Когда я уже под вечер приехала из Подмосковья, меня ждал подсохший кособокий кекс – на столе и грязная посуда – в мойке. Дочь с другом, выпив чаю с собственноручно приготовленным веганским десертом, смылись в кино.
Вернулась Сашка не скоро. Раньше пришли штрафы, прибытия которых я вообще-то ожидала и настраивала себя не огорчаться, но все-таки приуныла. Мы-то, конечно, попытаемся все это безобразие оспорить, но нервишки в процессе помотаем. Как говорится, пока суд да дело, душа покинет тело…
Телефон зазвонил, и я схватила трубку, не посмотрев, кто там. Оказалось, Натка.
– Ты знаешь, что он сделал?! – Сестра шумно засопела в трубку: вдох – выдох, вдох – вы-ы-ы-ыдох… Она явно пыталась успокоиться, но безрезультатно.
– Я его породила, я его когда-нибудь и убью! Если сама не сдохну раньше от разрыва сердца.
– Что, Сенька снова надел на ночь глядя хэллоуинский костюмчик вместо пижамы? – предположила я, устраиваясь поудобнее.
Рассказы о проделках и выходках моего любимого племянника лучше слушать сидя, чтобы не упасть.
– Хуже! Он тут наладил бизнес. Открыл подпольную фабрику по производству духов!
– Из подручных средств? – Я быстро прикинула, к чему такому ароматному у парня был неограниченный доступ, и тоже заволновалась. – Надеюсь, не из собачьих какашек?
– Ах, если бы из них! Я была бы просто счастлива! – Натка всхлипнула. – Прикинь, он собрал все флакончики с моими духами, щедро долил их доверху водкой и благополучно распродал на «Авито»!
– А водку где взял? Продажа алкоголя лицам моложе восемнадцати запрещена, это преступление, ответственность – штраф в размере дохода осужденного за период от трех до шести месяцев или исправительные работы на срок до одного года…
– А водку он нашел в шкафу, у меня хранилась там бутылка «Абсолюта» на всякий пожарный случай, – перебила Натка. – Нет, ты представляешь? Кому война, а кому мать родна! Пока мы с тобой на этом разнесчастном карантине падали в долговую яму, как Алиса в кроличью нору, мой ушлый ребенок исхитрился неплохо заработать! Как думаешь, будет справедливо, если я заберу у него выручку, чтобы купить себе новые духи?
– Конфискация как воспитательная мера? Даже не знаю, – засомневалась я.
– А, вот это что будет – конфискация! – обрадовалась сестра, и я поняла, что она уже все для себя решила. – Кстати, о мерах! Я тут поговорила кое с кем, и мне объяснили, что наша проблема с санкциями отпадет сама собой, если мы сделаем прививку. Ты как? В моей поликлинике можно записаться на вакцинацию хоть на завтрашнее утро.
– Даже не знаю, – повторила я.
Вакцинироваться мне не хотелось. Не то чтобы я сильно против прививки… Просто не очень «за».
Ведь как я принимаю решение в суде? Опираясь исключительно на доказанные факты. А относительно прививки, которую молва обвиняет в самых разных ужасах, у меня достоверной информации куда меньше, чем слухов, страхов, пропагандистских лозунгов и откровенно лживой статистики. И не только у меня, кстати говоря.
– Я не буду тебя уговаривать, – сказала мне Людмила Сергеевна – врач с почти сорокалетним стажем.
Она бы уже на пенсию вышла, если бы в суровую ковидную пору руководство поликлиники не уговорило ее остаться на линии трудового фронта, посулив повышенную оплату.
Деньги Людмиле Сергеевне очень нужны – она одна растит внучку Дашу. Это обстоятельство, кажется, в немалой степени способствует ее неизменной симпатии ко мне и Натке: Людмила Сергеевна была знакома с нашей бабулей, тоже заменившей внучкам родителей.
На должность участкового терапевта в районную поликлинику Людмила Сергеевна пришла сразу после мединститута. Сначала у нее лечилась наша бабуля, а потом и я, и Натка. Теперь в нашей старой квартире живет только сестра с сынишкой, но я тоже по-прежнему приписана к числу пациентов Людмилы Сергеевны и прихожу к ней всякий раз, когда мне нужно открыть больничный или пройти медосмотр.
В одно из таких появлений я и попросила проверенного – можно сказать, семейного – врача развеять мои сомнения и помочь решить, надо ли делать прививку от коронавируса. Тогда-то она и сказала, что не будет меня уговаривать.
– У меня на это нет ни времени, ни сил, ни, боюсь, морального права. – Людмила Сергеевна, которую моя бабуля называла «доктор Люся», сняла очки и потерла оставленные тяжелой оправой вмятины на переносице. – Ни за вакцинацию, ни против нее я тебя, Лена, не агитирую. Сама решай, ты уже девочка большая, умная и слышишь все, что говорят о прививке.
– Чипирование, масонский заговор, происки фармацевтических компаний, мы все умрем, но сначала помучаемся, – вкратце припомнила я.
– Чушь, разумеется. – «Доктор Люся» побарабанила пальцами по столу, пожала плечами. – Но что тут скажешь? По мне, так единственный способ спокойно и аргументированно парировать недостоверные утверждения – это сослаться на официальные или научные данные. В США, Израиле и Европе регулярно публикуется статистика по побочным эффектам, случаям заражения и смерти, в том числе с разбивками по разным вакцинам и возрастным группам. Но у нас-то такой информации нет!
– У вас в поликлинике – или?
– У нас в стране! Роспотребнадзор вроде как собирает статистику по геномам коронавируса, но не публикует ее и передает в международную базу данных лишь часть сведений о доступных вакцинах. До сих пор нет данных об эффективности некоторых наших прививок, я сейчас говорю о «КовиВаке» и «ЭпиВакКороне». Сайт «Стопкоронавирус» публикует сведения о числе привитых, однако без истории и каких-либо других данных. Понятно, что такая закрытость подкрепляет недоверие наших граждан к официальной информации.
– Но вы-то не рядовой обыватель, а врач, хороший, опытный!
– Да! И какой мой девиз?
– Э-э-э… – Я не вспомнила.
– «Не навреди»! Как Гиппократ говорил – primum non nocere! Это старейший принцип медицинской этики, и если я, как ты говоришь, хороший опытный врач, то не вправе его нарушить. Ну, не могу я рекомендовать вакцинироваться, не будучи уверена, что это действительно на пользу здоровью!
– А вы, значит, не уверены, – приуныла я.
Хотелось, чтобы кто-то, кому я доверяю, принял это важное решение за меня.
– Ну, кому-то и соответствующего распоряжения руководства достаточно, а мне, вы уж простите… – Людмила Сергеевна вскинула горящий взор, и я вспомнила, что точно так же к потолку обращался, поминая свое медицинское начальство, академик Коляда. – Мне нужны открытые данные, чтобы в заявлениях о сравнении рисков после вакцинации и при ковиде, о том, что эффективнее – прививаться или не прививаться, – я могла опираться на конкретные цифры, полученные из реальной практики!
Беленый больничный потолок на прозвучавшее требование не ответил.
«Доктор Люся» вздохнула, потерла лоб и, глядя мимо меня, устало спросила:
– Как твоя аллергия? Может, оформим медотвод от прививки?
Моя аллергия, как и прочие болячки, которым я обзавелась к своему недевичьему возрасту, никуда не делась, и я смогла получить медотвод.
– Конечно, это временная мера, – сказала мне на прощание Людмила Сергеевна. – Вернемся к этому вопросу, как только будем обладать всей полнотой информации.
«Не когда, а если», – хотела ответить я, тоже располагая кое-каким опытом жизни в родной стране, но не стала лишний раз расстраивать пожилого человека.
Теперь я снова позвонила своему доктору, интересуясь, не изменилось ли ее мнение о прививке.
– Изменились обстоятельства, – вздохнула Людмила Сергеевна. – «Спутник» я уже сделала, теперь собираюсь в Турцию за «Пфайзером».
– То ни одной прививки, то сразу две? – удивилась я. – Как так?
– Иначе никак, – голос у докторши был усталый, без эмоций. – Мне нужно внучку из Чехии вытащить, она там застряла. Ты же знаешь, что Дашка уехала в Прагу?
Я знала. Внучка Людмилы Сергеевны выиграла грант и получила возможность стажировки в европейской стране. Дашка ликовала, бабушка радовалась за нее: девушке предстояло получить уникальный опыт и отличную запись в резюме. Кто же знал, что именно в Чехии Дашка подхватит ковид! В прошлом месяце один из студентов Дашкиной группы почувствовал недомогание. Экспресс-тесты на ковид в Чехии продаются во всех супермаркетах и стоят всего сотню крон, поэтому парень без проблем проверился на коронавирус самостоятельно. Тест оказался положительным, о чем молодой человек тут же проинформировал куратора группы и всех, с кем контактировал.
– Студенты организованно сделали экспресс-тесты, и моя Дашка оказалась в числе инфицированных, – рассказала мне докторша. – Ее заперли в отдельной комнате на карантин, живет одна, к ней никого не пускают. И не лечат – сказали звонить в «Скорую», если она начнет задыхаться или будут проблемы с сердцем. Представь себе: тамошние врачи полагают, что ковидным больным не нужны ни лекарства, ни медицинская помощь. Медикаменты – на усмотрение пациента. Если он считает нужным что-то пить, то под его ответственность и за его счет. Лекарства можно заказать в интернет-магазине, как и продукты питания.
– Жесть! – воскликнула я совершенно искренне.
Даже не знаю, что хуже – наши ковид-госпитали или вот такой пофигизм.
– Слава богу, девочка выздоравливает и сама, организм молодой, крепкий, – сказала Людмила Сергеевна. – Но у нее виза закончилась, она должна была уже домой возвращаться. Теперь предстоит эпопея с чешской полицией для иностранцев, иначе Дашку из страны не выпустят. Полечу ее спасать, что делать…
– Ты соврала матери. Зачем? – Спрашивая, Фома смотрел вперед, чтобы не пропустить важное сообщение, добросовестно транслируемое водителям светофором, разметкой или дорожным знаком.
– Какой ты строгий, Горохов! – фыркнула Сашка. – Не важничай. Из нас двоих только я пока взрослая.
– Да я старше тебя на три месяца! – Фома не удержался и бросил возмущенный взгляд на пассажирку.
– Взрослость – это не про возраст. – Она назидательно подняла палец. – Взрослый тот, кто самостоятельный! Вот я, например, у мамы денег уже не прошу, сама зарабатываю. – Взрослая Сашка показала другу язык.