– Нам предложат сегодня консумацию? – спросила я, когда переглядывания завершились глотком.
– Что? – Тишайший поперхнулся и закашлялся. – Извини…
– Люди в лагуне желали вам сладкой консумации, я решила, что это название десерта.
Чезаре хрюкнул в салфетку, которой вытирал рот.
Щеки запылали. Кажется, я сказала глупость.
Муэрто отложил салфетку и прошептал, склонившись так близко ко мне, что от его дыхания шевельнуло локон у виска:
– Консумация, моя целомудренная Филомена, это то, что происходит в постели между мужчиной и женщиной в первую брачную ночь.
Этот стронцо забавлялся, глумился над моей неопытностью.
– Ваша безмятежность имеет в виду случку? – переспросила я тоном лучшей ученицы. – Когда мужская особь…
Тишайший Муэрто выслушал мою небольшую лекцию со вниманием, лишь несколько раз нервно сглотнул, наверное, на непонятных терминах.
– То есть у саламандр это именно так и происходит?
– У людей как-то иначе?
Потягивая вино, я ожидала ответной лекции, которая почему-то не последовала.
– В любом случае, – сообщила я любезно, кивая виночерпию, чтоб он наполнил опустевший бокал, – вам сегодня придется консумироваться без меня.
– Потому что ваша… – Чезаре запнулся, припоминая слово, – яйцекладка предназначена брюшку синьора да Риальто?
Дож отогнал официанта мановением руки и лично налил мне вина.
– А вы быстро схватываете.
Дож похвале не обрадовался, я продолжила:
– Ваш управляющий выделил мне с фрейлинами отдельные покои. Донны Карла и Маура…
Тишайший Муэрто сообщил мне примерное направление, куда немедленно отправятся мои подруги, и это были не покои. Мне очень не понравилось, как при этом напряглись жилы под гладкой кожей шеи тишайшего супруга.
Декольтированная брюнетка не нашла лучшего времени, чтоб споткнуться у нашего стола. Ее тарелка покачнулась, и горсть тушенного горошка высыпалась на скатерть.
– Простите, ваша серенити, – извинилась дама, – я вас испачкала. Позвольте…
И, перегнувшись через стол, брюнетка принялась возить по камзолу Чезаре салфеткой. Грудь ее при этом почти лежала в моей тарелке.
Я тихонько подобрала со стола горошину и отправила ее в рот. Желудок приветственно уркнул.
– Пустое, донна Альбертина, – вяло возражал супруг.
– Нет, позвольте…
Я подобрала еще гороха. Неплохо было бы, чтоб эта Альбертина утащила его серенити чиститься в кулуарах, оставив мне свою тарелку.
Почувствовав чужой взгляд, я подняла голову. Маура выглядывала из-за колонны, ладонь донны да Риальто была у ее горла и энергично двигалась, будто перепиливая девичье горло. Мне явно на что-то намекали. Я удивленно приподняла брови. Маура сделала вид, что ее тошнит. Понятно.
Я проводила донну Альбертину с горошком грустным взглядом.
– Значит, так, – повернулся ко мне дож. – Видит бог, я пытался быть с тобой милым…
– Когда? – удивление было искренним. – Когда таскали мои волосы, чтоб я сказала «да» у алтаря или когда ваши одалиски…
– Какие еще одалиски?
– Многочисленные!
Тишайший Муэрто моргнул, будто надеясь, что мое раздраженное лицо ему только чудится:
– Филомена.
– Верните мою саламандру и дайте мне развод! Вот так!
– Именно в таком порядке?
– Да. Опасаюсь, что после развода вы будете слишком заняты прелестями других дам, чтоб возвращать Чикко. Прекратите гримасничать. Так зовут мою малышку саламандру. Я собираюсь подарить ее своему нареченному Эдуардо в знак любви и верности.
Он опять отвлекся. Проследив за его взглядом, я заметила Такколу, выходящую на террасу.
– Значит, так, – тишайший отложил салфетку, – с этого момента за любое упоминание твоего яйцекладущего да Риальто я буду тебя наказывать.
– Стронцо!
– И за это слово тоже. – Он сделал вид, что считает на пальцах. – Два «Эдуардо» и один «стронцо», уже три.
Я горячо возразила:
– Один из «Эдуардо» был ваш, а вовсе не мой.
– Четыре, – по-акульи улыбнулся супруг. – Подумай об этом Филомена, пока я буду отсутствовать.
И он быстро ушел в сторону террасы. Я поманила к себе Мауру и схватила за рукав ближайшего официанта.
– Поздравляю, Филомена, – фыркнула Панеттоне, помогая мне накладывать в тарелку тартолини с паштетом. – Ты довела Чезаре в рекордные сроки.
– Зачем ты спряталась? – Начинка была божественно вкусной, и я по-кошачьи мурчала.
– Чтоб не попасться под горячую руку грозного супруга. Как он орал! Судя по спешной ретираде[4], остаться нам с Карлой во дворце он так и не позволил?
– Посмотрим. – Я изогнулась и завладела кистью винограда. При этом, кажется, умыкнула я ее вовсе не с подноса официанта, а с тарелки беззащитного гостя. – Сейчас его обработает наша Таккола. Кузине этот стронцо не откажет.
Маура помрачнела:
– Где они?
– На террасе. Видишь, верный Артуро полирует спиной дверной косяк? Он стоит на страже, чтоб свиданию господина никто не помешал.
Я хотела еще спросить подругу, знакомо ли ей слово «консумация», но она уже спешила к синьору Копальди.
От еды и вина меня стало клонить в сон. Ну хорошо, предположим, завтра со мной не разведутся, мне придется пробыть во дворце, например, неделю. Не долгий срок. Утром я отправлю гостинец сестре Аннунциате, в сопроводительном письме обрисую ситуацию, директриса нас простит. Какую бы браваду ни изображали фрейлины, рассуждая о школе, двум из нас она жизненно важна. Это Маура с приданым командора да Риальто может пустить диплом на растопку. Мне и Карле необходимы документальные подтверждения статуса. Мы вернемся в «Нобиле-колледже-рагацце», и я получу документ и свою строчку почета на школьной стене. Надо еще предупредить сестру Аннунциату о вампирах.
Вампиры! Почему я не свернула на эту тему в беседе с дожем? Я же собиралась намекнуть, собиралась… А если Чезаре спросит, как выглядит зачаровавший меня сиятельный Мадичи? Что я ему скажу? Как красавчик и, по примеру Мауры, закачу глаза?
– Донна Филомена, – прошелестело у плеча, – серениссима.
По шее пробежались мурашки. Я повернула голову. Худощавый блондин в полумаске присел на стул Чезаре.
– Вы рассуждаете вслух, тишайшая.
Почему-то рука моя потянулась к столовому ножу и пальцы до боли сжались на рукояти.
– Мы знакомы, синьор?
– Князь Лукрецио Мадичи к услугам вашим. – Полумаска уже лежала на столе, и серые глаза смотрели на меня с добродушным лукавством.
Он действительно был хорош, почти как Эдуардо, но сходство их заканчивалось на цвете волос. Только золотистые кудри синьора да Риальто были на тон или два темнее. Там, где у Эдуардо был румянец, у князя царила благородная бледность, где у моего нареченного бугрились мускулы, у вампира… ничего не бугрилось. Это Мауре нравятся худощавые дылды, поэтому Мадичи ее поразил, меня же его аристократический лоск нисколько не тронул. Нет, похож он не на Эдуардо, а скорее на Чезаре, такая же тонкая фигура и гладкая кожа. Только у супруга смуглая и светлые глаза.
Глаза князя в этот момент полыхнули алым.
– Вы попытались меня зачаровать? – спросила я, когда нормальный цвет им вернулся.
– Безуспешно.
Зубы! Как же их много и как остро они выглядят!
– Вы не старались?
– Отчего же, приложил максимальные усилия.
– Тогда почему я ничего не почувствовала? Или… – Я переложила нож в правую руку. – Объект и не должен ничего ощущать? Как будто ничего не произошло, а в условленный час или когда супруг, к примеру, скажет: «Ты, кажется, растолстела», – я вцеплюсь в его яремную вену?
Князь расхохотался:
– Вы – чудо, Филомена! Какая фантазия. Нет, серениссима, вас невозможно зачаровать.
– Почему?
– Не уверен, – Мадичи наклонил голову и втянул воздух точеными ноздрями, – но могу предположить, что ваше детство и юность, проведенные в обществе огненных саламандр, развили в вас эту способность. Более того, тишайшая, вы абсолютно лишены запахов, присущих любому смертному.
– Чушь! То есть, – принялась я смущенно оправдываться, – позвольте вам не поверить, ваше сиятельство.
Его ноздри затрепетали.
– Вы ели паштет и виноград, выпили вина с… – он хмыкнул, пропуская какое-то слово, – примерно полчаса назад. Через такое же время, если вы ограничитесь водой, я не смогу уловить от вас никаких запахов.
– У вас хороший нюх?
– Нечеловечески.
– Слух?
Князь кивнул:
– И тут, серениссима, вам от меня не скрыться. Я слышу ваше дыхание и каждое биение сердца.
– Желание вцепиться в мою яремную вену вас при этом посещает?
Он улыбнулся и мечтательно протянул:
– Филомена, какое несчастье, что мы не встретились с вами раньше.
Тут левое ухо его сиятельства пришло в движение, а я собралась падать в обморок, впрочем, молниеносно передумав.
– Скоро появятся ваши подруги, мне придется откланяться. Надеюсь, наша небольшая беседа обогатила вас знаниями, как избежать нынче ночью обряда консумации.
– Вы читаете мысли? – покраснев, пробормотала я.
– Нет, серениссима, это вы думаете вслух. До завтра, прекрасная Филомена.
Я моргнула, вампир исчез.
– Что за маска? – Маура села справа и сбросила на пол полумаску князя Мадичи. – Ты с кем-то флиртовала, пока мы, как львицы, сражались за твою будущность?
– Нас вернут в школу. – Карла пододвинула себе неизвестно откуда появившийся стул. – Чезаре желает, чтоб мы закончили учебу.
– И на твоем месте, Филомена, я бы присматривала за муженьком. Он тискал Такколу, как оголодавший в плавании матрос.
– Это было по-дружески.
– Дружба мужчины и женщины? Синьорина Маламоко любит сказки? Что ж, начнем вечер удивительных историй.
– Вы знаете, что такое консумация?
Под девичье хихиканье я рассказала, какой позор претерпела перед своим супругом. Как они хохотали!
– Обряд консумации, – сообщила Карла, отсмеявшись, – свидетельствует специальная комиссия патрициев.