Я был раздосадован. Ведь я рассказал ему о своей жизни по секрету и не хотел, чтобы эта история распространялась дальше. Она была не из тех, которую всякий правильно поймет. Клэр наблюдала за выражением моего лица.
— Не беспокойся, — сказала она. — Дальше это не пойдет. Я ясно сказала об этом Маку. Ладно. Прежде всего, о чем ты собирался написать мне?
— О лесе на твоей земле в долине Кинокси. Ты знаешь, сколько он стоит?
— Я об этом не особенно думала, — призналась она. — Меня не интересует лес как древесина. Все, что я знаю, — это что Маттерсон не заработает на ней ни цента.
Я сказал:
— Я разговаривал с твоим мистером Вейстрендом. Я сделал прикидку, и он согласился с ней, вернее, поправил меня. Если эти деревья уйдут под воду, ты потеряешь пять миллионов долларов.
Ее глаза расширились.
— Пять миллионов долларов?! — выдохнула она. — Нет, это невозможно.
— А что тут невозможного? — вмешался Мак. — Валить-то надо все, до единого дерева. Боб прав.
Розовые пятна выступили у нее на щеках.
— Ну и скупердяй, ну и сукин сын! — воскликнула она горячо.
— Кто?
— Доннер. Он предложил мне двести тысяч долларов за право рубить лес на моей территории. Я предложила ему пойти и утопиться в озере Маттерсона, когда оно будет достаточно глубоким.
Я взглянул на Мака. Тот повел плечами.
— Вот тебе Доннер, — сказал он.
— Подожди, — обратился я к Клэр. — А он не набавлял цену?
— Нет, у него не осталось времени на это. Я вышвырнула его вон.
— Маттерсон постарается не допустить, чтобы этот лес утонул, — сказал я. — Он попытается выжать из него деньги. Держу пари, что скоро он сделает еще одно предложение. Клэр, меньше четырех миллионов не бери, он и так имеет крупный доход.
— Не знаю, что делать, — ответила она. — Я не хочу класть деньги в карман Маттерсона.
— Не будь такой совестливой. Выстави его на столько, на сколько возможно, а потом подумай, как с помощью этих денег его пригвоздить. Всякий, кто не любит Маттерсона, распоряжаясь миллионами, найдет способ нанести ему немалый ущерб. Если ты считаешь, что эти деньги запачканы, не храни их.
Она засмеялась.
— Ты оригинально рассуждаешь, Боб.
Тут неожиданная мысль пришла мне в голову.
— Знает ли кто-нибудь из вас некую миссис Эдертон? — спросил я.
Брови Мака поползли вверх, как две гусеницы, пока не добрались до шевелюры.
— Люси Эдертон! Где, черт возьми, ты ее видел?
— У вас в доме.
Мак лишился дара речи и некоторое время клокотал, как индюк. Я взглянул на Клэр. Она сказала:
— Люси Эдертон — сестра Говарда. Она — Маттерсон.
Озарение не столько находит на человека, сколько ударяет в него, как молния.
— Теперь понятно, что за игру она вела. Она пыталась выяснить, откуда происходит мой интерес к Трэнаванам. Но не преуспела в этом.
Я рассказал им о моей встрече, и, когда я кончил, Мак заметил:
— Эти Маттерсоны хитры. Они знали, что меня в доме не будет, что я съезжаю с квартиры, а ты о Люси и представления не имеешь. Старый Булл послал ее на разведку.
— Расскажите о ней побольше.
— Ну что, сейчас она пока без мужа, — сказал Мак. — Эдертон был ее вторым мужем, кажется. Она развелась с ним около полугода тому назад. Удивительно, что она оказалась здесь. Обычное ее занятие — вращаться в обществе где-нибудь в Нью-Йорке, на Майами или в Лас-Вегасе. Я слышал, что она нимфоманка.
— Она — ведьма, пожирающая мужчин, — сказала Клэр спокойным, ровным голосом.
— Теперь мы точно знаем, что Булл обеспокоен, — сказал Мак удовлетворенно. — Любопытно, что его не заботит, знаем ли мы об этом. Он мог бы догадаться, что ты спросишь у меня об этой Эдертон.
— Мы поразмыслим над этим позже, — сказал я. — Сейчас надо собрать все это барахло и отвезти в дом.
— Поедем с нами, Клэр, — предложил Мак. — Ты разместишься на кровати Боба, а молодой парень может переночевать и в лесу.
Клэр ткнула меня пальцем в грудь, и я понял, что она как-то по-своему истолковала выражение моего лица.
— Я сама позабочусь о своей репутации, Бойд. Неужели ты думаешь, что я буду останавливаться у Маттерсона в гостинице?
Я резко сменил передачу — мы подъезжали к домику Мака. Вдруг впереди послышалось шуршание листьев и топот, что-то тяжело двигалось, удаляясь.
— Интересно, — произнес Мак озадаченно. — Сюда олени обычно не заходят.
Свет фар скользнул по стене дома, и я увидел какую-то фигуру, бросившуюся в укрытие.
— Какой это, к черту, олень? — сказал я и, выпрыгнув из автомобиля, побежал следом. Раздался звон стекла, выбитого изнутри дома. Я приостановился, развернулся и метнулся в дверной проем. Вдруг на меня кто-то налетел с кулаками. Но справиться с человеком моей комплекции не так-то легко, и я затолкал его назад просто за счет своей массы. Он скрылся во тьме дома, а я сунул руку в карман за спичками. Но тут мне в нос ударил густой удушливый запах керосина. Я понял, что дом буквально пропитан им и зажечь в нем спичку все равно что закурить в пороховом погребе.
В темноте кто-то пошевелился, а затем я услышал шаги Мака, подходившего к двери.
— Не приближайся, Мак! — закричал я.
Глаза мои начали привыкать к темноте, и я различил полоску окна на противоположной стене. Присев на корточки, я медленно обвел взглядом комнату. И вот полоска на мгновение затемнилась — кто-то двигался слева направо, чтобы незаметно добраться до двери. Я нырнул туда, где, как мне казалось, должны были быть его ноги. Он упал на меня, и резкая боль пронзила мое плечо. Мне пришлось ослабить хватку, и, не успев откатиться в сторону, я получил удар ногой в лицо. Когда я с трудом, спотыкаясь, добрался до двери, снаружи донесся лишь топот убегавшего. Я увидел Клэр, склонившуюся над распростертой фигурой.
Это был Мак. Когда я подошел, он, шатаясь, поднялся на ноги, схватившись за живот.
— Что случилось? Как вы?
— Он… долбанул… меня, — еле-еле выговорил Мак, — вышиб из меня дух.
— Ничего, не волнуйтесь, — сказал я.
— Давай поможем ему добраться до дома, — предложила Клэр.
— Туда нельзя, — сказал я резко. — Дом в любую минуту может взорваться, как бомба. Достань фонарь, там, в «лэндровере».
Она отошла, а я отвел Мака в сторону и усадил на пень. Он тяжело дышал, как старая паровая машина, и я выругался на чем свет стоит. Вернулась Клэр и направила на меня луч света.
— Боже! Что у тебя с лицом? — воскликнула она.
— На него наступили. Дай мне фонарь.
Я вошел в дом и осмотрел его. Керосинная вонь чуть не вывернула меня наизнанку. Да это и понятно. Все внутри было вверх дном: одеяла и простыни сорваны с кроватей, матрасы вспороты ножом, и все это свалено в кучу посредине комнаты и щедро полито керосином. Потрачено было галлонов пять, так что и на полу разлилась керосиновая лужа.
Я взял фонарь-жужжалку, несколько банок консервов из кладовки и вышел.
— Придется ночевать на улице, — сказал я. — Домом нельзя пользоваться, пока не приведем его в порядок. К счастью, я не распаковал еще мой чемодан, там найдутся простыни.
Маку тем временем стало лучше, он стал дышать более свободно. Он спросил:
— А что там в доме?
Я рассказал ему, и он начал изрыгать ругательства, пока не вспомнил, что рядом находится Клэр.
— Извиняюсь, — пробормотал он. — Меня понесло.
Она засмеялась.
— Я не слышала, чтобы так выражались, с тех пор как умер дядя Джон. Боб, как ты думаешь, кто это все сделал?
— Не знаю. Лиц я не разглядел. Но Маттерсон действует быстро. Миссис Эдертон доложила, и он сразу отреагировал.
— Надо заявить в полицию, — сказала она.
Мак хмыкнул.
— Много это даст, — сказал Мак язвительно. — Мы не видели никого, и нет никаких данных о том, что тут замешаны Маттерсоны. В любом случае я не представляю себе полицейских, ведущих расследование против Булла Маттерсона, он слишком крупная рыба, чтобы сержант Гиббонс ловил его на удочку.
— Вы хотите сказать, что этот Гиббонс подкуплен, как и все другие?
— Я ничего не хочу сказать, — ответил Мак. — Гиббонс хороший парень, но прежде чем он даже заговорит с Маттерсоном, ему нужны твердые доказательства, а что мы имеем? Ничего существенного.
Я сказал:
— Давайте устроим ночлег, а потом еще обсудим все это. Расположимся подальше от дома.
Мы выбрали полянку в четверти мили от дома, и я занялся костром. Левое плечо болело, и, приложив к нему руку, я увидел кровь. Клэр встревоженно спросила:
— Что это?
— Господи, меня, кажется, пырнули ножом!
На следующее утро я оставил Мака и Клэр приводить в порядок дом, а сам отправился в Форт-Фаррелл. Рана в плече была несерьезной, собственно, это оказался порез, который Клэр забинтовала без особого труда. Плечо ныло и затекло, но поскольку кровь удалось унять, это меня не беспокоило. Мак спросил:
— Куда ты собираешься?
— Нанести визит, — ответил я коротко.
— Не лезь на рожон, слышишь!
— Никаких происшествий не будет, — пообещал я.
Карбюратор затарахтел, поэтому я оставил «лэндровер» у Клэри Саммерскилла и двинулся по улице до полицейского участка, где тут же узнал, что сержанта Гиббонса нет на месте. В этом не было ничего удивительного — у сержанта полиции провинциального округа большая паства, а округ Гиббонса гораздо больше остальных.
Констебль выслушал все, что я рассказал, и, когда я сообщил ему о ножевой ране, он нахмурился.
— А вы не опознали этих людей?
Я покачал головой.
— Нет, было слишком темно.
— А у вас или мистера Мак Дугалла есть враги?
Я сказал осторожно:
— Не исключено, что эти люди могут оказаться на службе у Маттерсона.
Лицо констебля как-то закрылось, словно опустилась штора. Он сказал:
— Ну, так можно сказать о половине населения Форт-Фаррелла. Ладно, мистер Бойд, я займусь этим делом. Буду благодарен, если вы, ради соблюдения формы, изложите все на бумаге.