если идти к этой роще прямо по дороге, то встретится изображение Эвфемы (Доброй славы), вырезанное в виде рельефа на камне; говорят, что эта Эвфема была кормилицей Муз. За таким ее изображением есть изображение и Лина на небольшой скале, где высечена пещера; здесь каждый год перед жертвоприношением Музам приносятся жертвы и ему как герою. Говорят, что этот Лин был сыном (музы) Урании (Небесной) и Амфимара, сына Посейдона, и заслужил великую славу за свою музыку, превзойдя в ней всех своих современников и всех тех, кто был раньше его, и что за это Аполлон убил его, так как он сравнялся с ним в пении. После смерти Лина печаль о нем разошлась повсюду и дошла даже до варварских стран; так, например, у египтян Лин перешел в песню, и эту песню египтяне на своем местном языке называют манерос. Что касается эллинских поэтов, то прежде всего Гомер знал, что у эллинов есть песня о страданиях Лина; так, он говорит, что на щите Ахилла среди других художественных сцен, которые там изобразил Гефест, есть также и мальчик кифаред, поющий песню о Лине:
В круге их отрок прелестный на звонко рокочущей лире
Сладко перстами бряцал, воспевая прекрасного Лина.
Затем Памф, который составил для афинян самые древние гимны, когда была еще свежа печаль о Лине, назвал его Ойтолином (Обреченным на смерть Лином). Наконец, Сапфо с Лесбоса, узнав имя Ойтолина из поэм Памфа, воспела вместе (гибель) Адониса и Ойтолина. Фиванцы говорят, что Лин был похоронен у них, но что после поражения при Херонее эллинского войска Филипп, сын Аминты, на основании какого-то видения, явившегося ему во сне, взял и перенес кости Лина в Македонию; но затем на основании других сновидений он вновь отослал останки Лина назад в Фивы. Но, по их словам, могильные камни с его могилы и все другие следы, которые там были, с течением времени исчезли. Фиванцами рассказывается еще вот что: будто позднее этого Лина был другой Лин, которого называли сыном Исмения, и будто бы Геракл, будучи еще мальчиком, убил его, когда Лин учил его музыке. Но ни Лин, сын Амфимара, ни тот, который был позднее его, не писали поэм, а если и писали, то они не дошли до потомства.
1. Прежде всего мы встречаем статуи всех Муз — творение Кефисодота; пройдя немного дальше, мы видим три статуи Муз того же Кефисодота и столько же других статуй Муз работы Стронгилиона, художника, который прекрасно изображал быков и лошадей. Статуи остальных трех Муз были изваяны Олимпиосфеном. Есть на Геликоне медная группа Аполлона и Гермеса, борющихся за лиру; есть статуя Диониса, работы Лисиппа, а другую статую Диониса, в позе стоящего прямо, работы Мирона, посвятил сюда Сулла. После мироновского Эрехтея в Афинах эта его статуя особенно замечательна.