– Чтобы контролировать, кто привит, а кто нет, – не затруднилась с ответом дочь. – По слухам, из-за этих солей в организме вакцинированные светятся на специальных проверочных устройствах в аэропорту.
– Полностью? – снова уточнила Натка. – От макушки до пяток или только локально? Например, у них образуются нимбы над головой и крылья за спиной?
– А это, кстати, как-то объяснило бы легенды об ангелах! – подхватила я. – Мол, на заре времен, в какие-нибудь допотопные времена, тоже случилась пандемия, и тогда прививка была даром небес, ее простым смертным не делали, только небожителям. А, как вам версия?
– Супер, мне нужно это срочно записать, такой материал пропасть не должен! – Сашка выключила огонь под кашей и заторопилась к себе. Исчезая за дверью, она предупредила: – Все блины не съедай, я сделаю фотку для инсты. Напишу, что это безглютеновые ПП-блины из рисовой муки.
– Сколько тебе оставить для фото-то? Один, два?
– Лучше три. Или пять. Я их с разными топингами сниму, потом выберу, что красивее.
Сашка скрылась у себя и что-то там забубнила – не иначе начала стримить. Блогеры – они такие работящие, просто жуть! Ни выходных у них, ни личного времени – все в трудах, аки пчелки! Кстати, о пчелках: у меня же есть гречишный мед, присланный Машкой для борьбы с коронавирусом. Самое то к блинам!
Я со вкусом позавтракала, никуда не торопясь и предвкушая долгий спокойный день. Омрачала его только перспектива вечерней встречи с Говоровым. Я жалела, что согласилась на нее. Могла бы сказать, что я сейчас не в лучшей форме и хочу побыть дома… Но тогда Никита приехал бы сюда, а этого мне уж совсем не хотелось.
Лучше мы увидимся и поговорим на нейтральной территории.
У меня было четкое ощущение близости финала. Причем не только наших отношений с Говоровым, но и истории с ковидным госпиталем и штрафами. Я определенно чувствовала: все это уже заканчивается, совсем немножко подождать – и-и-и-и…
Я прислушалась к себе, пытаясь услышать, что моя внутренняя пифия говорит насчет ковид-истории. Чего нам ждать в масштабах планеты? Можно ли надеяться, что еще чуть-чуть – и тема пандемии станет неактуальной, все придет в норму, и человечество заживет, как прежде: без регулярных прививок, QR-кодов и масочно-перчаточного режима? А главное – без тягучего изматывающего страха перед неодолимой заразой? Внутренний голос подсказывал мне, что надеяться на это не только можно, но и нужно. Пережили же люди эпидемии чумы и испанки, авось и ковид будет усмирен. Мне даже казалось, что не так долго осталось этого ждать.
А еще мне подумалось, что после эпопеи с ковидом нас ждет немало открытий – отнюдь не внезапных и вовсе не приятных. Со временем мы узнаем много нового и о происхождении вируса, и о том, насколько в действительности он опасен, и о тех, кто был очень заинтересован в объявлении пандемии и борьбе с ней. Очень многие от вируса пострадали – как в плане жизни и здоровья, так и по части финансов, – но и немалое количество людей на ковид-истерии нажилось…
Впрочем, когда бывало иначе? Во все времена находились те, кто умел обернуть всеобщее бедствие себе на пользу. Интересно, хоть кто-нибудь из этих ушлых деятелей пойдет под суд?
– Кто, Лена? Боссы фармацевтической мафии? Эти точно останутся в шоколаде, – снисходительно улыбнулся Говоров, когда я задалась этим вопросом вслух. – Я тебе уже сейчас могу сказать, кого распнут, когда придет время разборок: всяческих мелких и средних спекулянтов, задиравших цены на маски и тесты; медиков, коловших антиваксерам глюкозу вместо «Спутника» и выдававшим поддельные сертификаты о прививках; может, некоторых – весьма немногочисленных – представителей власти на местах, перегнувших с антиковидными мерами. На международном уровне показательно отпинают и, может, разгонят ВОЗ – эта организация себя изрядно скомпрометировала. Но все киты спокойно продолжат нагуливать жир и жрать планктон. – Он открыл меню и без паузы, не меняя тона, продолжил: – А тебе я рекомендую кубанский борщ с чесночком и острым перцем, тут это коронное блюдо.
Кубанский борщ с чесночком и острым перцем не очень-то вписывался в концепцию романтического ужина, но я держала в уме свою программу-минимум – сразу после трапезы ускользнуть от Никиты под тем или иным благовидным предлогом, – а потому не боялась стать огнедышащей, как Змей Горыныч. Моя программа-максимум и вовсе подразумевала недвусмысленное заявление о разрыве. К несчастью, Говоров был добродушен и заботлив, и я не могла вот так вдруг влупить ему в лоб приготовленную пулю.
– Сними уже маску, я хочу видеть твое лицо, – попросил Никита, сделав заказ.
– А можно? – Я оглянулась на табличку, установленную на видном месте при входе – на столе с коробкой масок и санитайзером для дезинфекции рук.
«Мы вынуждены просить вас надевать маски при входе в наш ресторан. Ее отсутствие на вас стоит половину нашей месячной выручки», – было написано на табличке.
– За столом можно снять, иначе как есть? – Говоров достал смартфон и сфотографировал меня. – Отлично выглядишь, недельный отдых пошел тебе на пользу.
– Не снимай, пожалуйста, – попросила я, покосившись на официанта, который заметно встревожился. – Нас могут принять за сотрудников Роспотребнадзора или другого проверяющего органа. Ты знаешь, что всего одна видеозапись посетителя без маски может обернуться для владельцев заведения штрафом в триста тысяч?
– Еще бы мне об этом не знать! – развеселился Никита. – Мы с коллегами уже две недели ходим по заведениям с проверкой масочно-перчаточного режима. Я прям молодость вспомнил, когда нас, студентов, в патрули ДНД отправляли. Ты помнишь?
– Добровольную народную дружину? – Я, конечно, помнила. – Не очень-то она была добровольной.
– Нас послали – мы пошли, – кивнул Говоров. – Теперь так же. Только нам еще план по штрафам спускают, приходится очень стараться.
– Как это? – не поняла я.
– Ну, как? Лена, ты же не ребенок, должна понимать. – Никита пожал плечами и подвинулся, позволяя официанту поставить перед ним дымящуюся тарелку. – Как в старом мультике говорилось? «Чтобы продать что-нибудь ненужное, надо сначала купить что-нибудь ненужное». Чтобы влупить штраф за нарушение, надо сначала зафиксировать нарушение. Или организовать его!
Говоров засмеялся и взял ложку.
– В смысле – организовать? – Я нахмурилась.
– Так. Ты знаешь, что нынче проверяют и какие нарушения выявляют чаще всего? – Он положил ложку, чтобы освободить руки, и начал рассказывать, загибая пальцы: – Самое распространенное – владелец не дезинфицирует помещения, это раз. Не обеспечил наличие приборов обеззараживания воздуха – это два. Не имеет медицинских масок в достаточном количестве, антисептиков, термометров – три…
– Постой, постой, что значит – в достаточном количестве? Как-то это расплывчато…
– О том и речь! – нисколько не смутился знаток антиковидных правил. – Тут мы сомнения проверяющих трактуем не в пользу проверяемых, естественно. Дальше слушай: не располагает сертификатами на дезинфицирующие средства – это четыре. Не ведет журнал измерения температуры сотрудников – пять. Не промаркировал или неправильно хранил уборочный инвентарь – шесть. Имеет мало средств дезинфекции – семь…
– А мало – это сколько? – Я оглянулась на столик с табличкой и флаконом санитайзера.
– Нет расчетной нормы, так что опять же – на усмотрение проверяющего. – Говоров побил себя в грудь кулаком левой руки, на которой как раз успел загнуть все пальцы. – Дальше, восемь: не организовал входной фильтр. Девять – не проследил, чтобы сотрудники носили маски и перчатки. Десять – не обеспечил соблюдение социальной дистанции…
– Никита, побойся бога: вот мы с тобой сидим, и между нами никак не полтора-два метра!
– Нарушение! – Говоров поднял указательный палец и тут же снова загнул его: – И одиннадцать – не назначил ответственного за профилактику.
– По-твоему, это справедливо?
– По-моему, это строго. – Он снова взял ложку. – А ты же помнишь – dura lex, sed lex.
– Закон суров, но это закон, – перевела я автоматически и вскинулась: – Но тут как раз не закон!
– Но это правила, и они вот такие. Пока других нет, мы руководствуемся этими. – Никита попробовал борщ и потянулся за солонкой. – Не жди, пока остынет, очень вкусно.
– Нет, погоди, – у меня пропал аппетит. – Я правильно понимаю, что эти ваши проверки тенденциозны? Вы специально выискиваете, на чем подловить бедных рестораторов?
– Почему это они бедные? У них доходы побольше наших. А что до «подловите»… Ну, Лена, это отчасти спорт такой. Они должны следить, чтобы все было в норме, а мы – высматривать нарушения. Кто внимательнее, кто зорче, тот и побеждает. – Очень довольный, он принялся за еду.
– Но позволь… Смотри, гость подходит к кассе в маске, а за столиком ее снимает, потому что она мешает ему есть. Потом он возвращается к стойке что-то забрать, попросить чайную ложку, сахар или идет в туалет и в этот момент забывает снова надеть маску. Это же никак не проконтролируешь!
– Угу.
– При этом в любой момент может зайти проверяющий, сфотографировать посетителя без маски на лице и выписать владельцу заведения штраф, так получается?
– Угу.
– И ты считаешь, что это нормально?
– На то и щука в реке, чтобы карась не дремал!
Я скомкала салфетку, бросила ее на стол и поднялась.
– Ты куда? – поднял голову Говоров.
– Пойду попудрю носик.
– Угу. Маску не забудь! – Он засмеялся и жестом изобразил, будто фотографирует меня.
Я подняла спущенную под подбородок маску, спрятала за ней кривящиеся губы. Сдернув с соседнего стула свою сумку, я вышла из обеденного зала и из холла посмотрела сквозь стекло: Говоров увлеченно ел борщ. Тот, судя по всему, был очень вкусным – не оторвешься.
Я свернула с дорожки к туалетам, прошла в гардероб, забрала свое пальто и с ним в обнимку торопливо вывалилась на улицу. На ходу я кое-как оделась и, выудив из сумки мобильный, заблокировала в списке контактов Говорова.