– Рыженькая Филомена.
Карла визжала, сражаясь с громилой, как дикая кошка. Того спасали пока лишь многослойные одежды. А я с ненавистью смотрела на синьора в алом камзоле, который играл с Эдуардо в карты.
– Руки прочь! Иначе…
– Иначе что? – Мерзавец обнажил шпагу, приставил ее кончик к моей груди и, пошевелив запястьем, рассек завязки моего плаща. – Ах, какая красавица. Зачем же ты надела маску, милая? Твое личико прелестно.
– Вы не имеете права!
– Отчего же? – Он шпагой смахнул мою Даму, откромсав, кажется, клок волос заодно. – Твой драгоценный Эдуардо умудрился проиграть тебя мне на первом же круге. Все произошло так быстро, что, как видишь, я успел забрать свой выигрыш.
– Вы пьяны? – спросила я надеждой. – Или безумны?
За спиной «красного камзола» маячило еще человек пять. Они гоготали, то отпуская шуточки в мой адрес, то подбадривая громилу, сражающегося с Такколой.
– Синьор да Риальто, конечно же, предупредил нас о том, что ты девушка приличная, не какая-нибудь путтана. Но это вполне поправимо.
Движение запястья – и платье мое расползлось до самого пояса, выставляя на всеобщее обозрение груди.
– Стронцо! – заорала я. – Чикко, давай!
И мадженте выбросила вперед струю жидкого пламени.
– Еще! Еще! Еще!
Все, кто работает с саламандрами, знают, что самое слабое в человеческом теле – это волосы. Заводчики предпочитают коротко стричься и не носить бороды. Горят также брови и ресницы. «Красный камзол» метался по переулку в попытках потушить пылающую голову. Прочие синьоры, отчего-то растеряв добродушие, занимались тем же со своими волосами.
Чикко дрожала, она была пуста. Я повернулась к Карле. Она как раз подпрыгивала, впечатывая в брусчатку голову поверженного врага.
– Филомена! Мы их сделали!
– Бежим!
– Стоять! – Путь к свободе преграждали уже две мужские фигуры безо всяких следов возгорания.
Я присела и подняла с земли чью-то шпагу.
– Прежде чем вы попытаетесь нанизать меня на этот… гм… вертел, – мужчина снял маску, оказавшись тишайшим Муэрто, – должен предупредить о последствиях, которые…
Светлые глаза супруга остановились на моей груди, и голос предательски надломился:
– Наша семья не столь стеснена в средствах, чтоб вам пришлось зарабатывать своим телом.
– Она моя, – простонал за моей спиной «красный камзол». – Эту женщину мне проиграл в карты синьор да Риальто, чему есть свидетели.
– Это правда? – Чезаре взглянул мне в лицо.
Я пожала плечами и отбросила шпагу. Синьор Копальди принялся дрожащими пальцами расстегивать свой плащ:
– Донна Филомена, вам нужно прикрыться…
– Оставь, – велел Муэрто ледяным тоном. – Эту женщину только что проиграли, пусть ее грудь заботит этого…
Чезаре обошел меня и приблизился к погорельцу:
– Как ваше имя, синьор? Фоско? Маркизет? Замечательно.
Карла стояла, опустив руки вдоль тела. Я заметила, что фрейлина сместилась ближе ко мне. Ночной ветерок холодил груди, но я стояла, расправив плечи. Смущения от меня не дождутся.
Дож с закопченным маркизетом уже похлопывали друг друга по плечам, последнему процесс доставлял, кажется, немалую боль.
– Артуро, – ворковал Муэрто, – синьор Фоско желает продолжить вечер за картами. Организуй нам стол в уютном местечке. Идемте, господа. И девицу с этим… существом берите с собой. Нет, нет, чужие женщины меня не интересуют нисколько, но ваша, кажется, сбежит без присмотра. Дама, Ньяга, синьоры, прошу. Артуро…
Карла взяла меня под руку.
– Что не так с твоей маской? – шепнула я раздраженно. – Отвечай, или я лопну от любопытства.
– Она мужская.
Нас куда-то вели, но синьора, который попытался положить мне руку на плечо, я за эту руку укусила.
– И что? – сплюнув, уточнила я у подруги. – Платье-то женское.
– Эти маски, Филомена, носят только мужчины особого сорта, те, кто предпочитает однополую любовь.
Призвав на помощь все имеющиеся знания, я растерянно улыбнулась:
– И у кого из них получается икра?
– Это делают не для продолжения рода, а для удовольствия.
Карла пробормотала еще что-то про невинных островитянок, а я спросила, не кажется ли ей, что мне неплохо было бы накрасить соски кармином, потому что становилось довольно прохладно и слой краски несколько меня утеплит. И фрейлина фыркнула, сдерживая смех:
– Вот поэтому я и служу тебе, чудовище. Только аквадоратская Львица может превратить позорную ситуацию в победный парад.
На самом деле мне было страшно и противно. Нет, насилия я не боялась. В случае чего я отгрызу синьору Фоско нос, а прочих… Если не справлюсь, сдохну сама. В конце концов, все мы смертны. Опасения мои касались Чезаре. Пока маркизет с подельниками вели себя дружелюбно, но, если настроение этих стронцо изменится, что будет делать тишайший Муэрто? Шпага при нем, но владеет ли он ею? Значит, Артуро, мы с Карлой, Чикко. Она пыхтит, набирая жар, скоро его будет достаточно для залпа. Зачем я выбросила оружие? Хороша бы я была, помахивая клинком при ходьбе. Нет, моя защита – саламандра, у Такколы кинжал, Артуро… Он вообще умеет драться?
– За нами следует Эдуардо, – вдруг сообщила дона Маламоко. – Скрытно и в отдалении.
– Видишь, он раскаялся и благородно бросился мне на помощь!
– Хочешь выразить восхищение лично?
Прикинув, во сколько поцелуев мне обойдется беседа с синьором да Риальто, я покачала головой:
– Ему сейчас, наверное, невероятно стыдно. Пусть он убедится, что все в порядке, думая, что остался незамеченным. Мужскую гордость нужно оберегать.
Последнюю сентенцию к месту и не к месту повторяла наша Панеттоне, и я произнесла ее же назидательным тоном.
Синьорина Маламоко обозвала меня дурой, но мы уже пришли к какому-то дому с пестрой вывеской, и на достойную отповедь меня не хватило.
Это была таверна. Артуро быстро переговорил с хозяином, и тот буквально взашей вытолкал из нее немногочисленных посетителей.
За центральным столом расположились картежники: Чезаре и еще четверо разной степени повреждения господ.
– Донна Филомена, – синьор Копальди придвинул мне стул, – простите за… За это все!
– Вам извиняться следует в последнюю очередь. – Я приветливо предложила помощнику место подле себя. – Расскажите, как прошел Большой Совет. Какие вопросы там обсуждались?
Карла присела по другую от меня руку.
– Донна да Риальто в порядке?
Синьор Копальди ответил сначала мне, после – донне Маламоко, спросил, не желаю ли я воспользоваться его плащом. Я в ответ хотела спросить про карминную краску, но Таккола так больно ущипнула меня за бок, что я только ахнула.
В карточной игре я понимала меньше чем ничего. Кажется, ставки были высоки, и мой супруг абсолютно точно проигрывал. Погорельцы ржали, маркизет загребал к себе поближе горсти местных базантов и материковых дукатов. Бедняжка Чезаре, не стоит садиться за стол с такой удачей. Бедняжка Фоско, ни за какие деньги он не купит себе нового носа взамен откушенного мной.
Я заметила, что игроки переглядываются и что иногда они под прикрытием скатерти передают друг другу карты. Шулеры? Куда катится Аквадората?
Смешки и разговоры становились все громче, хозяин таверны принес вина в глиняных кувшинах.
– Синьор, – попросила я, когда он проходил мимо, – подайте нам ужин, будьте любезны.
Наверное, моя обнаженная грудь подразумевала иную манеру общения. Хозяин завис, переводя воспаленный взгляд с меня на Артуро. Помощник кивнул:
– Накройте здесь на троих.
Меньше чем через четверть часа перед нами стояли глубокие тарелки с овощным ассорти и «фегато алла аквадората» – тушенные в луке ломтики говяжьей печени.
– Вина? – спросил хозяин.
– Воды, – решила я, наблюдая, как синьор Копальди снимает пробу с моей порции. – Вы опасаетесь яда?
– Догаресса не должна есть ничего непроверенного, – ответил помощник, пододвигая ко мне кушанье. – Приятного аппетита, донна Филомена.
Пожелание было излишним. Я урчала голодной кошкой и вылизала бы тарелку, не останови меня Карла.
– Можно повторить? – попросила я ее. – Пожалуйста!
Донна Маламоко придвинулась и спросила тишайшим шепотом, не желаю ли я вернуться на мостик у улицы Алхимиков, который уже опробован другими людьми в том самом деле, которое, она уверена, мне предстоит, если я не поберегу желудок.
Пришлось пить воду и поглядывать на игру. Ситуация там, кажется, изменилась. Перед тишайшим Муэрто высилась гора монет и стопка каких-то пергаментов, погорельцы нервничали.
– Что ж вы, синьоры, – подбодрил их дож. – Давайте!
А через минуту поднялся, исполнил поклон и стал рассовывать по карманам выигрыш.
– Спасибо за приятный вечер. Прихотливая дама-удача нынче на моей стороне. Не тревожьтесь, синьоры, счет за вино я оплачу…
– Продолжим игру! – взревел Фоско.
– Любезный маркизет, вам не на что играть. – Чезаре широко улыбнулся и похлопал себя по карману. – Ваша лодка, ваши лошади, ваш палаццо – все здесь.
– У меня осталась женщина!
– Эта? – Глаза цвета спокойного моря мельком на меня взглянули. – Кажется, я уже упоминал, что девицы подобного сорта меня не интересуют? Или у вас припасена другая? Тогда я хотел бы сначала посмотреть…
«Красный камзол» забормотал вполголоса что-то, что я не расслышала.
– Маленькая ставка, – сказал Чезаре и вернулся в игру.
Он проиграл эту ставку, и еще две и еще. Фоско вновь повеселел, благодарил даму-удачу, подмигивал мне и партнерам.
«Фегато алла аквадората» в моем желудке запросилось наружу. Пальцы ощутили прикосновение, это Артуро взял мою руку.
– Не волнуйтесь, Филомена, – шепнул он, – Чезаре дурачится.
Я посмотрела на Карлу, та кивнула. Желудок успокоился. Прочие картежники уже давно выбыли, игра велась между Фоско и Муэрто.
– Желаете десерт? – спросил у плеча хозяин и поставил на стол плошку с чем-то кремово-воздушным, щедро посыпанным изюмом и цукатами.