— Не все на юге крестьяне, — огрызнулась Рин. — Я работала в лавке.
— Хм. Не особо тяжелая работа. Значит, ты неженка. Ничего из тебя не выйдет.
Рин скрестила руки на груди.
— Вовсе я не неженка…
— Да-да. — Он поднял руку, прервав Рин. — Это неважно. Важно вот что — не будет проку и от всех техник на свете, если ты не сумеешь поддержать их мускулами. Тебе не нужен Сээцзинь, дитя. Тебе нужно ци. Мускулы.
— И что вы предлагаете? Делать зарядку?
Цзян задумчиво умолк. А потом просиял.
— Нет. У меня есть идея получше. К завтрашнему занятию приходи к воротам академии.
Прежде чем Рин успела ответить, он вышел из сада.
— Ого. — Рабан отложил палочки. — Похоже, ты и правда ему понравилась.
— Он назвал меня глупой и взбалмошной, — ответила Рин. — И велел прийти на занятия.
— Ты определенно ему понравилась, — повторил Рабан. — Цзян ни разу не сказал ничего приятного никому из моих однокурсников. В основном он только орет нам, чтобы не топтали его нарциссы. Куриль он сказал, что ее косы выглядят змеями на затылке.
— Я слышал, на прошлой неделе он напился рисового вина и помочился Цзюню в окно, — вступил в разговор Катай. — Он такой чудной.
— И давно Цзян здесь? — поинтересовалась Рин.
Наставник по Наследию выглядел поразительно юным, почти вдвое моложе Цзюня. Ей не верилось, что другие наставники готовы мириться с таким возмутительным поведением со стороны юнца.
— Точно не знаю. Когда я учился на первом курсе, он уже был здесь, но это ничего не значит. Я слышал, он приехал из Ночной крепости двадцать лет назад.
— Цзян — цыке?
Из всех подразделений ополчения лишь цыке имели дурную репутацию. Они располагались в Ночной крепости, далеко в горах Удан, и служили императрице в качестве наемных убийц. Цыке сражались бесчестно. Они не соблюдали правила поединка и славились жестокостью. Действовали они в темноте, выполняли грязную работу для императрицы и не получали за нее награду. Большинство кадетов предпочло бы покинуть службу, нежели вступить в ряды цыке.
Рин с трудом могла представить эксцентричного наставника по Наследию в качестве закаленного убийцы.
— Ну, это все слухи. Ни один наставник не станет о нем говорить. У меня такое впечатление, что Цзяна здесь стыдятся. — Рабан почесал в затылке. — Но кадеты любят сплетничать. Все играют в угадайку «Кто такой Цзян». Мои однокурсники убеждены, что это он основал «Оперу красной джонки». Правду искажали столько раз, что достоверно мы знаем о нем только одно — что ничего о нем не знаем.
— У него ведь наверняка были кадеты, — предположила Рин.
— Цзян — наставник по Наследию, — медленно выговорил Рабан, словно общался с ребенком. — Никто не выбирает Наследие.
— Потому что Цзян не берет учеников?
— Потому что Наследие — дурацкая шутка, — сказал Рабан. — Любой другой путь в Синегарде ведет к правительственной должности или командному посту в ополчении. Но Наследие… Даже не знаю… Это странный предмет. Думаю, изначально предполагалось изучение жителей Глухостепи, поиск чего-то существенного в их магических ритуалах, но все быстро потеряли интерес. Насколько я знаю, Йим и Соннен просили Цзиму отменить его занятия, но все равно каждый год он появляется в расписании. Не знаю почему.
— Но ведь наверняка в прошлом были кадеты, изучающие Наследие, — сказал Катай. — И что они говорят?
Рабан пожал плечами.
— Это новая дисциплина, все остальные преподавали со дня основания академии Красным императором, но Наследие — только пару десятилетий, и никто не прошел курс целиком. Я слышал, пару лет назад какие-то бедолаги заглотили наживку, но после выпуска из Синегарда о них никто не слышал. Никто в своем уме не выберет курс Наследия. Алтан — единственное исключение, но никто не знает, что творится у него в голове.
— Я думал, Алтан изучает Стратегию, — сказал Катай.
— Алтан мог выбрать что угодно. Но почему-то прикипел к курсу Наследия, однако потом Цзян изменил решение, и Алтан перешел к Ирцзаху на курс Стратегии.
Рин этого не знала.
— А часто такое случается, чтобы наставников выбирали студенты?
— Очень редко. У большинства из нас и выбора-то нет, лишь особо одаренные имеют два варианта.
— А сколько предложений получил Алтан?
— Шесть. Семь, включая Наследие, но в последний момент Цзян отозвал приглашение.
— Мне просто любопытно, — поспешно добавила Рин.
— Что, ослеплена сиянием нашего красноглазого героя, да? Ты не первая, — усмехнулся Рабан. — Просто будь осторожна. Алтан не слишком любезен с обожателями.
— А какой он? — не могла удержаться от вопроса Рин. — В смысле, как человек?
Рабан пожал плечами.
— После первого года у нас не было совместных занятий. Я плохо его знаю. Да вряд ли кто-то еще знает. Он держится особняком. Неразговорчив. Тренируется в одиночестве и не завел друзей.
— Прямо как одна наша знакомая. — Катай поддел Рин локтем.
— Заткнись, — взвилась она. — У меня есть друзья.
— У тебя есть друг, — поправил ее Катай. — В единственном числе.
Рин дернула Катая за руку.
— Но Алтан так хорош. Во всем. Все его обожают.
Рабан снова пожал плечами.
— Алтан — что-то вроде бога академии. Это не значит, что он счастлив.
Как только разговор коснулся Алтана, Рин позабыла половину вопросов, которые намеревалась задать про Цзяна. Они с Катаем выспрашивали Рабана об Алтане до конца обеденного перерыва. Вечером она попыталась расспросить Куриль и Арду, но они не рассказали ничего существенного.
— Иногда я встречаю Цзяна в лечебнице, — сказала Арда. — Энро держит для него раскладную койку. Раз в два месяца Цзян остается на пару дней, а потом уходит. Может, он болен. Или просто любит запах дезинфекции, не знаю. Однажды Энро застукал его на попытке нанюхаться снадобий.
— Цзюнь его не любит, — добавила Куриль. — И несложно догадаться почему. Какой еще наставник будет так себя вести? Да еще в Синегарде? — Она возмущенно скривилась. — Он позорит академию. А почему ты спрашиваешь?
— Да просто так, — сказала Рин. — Из любопытства.
Куриль передернула плечами.
— Поначалу им интересуется каждый курс. Все считают, что в Цзяне есть что-то большее, а Наследие — стоящий изучения предмет. Но ничего подобного. Цзян — просто шутка. Потеря времени.
Но наставник по Наследию был реален. Цзян — член совета академии, даже если шатается по территории и раздражает других преподавателей. Никому другому не сошло бы с рук то, как Цзян постоянно задирает Цзюня. Но если Цзян не утруждает себя преподаванием, то что он делает в академии?
На следующий день Рин немного удивилась, увидев Цзяна у ворот академии. С него бы вполне сталось просто позабыть о ней. Она уже собиралась спросить, куда они идут, но Цзян махнул ей, приказав следовать за ним.
Видимо, придется привыкнуть к тому, что нужно следовать за Цзяном, не получая никаких объяснений.
Не успели они начать спуск, как наткнулись на Цзюня, возвращающегося из города вместе с группой кадетов.
— Ага, полоумный и деревенщина. — Цзюнь остановился. Кадеты смотрели слегка настороженно, словно уже видели подобную перебранку. — И куда же вы направляетесь в такой прекрасный день?
— Не твое дело, Лоран, — огрызнулся Цзян.
Он попытался обогнуть Цзюня, но тот перегородил дорогу.
— Наставник покидает территорию вместе со студенткой. Интересно, что на это скажут, — прищурился Цзюнь.
— Наверное, что наставник такого ранга и статуса может найти дела и поинтересней, чем якшаться со студентками, — бодро ответил Цзян, глядя на кадетов Цзюня.
Куриль это явно возмутило.
Цзюнь нахмурился.
— У нее нет разрешения покидать территорию. Она должна получить письменное разрешение от Цзимы.
Цзян протянул правую руку и задрал рукав до локтя. Поначалу Рин решила, что он ударит Цзюня, но Цзян лишь поднес локоть к губам и издал такой звук, будто пердит.
— Не похоже на письменное разрешение, — бесстрастно произнес Цзюнь.
Рин подозревала, что это представление уже разыгрывалось неоднократно.
— Я наставник по Наследию, — сказал Цзян. — А это означает кое-какие привилегии.
— Например, привилегию ничему не учить?
Цзян вздернул подбородок и важно заявил:
— Я научил ее группу сокрушающему чувству разочарования и преподал даже один еще более важный урок — что они значат гораздо меньше, чем воображают.
— Ты научил и ее группу, и все предыдущие, что Наследие — это шутка, а наставник по Наследию — неуклюжий кретин.
— Так попроси Цзиму меня уволить, — дернул бровями Цзян. — Я знаю, ты уже пробовал.
Цзюнь закатил глаза с выражением невыносимого страдания. Рин подозревала, что это единственная разумная часть каждой их стычки.
— Я доложу об этом Цзиме, — предупредил Цзюнь.
— У Цзимы есть и более важные занятия. Если я приведу малышку Рин к обеду, Цзиме будет плевать. Так что прочь с дороги.
Цзян щелкнул пальцами и велел Рин идти за ним. Не открывая рта, она побрела следом.
— Почему он так вас ненавидит? — спросила Рин, когда они спустились с горы в сторону города.
Цзян пожал плечами.
— Говорят, во время Второй опиумной войны я убил половину его людей. Он никак не может этого пережить.
— А это так? — посчитала необходимым спросить Рин.
Он снова пожал плечами.
— Понятия не имею.
Рин не знала, что на это ответить, а Цзян не стал вдаваться в подробности.
— А теперь расскажи о своей группе, — попросил через некоторое время Цзян. — Кучка титулованного отродья?
— Я плохо их знаю, — сказала Рин. — Они все… То есть…
— Умнее? Лучше подготовлены? Более важные персоны?
— Нэчжа — сын наместника провинции Дракон, — буркнула Рин. — Что я могу этому противопоставить? Отец Венки — министр финансов. Отец Катая — министр обороны или что-то в этом духе. Семья Нян — лекари наместника провинции Кролик.
— Вполне типично, — фыркнул Цзян.