– Баюшки-баю! – Натка подхватила свой смартфон и на цыпочках пошла прочь из моей опочивальни.
Шагнуть за порог она не успела и шустро вернулась, потому что у меня зазвонил мобильный.
– Что? Кто? – Любопытная сестрица тут же бухнулась на край моего ложа.
– Не знаю, номер незнакомый… Алло?
– Лена? Это Зина, которая Зейнаб, из госпиталя, – женский голос с едва ощутимым акцентом заметно робел. – Нашла я вашу сестру, но ничего хорошего не скажу, уж простите. Она в реанимации, меня туда не пускают, но, если вдруг ей станет лучше и ее переведут…
– Зина, не беспокойтесь! – радостно ответила я. – Это не та Наталья Кузнецова. Моя сестра сейчас со мной рядом, с ней все хорошо.
Кажется, Зина не обрадовалась.
– Так я не помогла, получается? Мне вам деньги вернуть?
– Что вы, Зина, не нужно ничего возвращать, вы же старались, узнавали! Спасибо вам большое и всего хорошего, будьте здоровы!
– Что там с не той Натальей Кузнецовой? – хмурясь, поинтересовалась сестра, едва я закончила короткий разговор с Зиной.
– Да ничего хорошего. – Я стерла с лица улыбку. – В реанимации она.
– Бедная! – посочувствовала Натка. – Надеюсь, она выздоровеет. Схожу, пожалуй, в церковь, свечку за нее поставлю.
Я молча подняла брови.
– Может, глупость сейчас скажу, но у меня такое ощущение, будто эта Наталья Кузнецова сейчас за нас обеих отдувается. – Сестра встала и вышла из комнаты.
Я поворочалась, устраиваясь поудобнее, и крепко смежила веки. Не стану думать ни о чем неприятном, буду спать! Хватит с меня переживаний и драм.
Удивительно, но Морфей будто ждал и в это неурочное время распахнул мне объятия с похвальной готовностью.
Мне-то временно избавиться от переживаний удалось, но круговорот душевных драм в природе это не остановило. Тогда я еще не знала, что эпицентр событий просто ненадолго сместился, оставшись при этом в пределах нашего многоквартирного дома…
– Вика, ты разве не понимаешь, что дальше тянуть нельзя? – Валерия Игоревна в раздражении швырнула на пол клубок.
Кот Кока, возлежащий врастяжку на большей части дивана, открыл один глаз и недоверчиво посмотрел сначала на клубок, а потом на хозяйку: что, мол, серьезно? Ты бросила этот дивный красный шерстяной мячик? Я могу поиграть?
Песик Тото негромко тявкнул, останавливая кота в предсказуемом порыве.
Кокошей и Тотошей домашних питомцев назвал Викентий Львович – большой любитель пошутить. Супругу он именовал Вавой. Валерию Игоревну, даму серьезную, это долго бесило. Лет двадцать она просила «прекратить детский лепет, потому что «вава» – это синоним слова «болячка», а потом как-то смирилась.
За полвека супружеской жизни к чему только не привыкнешь…
– Ах, ничего ты не понимаешь! – Валерия Игоревна встала, но тут же согнулась с вытянутой рукой, будто поклон отвесила, проковыляла три шага, подобрала клубок и вернулась с ним в кресло, сокрушенно качая головой.
Разочарованный кот закрыл глаз и снова прикинулся меховым ковриком. Викентий Львович задвинулся поглубже в угол дивана, освобождая больше места для недовольно подергивающегося мохнатого хвоста, и примирительно молвил:
– Вава, милая, да я же и не тяну! Держу, как ты велела, ровно! – и поднял руки повыше.
Руки Викентия Львовича, он же – исключительно для любимой супруги – Вика, были расставлены: не на ширину плеч, а, скорее, на длину среднестатистического карася, каким тот представляется достаточно скромному рыбаку.
На расставленных руках Викентия Львовича помещался моток красной пряжи, усилиями Валерии Игоревны переформатирующийся в клубок. Финальная трансформация должна была превратить шерстяные нитки в нарядный теплый мужской жилет.
Викентий Львович не был уверен, что огненно-красный цвет нового наряда окажется ему к лицу и особенно к фигуре, которая при таком окрасе серьезно рисковала уподобиться переспелому помидору, но осмотрительно держал свои сомнения при себе.
В этом вопросе, как и во многих других, он полагался на супругу. Вавочка лучше знает, как ему одеваться, что есть, когда гулять и чем лечиться.
– Да я же не про пряжу, Вика! – Валерия Игоревна снова замахнулась клубком, но теперь уже на мужа.
Кот перетек из просторно-лежащего состояния в компактно-сидячее и беззвучно мяукнул, показав розовую пасть.
– И ты тоже молчи! – сказала ему сердитая Валерия Игоревна.
– Да мы молчим, молчим, – отозвался за всех Викентий Львович. – И слушаем тебя, Вавочка, очень внимательно. Так о чем ты?
– Нельзя больше тянуть с прививкой! – объявила Валерия Игоревна. – Сам-то подумай! – Она мягко постучала по собственному лбу шерстяным клубком.
Кот, раздосадованный и взволнованный бессмысленными манипуляциями с дивным мячиком, стек под диван: тем самым он наказал хозяйку, лишив ее счастья лицезреть его, такого красивого.
Валерия Игоревна, впрочем, кошачьего демарша не заметила. Она дырявила взглядом супруга. Тот уже давно привык и добродушно молчал, кротко помаргивая и дожидаясь неизбежного продолжения.
Напоминать Валерии Игоревне, что с прививкой они затянули не потому, что таково было желание Викентия Львовича, не стоило. Да, он не саботировал процесс, но и не форсировал его, привычно полагаясь на решение Вавочки. А та, напуганная слухами и домыслами, не спешила под ручку с супругом на пункт вакцинации.
– Говорят, что это заговор властей против простого народа, – пересказывала она услышанное во дворе или в метро. – Под видом полезной вакцины людям вводят вредный чип. Такую ма-аленькую штучку, которая потом включается – и все, ты сам себе не принадлежишь. Делаешь все, что тебе скажут, как марионетка.
– Мы так всю жизнь прожили, нам не страшно, Вавочка, – пытался успокоить жену Викентий Львович.
– Да что ты говоришь! – не принимала шутку Валерия Игоревна. – А ну как велят тебе с балкона прыгнуть? Или жену зарезать? Или вот… – Она искала глазами и находила тот или иной мохнатый хвост. – Кота на шапку пустить? Или собачку утопить? Тоже не страшно будет?
– Ну, собачку уже давно утопили, еще до нас, в девятнадцатом веке, – упорно шутил Викентий Львович, в то время как кот и пес таращили на хозяев изумленные обрисованными перспективами глаза. – А чипы… Ну, может, и есть они, кто же их знает. Давай немного подождем. Если увидим, что народ начал массово прыгать с балконов, значит, твои опасения не напрасны – прививка превращает людей в леммингов.
Они ждали и каких-то особых проявлений стадных действий не наблюдали, но общительная Вавочка приносила из булочной или с почты новый пугающий слух, отвращающий мирных граждан от прививки.
– Говорят, что вакцина препятствует не вирусу, а размножению! – рассказывала Валерия Игоревна. – Теперь, когда почти весь труд автоматизирован, мировому правительству ни к чему такое большое население, и прививка – это просто способ повлиять на демографическую ситуацию. Все, кто ее сделал, обречены на бесплодие. У них никогда уже не будет детей!
– И это нам не страшно, Вавочка, – напоминал Викентий Львович, теперь уже не шутя, а печалясь.
Единственный сын супругов погиб совсем молодым в автокатастрофе, а других детей они завести так и не смогли – не получилось.
– Но если мы пойдем прививаться, то как бы поддержим это преступление против человечества! – говорила Валерия Игоревна.
Когда-то в молодости она была активисткой-общественницей, до сих пор не утратив комсомольский задор и привычку радеть о судьбе прогрессивного человечества.
И они снова не шли вакцинироваться, чтобы ненароком не выразить солидарность с подлыми истребителями земного народонаселения.
– А еще говорят, что под видом прививки на людях тестируют экспериментальные средства для продления жизни Ротшильда и других миллиардеров, – информировала Вавочка супруга, вернувшись из аптеки.
– Ну, так это же самая подходящая тема! – радовался Викентий Львович. – Пусть продляют, для нас это актуально!
– Вика, ты что? – Валерия Игоревна стучала по лбу одним из только что купленных аптечных пузырьков. – Не понимаешь, почему в это втягивают все население? Да потому, что лабораторные мыши на испытаниях пачками мрут, и с людьми то же самое: пока это лекарство доведут до ума, оно миллионы подопытных убьет или покалечит!
– Ну, тогда подождем еще, – опять соглашался Викентий Львович.
Они ждали, а пугающие слухи все не прекращались, даже, наоборот, появлялись все новые страшилки.
Не решаясь прибегнуть к вакцинированию, старики держали оборону: носили маски и перчатки, часто мыли руки и лицо, соблюдали социальную дистанцию, принимали витамины, пили чай с лимоном и имбирем.
Когда пришел новый, как сказали по телевизору, более опасный штамм, они сменили маски на респираторы и стали реже ходить за покупками, научившись заказывать продукты и лекарства на дом.
На утреннюю и вечернюю прогулку с собачкой выходили, как в открытый космос – с ног до головы упаковавшись в защитное обмундирование. Специально купили прочные полиэтиленовые дождевики, которые стирали после каждой прогулки. Лицо закрывали самодельным экраном из листа прозрачного пластика, закрепленного на голове широкой бельевой резинкой. Нос часто смазывали проверенным дезинфицирующим средством – носили в кармашках сосульки из хозяйственного мыла.
И ждали.
– Когда-нибудь сдохнет или ишак, или падишах, – поглаживая попеременно то кота, то собаку, объяснял им свою стратегию Викентий Львович. – Может, эпидемия закончится, и уже не нужно будет прививаться. Может, выяснится, что нас дурили и никакого смертельного вируса не было. Может, все умрут, а мы с вами останемся на планете вчетвером. В любом случае необходимость вакцинироваться отпадет.
Но она не отпала. Наоборот: в один далеко не прекрасный день встала перед супругами в полный рост.
– Все, больше тянуть нельзя! – как всегда, единолично постановила Валерия Игоревна. – Зараза подобралась слишком близко. Ковид уже совсем рядом!
– Где? – заозирался супруг.