— Сколько захочешь.
— Я имею в виду самый лучший чай. Из первого, мартовского сбора.
Ирландец поморщился.
— К сожалению, у меня не осталось ни одного ящика такого чая. Весь первый сбор давно распродан. Остался только чай третьего и четвертого сбора. И никаких скидок делать я тебе не намерен. Для меня все клиенты равны.
— Согласен на эти условия, если ты мне подскажешь, где я смогу приобрести белый чай.
— Ты шутишь?
— Нисколько.
— В этой стране продажа белого чая строжайше запрещена.
— Я знаю. Мне уже говорили.
— И тебя это не путает?
— Ничуть, — решительно ответил Стоу.
Пирли несколько секунд повращал своим единственным глазом, выпил изрядный глоток виски и, протянув Чарльзу руку, произнес:
— Хорошо, я попробую добыть для тебя белого чая. Но ты все равно не узнаешь, откуда он происходит.
— Почему?
— Потому что это слишком опасно. Я не могу сказать это тебе.
— Я умею молчать.
Пирли что-то пробурчал, но сдаваться он не собирался.
— Даже не настаивай. Тайна — это тайна. И потом, о некоторых вещах лучше всего знать как можно меньше.
Стоу в конце концов смирился.
— Хорошо, пусть будет по-твоему. Когда ты сможешь доставить его мне?
— В течение недели. Но должен тебя сразу предупредить. В связи со слухами о предстоящей войне посты на реке усилены. Будет очень трудно проскользнуть сквозь эту сеть.
Чарльз Стоу внимательно выслушал Пирли и понял, что без его помощи никогда не сможет передвигаться по этой стране. С чувством разочарования он признался ирландцу:
— Мне бы хотелось не только добыть белый чай, но и узнать секреты изготовления…
Пирли брюзгливо оборвал его:
— Не лезь ты к этим чертовым китайцам, лучше покупай у меня то, что я тебе предлагаю, и не задавай вопросов. Не родился еще человек, который сумеет проникнуть к ним и выкрасть их секреты.
Чарльз Стоу неспешно допил виски. Из чувства противоречия он не верил ни единому слову из того, что говорил Пирли. Он был убежден, что час его придет.
Пирли начинал свой путь в Шанхае с торговли пряностями.
В ту пору монополия на пряности азиатского происхождения принадлежала голландцам. В один прекрасный день некто Ван Петерсен, разъяренный тем, что какой-то ирландец вторгся на его территорию, ворвался в лавку Пирли, вонзил в бюро, за которым тот сидел, нож и заорал:
— Известен вам хотя бы один торговец пряностями, не являющийся голландцем?
— Да. Это я.
Ван Петерсен угрожающе нахмурился.
— Между нами заключено соглашение. У вас монополия на торговлю шелком, лаком и другими китайскими товарами. Голландия же сохраняет монополию на пряности.
— А вот это мы еще поглядим!
— Тут и глядеть нечего! — рявкнул голландец, вырвал из бюро нож и вылетел из лавки.
Спустя неделю между Пирли и Ван Петерсеном состоялась дуэль, в результате которой ирландец лишился глаза, а голландец жизни. Однако уже через месяц Пирли вынужден был признать очевидное: ни один китайский купец не соглашался продать ему пряности высшего сорта. Недовольный Пирли явился с жалобой в британское консульство.
— Когда я ехал сюда, мне сулили золотые горы. Но сейчас из-за этих проклятых голландцев я разорен.
Консул, попивая какой-то местный напиток, сказал ему:
— Что вы хотите, мистер Пирли? Политика империи требует уважать монополию каждого.
— Вполне возможно. Но такая политика лишает меня средств существования.
— Успокойтесь, мистер Пирли. Мы найдем выход. К тому же существуют не только пряности. В этой стране есть все. Да хотя бы, к примеру, вот это.
И консул протянул ему чашку этого питья, которое ирландец принялся пить маленькими глотками. Напиток обладал изысканным ароматом, хотя для человека, привыкшего к виски, казался слабоватым.
— А, так это и есть их пресловутый чай!
Консул с недоумением взглянул на Пирли.
— Уж не хотите ли вы сказать, что до сей поры не пробовали его?
— Нет, даже в Лондоне не довелось попробовать.
— Теперь его пьют не только в Лондоне, но и во всем мире. А производят здесь, в Китае. Не правда ли, великолепно?
Пирли поморщился и допил чашку.
— Неплохо, неплохо. Но с ячменным виски ему не тягаться.
— Если вы останетесь в Китае, вам придется привыкнуть к нему. Здесь ничего другого не пьют, если не считать рисовой водки. А в Англии, могу вам поклясться, он пользуется огромным успехом, и пьют его больше, чем виски.
Последнюю фразу консул произнес, растягивая слова. А у Пирли вдруг заблестел единственный глаз.
— А ведь вы только что подали мне отличную идею.
Спустя месяц Пирли вовсю покупал и продавал чай. А через тридцать лет он считался одним из самых крупных коммерсантов в Шанхае.
Но за все эти годы, в течение которых через его склады прошли многие тысячи тонн этого драгоценного товара, Пирли не выпил ни единой чашки чая.
По части чая Чарльз Стоу был отнюдь не новичок, однако чай, которым в тот летний день угостил его Пирли, потряс его своим поразительным вкусом и качеством.
Они сидели вдвоем на террасе дома Пирли, стоявшего над самым морем.
— Мне ни разу еще не доводилось пить такого превосходного чая. Уж не белый ли это чай, который я тебе заказал?
— Нет. К сожалению, белый чай добыть невозможно. Это из моих личных запасов. Это сорт зеленого чая, который растет в одной-единственной долине.
— Где она находится?
— Вот этого я не могу тебе открыть. Это тайна, можно сказать, бесценная. И я ни с кем ею не поделюсь. Я не собираюсь подрывать свою торговлю.
Ни слова больше вытянуть из ирландца не удалось.
— Я готов купить у тебя десять ящиков этого чая за любую цену.
— По рукам. Завтра утром я доставлю их на судно вместе с тем чаем, который ты заказал раньше.
— «Амфитрита» выходит в море через два дня. Мне нужно возвращаться в Лондон. Не знаю даже, вернусь ли я сюда.
— Ну что ж, счастливого плавания.
Чарльз Стоу медленно допивал чай. Пирли в молчании прихлебывал виски.
Англичанин взглянул на морской простор. Далеко-далеко, почти у самой линии горизонта, плыл корабль и через некоторое время исчез, подобно солнцу, закатившемуся в море.
Спустя два дня «Амфитрита» отплыла из Шанхая, направляясь в Лондон. В своих трюмах она увозила большой груз чая и пряностей, но одного пассажира на борту она недосчиталась.
В тот же вечер Чарльз Стоу явился к ирландцу.
— Ты не уплыл? — удивился Пирли.
— Как видишь.
— Но разве отец не ждет тебя?
— Он ждет не меня, а товар, и он его получит.
Пирли взял Чарльза за руку.
— Но почему? Почему ты это сделал?
Прежде чем ответить, Чарльз Стоу глубоко вздохнул.
— Ты должен понять, что в Китай я приехал с определенной целью.
Пирли не удержался и захохотал.
— Ну разумеется. Отыскать священные чайные плантации, похитить у китайцев секреты изготовления чая… Надеюсь, ты шутишь?
— Ни в коей мере.
Лицо ирландца помрачнело.
— Чарльз Стоу, ты удивляешь меня.
Чеканя каждое слово, Стоу с решительным видом произнес:
— Ты должен рассказать мне все, что ты знаешь.
Пирли ошеломленно смотрел на него.
— Все, что я знаю? О чем?
— О чае. Должны же быть какие-то причины, по которым китайский чай неизмеримо лучше всех остальных.
— Но может, причина просто в том, что они умеют его делать.
— Значит, это умение и есть секрет.
— Да, ты, наверное, прав. Это результат тысячелетнего опыта.
— Я уплачу любую цену за этот секрет.
Пирли отпил глоток виски и заметил:
— Если бы дело было только в деньгах, то проблема давно была бы решена. Но такие секреты не покупают за деньги, за них платят жизнью.
— Без этого секрета моя жизнь ничего не стоит.
Пирли, видимо, принявший какое-то решение, с таинственным видом произнес:
— Если я посвящу тебя в тайну, мы будем связаны с тобой до конца наших дней.
— Меня это ничуть не пугает. Я могу даже подписать с тобой договор.
Ирландец улыбнулся и хлопнул Стоу по плечу.
— Ты не понял. Речь не идет об обычном клочке бумаги. Для меня, для всех жителей этой страны он ничего не стоит.
— Но если не договор, то чего же ты хочешь?
— Договора, но на крови. Подписанного лезвием ножа.
И Пирли, улыбнувшись, извлек из ножен, висящих на поясе, нож, провел лезвием по запястью и стал смотреть, как на порезе медленно набухает капля крови.
— Можно подделать листок бумаги, но не договор на крови. Ну так что, ты готов его подписать?
Англичанин нервно сглотнул слюну. Затем решительно ответил:
— Готов.
Он протянул руку, и Пирли провел лезвием по его запястью. Кровь их смешалась, и оба внезапно осознали, что только что пересекли некий рубеж и обратного пути им нет.
— Прекрасно, — произнес Пирли. — Теперь ты уже не можешь вернуться в Лондон. И ты будешь работать на меня.
— Я согласен. А как насчет секрета?
Ирландец пыхнул сигарой, выпустил дым к звездному небу, повернулся к Стоу и сказал:
— У секрета есть имя. И это имя — Лю Чэн.
— Кто такой Лю Чэн?
— Скоро, очень скоро ты узнаешь.
Пирли снова затянулся сигарой и объявил:
— Завтра мы поедем туда на встречу с Ваном. Он работает на Лю Чэна и поставляет мне чай.
— Куда туда?
— В край чая.
Утром, с рассветом, они выехали из Шанхая и направились в район Хучжоу, находящийся на расстоянии более двухсот миль в глубине страны. Они медленно плыли на джонке вверх по течению Зеленой реки. Они проплывали мимо многих городов и сумели пройти через многочисленные военные кордоны. У Пирли был пропуск, который, похоже, открывал ему все двери в Китае.
Города носили диковинные названия, самыми красивыми были Ханчжоу и Ян-чжоу. Но посещать их было запрещено.