Но такие прошения чреваты обвинением в идолопоклонстве и приближают просителя к костру. Поэтому люди из мира Артама, который называется Тангора, делают это в глубокой тайне в своих домашних святилищах. Но просьбы у них разные. Одни просят для себя, другие для других, с завистью и злобой, желая, чтобы у соседа, например, молоко скисло, кузница сгорела или руки отсохли.
Слушая все это, Артем только диву давался — какие, оказывается, сложные причинно-следственные взаимосвязи существуют во вселенной. Цепочки событий и их последствия немыслимым и невидимым образом охватили все миры. Так, пожалуй, может случиться, что плюнешь здесь, в Тангоре, а попадешь на какого-нибудь джина в другом мире, и он уже на тебя изольет ведро плевков в отместку.
Сунь родился третьим сыном грандмастера-универсала Рашида Вач Джина. С детства у него выходило все легко. Он не заморачивался тем, чтобы рассчитать, сколько Эртаны нужно оставить, а сколько выделить на проекцию. У него все выходило само собой, он отдавал все, что считал нужным. Отец был доволен: растет новый великий созидатель и изобретатель. Но это не понравилось старшим братьям. Выделение отцом Суня, как талантливого самородка, им больно резало по их мастеровой душе. Они часами корпели над своими изделиями, а Сунь решал эти задачи сходу. Дело усугублялось тем, что гремлун возгордился и стал высокомерен и презрителен с братьями. Они, быть может, еще терпели бы его умение, но вынести оскорбительного отношения к себе не смогли.
В тот день, когда Сунь должен был стать мастером, братья сломали ему зубило. А он, обуреваемый гордостью, не проверил инструмент и начал работу, как обычно. Вот тут-то и случилась трагедия, поломавшая всю его дальнейшую жизнь.
Пораженный отец, хмурые члены комиссии грандмастеров смотрели на запоротую вещь и молчали.
— Ты проклял ее, сын! — пораженно вымолвил отец. — Зачем?
Но ответа у молодого Суня не было. Он сам остолбенело смотрел на клинок и не понимал, в чем дело. Отец вырвал из его рук зубило и внимательно осмотрел его.
— Ты не удосужился проверить инструмент перед испытанием, — огорченно сказал он. — Ты недостоин быть мастером-созидателем. Отныне твой удел портить и ломать. Уходи из моей мастерской! Из дома я тебя не гоню. Но работу делай в другом месте. — И сгорбившийся и сразу постаревший лет на триста отец ушел и с тех пор хранил молчание. Ни разу не заговорил с ним, не выслушал его объяснений.
Братья и знакомые тоже отвернулись от него, припомнив его высокомерие, и Сунь Вач Джин, предоставленный сам себе, долго страдал и мучился. Но, как каждый гремлун, он должен был отдавать свою долю Эртаны в мир, а не только ее потреблять. Поэтому он ушел в пустой сарай и стал, насилуя себя, ломать и портить. Вместе с этим изменился его характер: он стал злым и невыносимым. Постоянно брюзжал и ненавидел всех живущих, особенно отца и братьев.
Артем почесал щеку и задумчиво сказал:
— Я понимаю, что мир сложен и не поддается осмыслению. Мозгов не хватит. Но как вы придаете нужные свойства предметам здесь, живя у себя там? Откуда там берется, как ты говоришь, проекция? И совсем непонятно — как по проекции можно орудовать твоим инструментом?
Гремлун вытер слезы и стал подробно объяснять.
— Во вселенной всегда и везде протекают колебательные процессы. Звук — колебания, свет — колебания, магнитные и электромагнитные волны — колебания, спутник вращается — колеблется вокруг Тангоры, Тангора вокруг Светила и так далее.
— Постой, ты знаешь об электромагнитных волнах? — изумился Артем. Он представлял себе магию только как: сплел узелок, проговорил слова — и о-па! — на тарелке жареный гусь.
— А кто об этом не знает? — в свою очередь удивился Сунь. — Странно, что ты о них знаешь. В этом мире о волновой теории слыхом не слыхивали. — Он строго посмотрел на человека. — Ты точно отсюда?
— Точно, давай дальше рассказывай, речь не обо мне.
Гремлун сдвинул на затылок шестерню и продолжил:
— Человек тоже излучает колебания, их называют биополем. Человек также воспринимает, или, правильнее, принимает различные колебания. Бытие — это бесконечное множество взаимовложенных колебательных процессов, протекающих с периодами от долей секунды до миллионов и миллиардов лет, — важно произнес он. — Тебе понятны мои пояснения? — Он с большим сомнением посмотрел на человека.
— Пока да. Продолжай.
— Ну-ну! — с недоверчивой ухмылкой ответил Сунь, но все же продолжил: — Что есть проклятие или благословение? — воодушевившись, задал он вопрос и сам на него ответил: — Изменение длины волны колебания биополя.
Колебаниями образ любой вещи переносится (передается) с одного материального носителя на другие материальные носители (отражается на них). Это происходит и с человеком. Поэтому те колебания, что создаются в этом мире, проецируются и у нас. Вот с этим проекциями, вернее, колебаниями мы и работаем на энергетическом уровне. Не знаю, знаешь ли ты, что материя существует в двух формах — материальной и энергетической. Материальная переходит в энергетическую и наоборот.
— Вообще-то материя существует в трех формах, — решил блеснуть знаниями Артем. — Есть еще такая форма существования материи, как плазма.
Сунь вскинулся и ухватил его за руку.
— Ты откуда это знаешь? Это знание сокрыто и не подлежит разглашению.
— Это почему еще? — Землянин был искрение удивлен реакцией гремлуна.
— Потому что в плазме спрятана великая разрушительная сила, а вы, люди и вам подобные недалекие существа, все превращаете в оружие, истребляя самих себя. Доберись вы до разгадки секретов плазмы — вы станете разрушать целые миры. Мне об этом рассказывал отец. А он знал о чем говорил.
Артем задумался, слова коротышки были не лишены смысла. Человек всегда приспосабливал открытия для войны. Появились металлы — выковывали мечи. Огонь добыли — стали жечь селения. Порох изобрели — создали пушки. Расщепили атом… Появилась атомная бомба.
Изобретательность человеческой мысли по отысканию способов уничтожения самого себя превосходила все, что он знал по историям открытий, и тут он с отцом Суня был полностью согласен. Но затем его мысли повернули в другую сторону. Если проклятие — это просто изменение частоты и амплитуды колебаний предмета бытия, то их, скорее всего, можно вернуть обратно. Не может быть, чтобы этот процесс был необратим.
— Слушай, а как тебя звали дома? — посмотрел он на притихшего малыша с опухшей мордочкой страшненького взрослого человека.
— Мать звала Свад, по первым буквам, — ответил он.
— Ну и я буду звать тебя Свад, а то пока произнесешь полностью твое имя, забудешь, что хотел сказать.
Гремлун сидел притихший, убаюканный человеком, только молчаливо, но согласно кивнул.
— Свад, у меня руки-крюки, ими трудно что-либо сделать толковое. Хорошо только по мордам бить, они даже боли не чувствуют от ударов. Словно это не кулаки, а чугунные чушки. Я вот что подумал: раз можно изменить частоту колебаний биополя и его амплитуду, то ты сможешь настроить мои руки на рабочий лад. Я верно мыслю?
— Неверно, — ответил Свад и замолчал.
— Почему неверно? — Артем с удивлением и досадой смотрел на него.
— Потому что я мастер проклятий, а не созидания. Я могу только портить, и твои кривые руки — это моя работа.
— Та-ак! — протянул человек. — А теперь давай поподробнее.
Он снял того с колен и усадил на скамью, превратив ее своим суровым взглядом в скамью подсудимых. Человечек сжался под пронзительным и суровым взглядом, но потом нашел в себе силы и стал говорить.
Скоро Артем знал все о своей болезни, вернее, об истоках и причинах болезни Артама, и даже о ноже, что он нашел. То, что он услышал, перевернуло его суждение о мироустройстве. Несколько минут он сидел, неподвижно усваивая и размышляя над услышанным, и чем больше он размышлял, тем страшнее ему становилось. Пример Суня показал ему, как зло, которое творит разумный, возвращается ему бумерангом. В случайность того, что ему в призыв попал именно Свад, а не кто-нибудь другой, он не верил. Он был прагматиком и верил только в то, что мог пощупать и проверить.
— Это закон кармы, — наконец проговорил он. — И что нам теперь делать? — спросил он гремлуна.
Тот пожал узенькими плечами:
— Не знаю, человек.
Артем стряхнул с себя оцепенение.
— Ладно, — сказал он, — выход есть из любого положения, раз есть вход.
И Сунь Вач Джин с удивлением посмотрел на человека с его необъяснимой, но вполне понятной логикой. «Действительно, — подумал он, — как я раньше о таком не подумал. Если есть вход, то должен быть и выход. Это же так просто». — И он с надеждой посмотрел на большого парня с глуповатым лицом и простодушными глазами.
— Ты что-то придумал? — спросил он.
— Только наметки, у меня не хватает информации для выводов, и ее дашь мне ты. — Артем пристальнее посмотрел на малыша и спросил: — Почему ты сказал, что можешь только проклинать и ломать? Насколько я понял, ты был уникум, гений изобретательности и творчества.
— Был, да сплыл, — земной поговоркой ответил гремлун. — После вердикта отца мне давали только проклинать.
— Это как? — Артем силился понять систему работы мастеров из мира Свада: как они получали свои проекции? Изделий и людей миллионы, и их всех надо наделить определенными свойствами. Честно признаться, у него это не укладывалось в голове, но он, как человек, пообтершийся около научной среды, определил для себя лозунг сегодняшнего дня. «Будем расширять горизонты сознания».
Гремлун достал потрепанный блокнот.
— Заказы на работу появляются в этом блокноте. Их распределяет… И назначает… Не знаю, кто распределяет, — повертев длинным носом, сознался он. — В блокноте появляется заказ и плата за него.
— Ага! — кивнул Артем, хотя сам до конца не понимал, что значит «ага». — И что у тебя сейчас в блокноте?
Гремлун убрал свою записную книжку в кармашек фартука и ответил:
— Ничего. Пусто. Я теряю Эртану и скоро умру от недостатка энергии.