С этого утра он почувствовал, что как-то внутренне изменился. Как будто постарел лет на десять. Появилось стойкое понимание, что жизнь с кондачка не проскочишь. Не все так легко и гладко будет даваться. А надо будет напрягаться, порой до хруста в костях, до того, что мозги начнут закипать, преодолевая трудности, выпавшие не только на его долю, но и принесенные Артамом. Надо быть готовым стойко встречать неудачи, а они обязательно будут. В этом он не сомневался. Он осознал, что рыбкой легко и свободно, словно в воде, он в этом мире не проскользнет. Понял окончательно. Осознал наконец, что они с Артамом по странному выверту судьбы заключены в одно тело, и заключены навсегда. И что их связь гораздо прочнее, чем ему думалось раньше. Нет, он, конечно, знал это с самого начала, как только попал в этот мир. Знал, что ничего уже не изменишь. Но знать — это одно, а вот понимать и принимать, что это окончательно и на всю жизнь, и смириться с таким положением вещей — оказалось неизмеримо труднее.
Вначале все, что с ним произошло, казалось ему каким-то приключением, и он отнесся к переносу легко, даже где-то с небольшой долей радости. Ведь там, на Земле, он умер бы. А тут вновь обрел жизнь, как будто заново родился. Он изучал мир, познавал новое, как в театре играл свою роль. И у него не было времени задуматься над последствиями происшедшего с ним. Но чем дольше он проживал эту новую для него жизнь, тем больше вопросов становилось перед Артемом. И на многие он не находил ответа. Например, если он надумает жениться, то как быть? Он что, с женой будет днем, а Артам будет с ней ночью? Брр-р! Или, например, как быть с Артамом, который отличается распутным характером, пьяница и гуляка, прожигающий жизнь? Нечистоплотный и трусливый. Способный на любой безрассудный поступок и умудряющийся вымазаться в грязи там, где другой человек останется чистым. Который постоянно попадает в различные неприятности, а нагадив, скрывается в своем уголочке сердца, оставляя Артема расхлебывать заваренную им кашу.
Конечно, Артем понимал, что он сам тоже не сахар, и его поступки, так или иначе, тоже отражаются на сожителе. Но он, по крайней мере, старается выжить и не лезть на рожон. Он понял, насколько они разные, и у него стала появляться ненависть к Артаму, ненависть, круто замешанная на брезгливости и невозможности изменить судьбу. Появилось непреодолимое желание от него избавиться.
По всей видимости, Артам не понимал, отчего так бесится Артем. Ведь он живет давно привычной жизнью и ловит те для него приятные моменты, которые выпадают довольно редко. Школа магии, презрение товарищей — вот и все, что ему остается. Так почему же не оторваться, когда это позволяют обстоятельства?
И что теперь делать? Артем пребывал в смятении. Избавиться от Артама нельзя. Жить вместе невозможно. Артем уже почувствовал, как к нему подбирается страх перед предстоящим вечером, когда он будет вынужден отдать управление телом Артаму. И не только страх, но и порывы паники и отчаяния.
«Борись за себя!» — пришли на ум слова призрака, посетившего Артема в бреду. А был ли он, образ батюшки, или это галлюцинации воспаленного и охваченного пламенем безумия мозга? Он испугался того бешенства, что накрыло его с головой. По своей сути Артем не был человеком, которого мучила жажда убийства, или он от этого получал бы удовольствие. Он вообще не хотел убивать. Но как часто нам приходится делать не то, что мы желали бы, а то, что выпадает в конкретных обязательствах. И Артем, не желая того, убивал. Но он вынужден был это делать, чтобы спастись самому, или чтобы выполнить задание. Он был на войне. Не задумываясь — а правильно ли он делает, имеет ли он на то право? Тогда он убивал, чтобы выжить, и в этом было его оправдание для самого себя. А сейчас?
Имеет ли он право распорядиться жизнью Артама? Тот, при всей своей глупости, неосмотрительности и непонятного для Артема отношения к жизни, не помышлял для него зла. Не собирался убивать или выгонять его из своего тела. Он тоже в таком положении, как и он, — пленник этого тела, и ангел с тифлингом тоже пленники. И они все тесно связаны друг с другом. У них одна беда на всех. Так Артем двигался вперед, размышляя о своей судьбе.
Как он жил? Жил без целей. Как перекати-поле. Без понимания своего места в жизни, без привязанностей, с пустой надеждой, что вот завтра у него все будет по-другому, жизнь наладится, он займется серьезными делами и станет уважаемым человеком. Будет ходить в малиновом пиджаке и плевать с высоты своего положения на остальных. Так жить хотели многие. Но шли дни, дни складывались в месяцы, а месяцы в годы. А он так и оставался недоученным студентом, бедным и никому не нужным, потерявшимся в большом мире, где властвовали деньги, или, точнее, большие деньги. Мир, в котором он не нашел себя и своего предназначения.
И сейчас ему казалось, что он близок к разгадке своих поражений. «Борись за себя!» Он должен понять, что это значит, обязательно понять. Там, на Земле, он жил подобно Артаму. Боролся с ленью, завистью, безденежьем и проигрывал, откладывая дела на завтра, на потом, оправдывая себя, что он еще не готов, он молод. Вот когда он заработает достаточно денег… Суета. Одна суета, и только.
Он должен бороться за себя. Он должен научиться это делать. Тогда поймет, что делать с Артамом. И сразу после этих мыслей на него навалилась тяжесть, пригнувшая его к земле. Ноша, которую он примерился взять, давила и казалась непосильной. Как спасти того, кто этого не хочет? Как спасти Артама от самого себя? У кого получить рецепт на все случаи жизни?
Артем с усилием разогнул спину, расправил плечи. Путь он видел: научи себя. Изменись сам — и окружение твое изменится вместе с тобой. Но хватит ли у него для этого сил?
В голове промелькнул довольный образ отца Алексея и скривившееся в неверии лицо бригадира из банды, которого зарезали на московском рынке.
— Спасает только сила, пацан, а сила — это власть и деньги, — прошептали его губы.
«Стать сильным?» — усмехнулся мысленно Артем. А в чем эта сила? Держать в страхе других? Быть сильнее других? Быть богаче других? В чем сила этого мира? В этом еще предстояло разобраться. Нужно было понять самого себя и увидеть свои слабости. Кто он, Артем? И в чем его сила? Сила в магии или сила в Боге, как говорил батюшка? Артем так задумался, что не слышал и не замечал ничего вокруг. Он просто шагал, глядя перед собой, весь поглощенный своими мыслями, и не услышал, как его догнали четверо всадников. Он только почувствовал сильный тычок в спину и кубарем полетел на дорогу. Хоть у него и было чужое тело, нетренированный годами занятий борьбой Артем успел сгруппироваться и перекатился через голову.
Он поднялся и, ошарашенный, огляделся. Его окружили всадники. Трое мужчин в дорогих дорожных одеждах и бархатных плащах и одна молодая женщина, сидящая на лошади по-амазонски — на одну сторону. Мужчины горячили коней, и те не стояли на месте. Красивые черные кони и один белый, они рвались вперед. Артем засмотрелся на них.
— Смотри, какой ловкий, — засмеялся ближайший всадник с ухоженной черной бородкой клинышком и франтовски подкрученными усами. — Чего вылупился, смерд? — продолжил он и замахнулся плетью. — Кланяйся, недоумок, — и с силой опустил плеть на голову Артему. Тот успел только отвернуться, и хвост плетки стегнул его по плечу и спине, разорвав одежду. Всадник замахнулся еще раз.
— Постой, Куирсир! — остановила его всадница на белом коне, одетая в синее дорожное платье, на голове шляпка с большими полями, на которой выделялась широкая голубая лента с брошью.
Все это Артем увидел и ухватил мгновенно по устоявшейся привычке. Он отступил на шаг и, превозмогая боль, поклонился.
— Простите, риньеры, я вас не видел и не слышал, задумался.
Тот, кого назвали Куирсиром, опустил плеть.
— Задумался? Тебе не положено думать, смерд, твой удел — работать. Ты понял меня?
Артем еще отступил на шаг. Все внутри у него кипело и готово было выплеснуться неконтролируемой яростью. Он страстно хотел, наплевав на все, применить свое «мобиле перпетуум» и отправить наглеца полетать или набить ему морду. Боль и унижение призвали на помощь бешенство, которое, переламывая его волю, стало заполнять сознание. Понимая, что еще чуть-чуть, еще немного — и он сорвется и совершит непоправимое, Артем сцепил зубы, мысленно повторяя: «Борись за себя! Сдержать свой гнев! Только бы не сорваться!» И, пересилив, заставил себя поклонился вновь, так, как положено магу. С достоинством. Посмотрел на всех, обведя затуманенным взглядом группу, и глухо сказал.
— Я понял вас, риньер. Но вы ошибаетесь, я не смерд, я ученик школы магии.
— Когда ты будешь висеть на дереве, ученик, ты поймешь, что лучше быть смердом, но живым, чем магом, но мертвым. — И он захохотал над своей шуткой. Его смех подхватили остальные, смеялась вместе с ними и девушка.
— Ты, как всегда, остроумен, дорогой кузен. Но оставь этого мыслителя, может быть, из него вырастит новый философ, наподобие великого Бернаддора. — И все громко засмеялись вновь.
— Как прикажете, риньера Лиостра. — Он пришпорил коня и, больше не обращая внимания на Артема, отправился дальше по дороге.
Всадники скрылись, подняв облако пыли, а Артем стоял, закрыв глаза, стараясь унять боль, причиненную его гордости. Эта боль была сильнее боли от ран на плече и спине. Сердце щемило от униженного самолюбия, сильно хотелось, как прежде на Земле, доказать свою силу кулаками. «Но нет», — остановил он себя. Кулаки — это не та сила, которая ему поможет. Ну покалечил бы он этого красавчика, но остальные всадники покрошили бы его мечами.
Да, ему еще многое предстоит понять и поменять в себе. Научиться кланяться и смирять свою гордость. Принять этот мир своим и ужиться с ним. Он открыл глаза, выдохнул, вытер набежавшие слезы и прочитал заклинание исцеления. Внутри него выросла решимость. Он обязательно узнает, в чем сила, и станет сильнее. А пока он будет осторожен и станет учиться.