Донна да Риальто втянула носом воздух, тряхнула белокурой головкой и решительно изрекла:
– Для начала мы разберемся с твоей новой любовью.
Эпилог
Князь Лукрецио смотрел на донну Паолу Раффаэле, сидящую перед ним в резном кресле библиотеки палаццо Мадичи, безо всякого аппетита. Да, хороша, да, неплохо сложена, но чего-то недостает. Лоска? Аристократизма? Влажные карие глаза, густые темно-русые волосы, лицо в форме сердечка… кажется, такие мордашки были в моде лет семьдесят назад.
Но что ему мода? Желто-красное богатое платье синьорине не шло, яркие цвета ткани заставили кожу казаться бледной и болезненной, квадратный вырез избыточно открывал острые ключицы, а складки у талии нелепо топорщились. Кажется, фрейлина догарессы чем-то немало досадила портнихе, раз та настолько постаралась. К тому же синьорина Раффаэле пахла. То есть ей, видимо, казалось, что ароматная розовая вода скрывает резкий запах ее тела, но чуткий вампирский нос страдал как от первого, так и от второго. Девица совсем недавно прикладывала немалые физические усилия. Она гимнастка? Пальцы пахнут каменной крошкой и влажным мхом, которым заросли все окрестные здания.
Ну конечно. Она вылезла через окно «Нобиле-колледже-рагацце», чтоб открыть для своих подруг забранную засовами дверь черного хода. Запах ржавчины. Запертую и заколоченную.
– Итак, синьорина Раффаэле, – кивнув, прошелестел князь, – мне не терпится услышать о причине вашего ночного визита.
Прочие ученицы, предпринявшие вылазку со своей предводительницей, щебетали сейчас в гостиной. Их развлекала сиятельная Лукреция, сестра князя. И только богу известно, чем это развлечение могло закончиться для юных дурочек.
– Я хочу преподнести вам подарок. – Паола растянула губы в улыбке.
– Парочку свежих молодых девиц?
Улыбка синьорины стала хищной.
– О нет, ваше сиятельство, свежатина – вовсе не дар, а всего лишь демонстрация моего к вам почтения и дружеского расположения.
Однако за последние пятьдесят лет аквадоратские дамы немало опростились. Наглая чертовка, она воображает, что может торговаться с экселленсе?
Красивое лицо вампира оставалось неподвижным, он молчал, побуждая собеседницу продолжить.
– Вы хотите Филомену?
– Простите? – Лукрецио приподнял безупречную бровь.
– Желаете ли вы получить себе синьору Муэрто, догарессу безмятежной Аквадораты? – повторила Паола, хихикнув. – Ах, ваше сиятельство, бросьте изображать удивление, вам оно не идет. Я прекрасно знаю, что Филомена посещала вас, и, когда визиты прекратились, вы преисполнились грусти. Каждую ночь вы страдаете, обращая к равнодушной луне душещипательные романсы.
Если бы вампиры могли краснеть, экселленсе в этот момент залился бы краской смущения. Он и предположить не мог, что его ночные песнопения над водами канала достигают окон «Нобиле-колледже-рагацце».
– Это и есть мой подарок. – Донна Раффаэле шутливо поклонилась. – Берите свою ненаглядную, тащите в свое логово, ешьте ее, пейте, обращайте, – в общем, творите с ней все, чего захочет ваше сиятельство.
Князь поморщился:
– Вы принесли серениссиму в кармане?
– Разумеется, нет. – Паола пожала плечами. – Вам придется самому явиться за подарком. Но, поверьте, труда это не составит. Наша дона догаресса уже некоторое время лишена одной из своих фрейлин, той самой чумазой Маламоко, которая сопровождала Филомену во время визитов к вашему сиятельству. Куда она делась, не знает никто. Маура с Филоменой тщательно скрывают отсутствие своей третьей подруги.
Экселленсе кивнул, наконец заинтересовавшись. Теперь ему стала известна причина, по которой Филомена прекратила общение. Маламоко могла ему противостоять, одна из немногих в Аквадорате. Лишившись ее защиты, догаресса опасалась наносить визиты в палаццо Мадичи.
– Также пропала зловредная ящерица нашей догарессы. – Раффаэле интерес собеседника ощутила, глаза ее победно блеснули. – Препятствий для вас не осталось. Но это, ваше сиятельство, всего лишь пролог к моему плану. Похищения супруги его серенити вам не спустит.
Увлекаясь, синьорина Паола начала допускать в своей речи просторечные обороты. Князь мысленно сокрушался о недостатке воспитания современных дам.
– Поэтому нам нужно направить погоню по ложному следу. – Раффаэле выдержала многозначительную паузу и добавила: – Вам известно об интрижке тишайшей Филомены с наследником да Риальто? Не отвечайте, вряд ли эта… догаресса поверяла вам тайны сердечные. Верьте мне на слово. Интрижка была, дож о ней знает, и, если Филомена исчезнет из дворца в ту же ночь, когда Эдуардо да Риальто отплывет из Аквадораты, подозрение падет на него.
– Когда отбывает синьор губернатор?
– Сразу после бала, – ответила Паола. – На острове да Риальто грядет пышное торжество. Я постараюсь, чтоб щебет наших влюбленных не остался незамеченным. Если наутро Филомену не обнаружат в ее постели, никто не удивится.
– Коварный план, – одобрил экселленсе. – И щедрый дар.
Донна Раффаэле довольно усмехнулась.
– Вынужден от него отказаться.
– Что? – Ротик Паолы приоткрылся, нижняя губа съехала, приоткрывая неровные зубы. – Мне не послышалось?
– Никто не будет таскать вам каштаны из огня, драгоценная… то есть синьорина. Ваша выгода в этой авантюре понятна, моя – сомнительна. Вы получите тишайшего Муэрто в полное владение, я – строптивую пленницу, которая очень скоро мне наскучит. Мой ответ – нет. И позвольте на прощание дать вам совет. Если вы желаете непременно стать догарессой безмятежной Аквадораты, относитесь к гражданам бережливо. Отдавать соучениц на кормление вампирского гнезда – низость, простительная портовой девке, но недостойная правительницы.
Он поднялся из кресла, кивнул и вышел за дверь, не обернувшись.
– Я все слышала, – сказала Лукреция, возвращаясь к нему после того, как проводила учениц к выходу из палаццо. – Не думала, что экселленсе Мадичи откажется от шанса щелкнуть по носу выскочку дожа.
– А я отказался?
– Хитроумная синьорина Раффаэле решила именно так.
– Она глупа.
– Однако ей хватило ума подбросить тебе наживку.
Князь посмотрел в лицо сестры, так похожее на его собственное.
– И я ее проглотил.
Они молчали, их неподвижные красивые лица не выражали ничего.
– Какая скука! – вздохнула наконец Лукреция. – Жду не дождусь возможности опять погрузиться в сон лет эдак на двести, чтоб здесь сменилось уже несколько поколений. Может, потомки смогут меня развлечь.
– Скоро, дорогая, уже скоро…
Экселленсе прислушался. То, что заставило его воспрянуть ото сна, никуда не делось. Оно приближалось.
Горничные расчесывали рыжую гриву догарессы в ее изумрудной спальне. Главная фрейлина донна да Риальто наблюдала за процессом, стоя за плечом Филомены.
– Монсеньор кардинал во время торжественного обеда поинтересовался у дожа, когда наши тишайшие супруги планируют одарить нас наследником.
Догаресса встретилась взглядом с Маурой в зеркале:
– Что ответил Чезаре?
– Что зарок, данный тишайшими супругами в молельне острова Николло в честь избавления Аквадораты от чумы, заставляет их не разделять ложе. И что мы, слава богу, не монархия, а республика, поэтому вопросы личных синьора Муэрто наследников кардинала интересовать не должны.
– Хороший удар, – кивнула Филомена. – Его высокопреосвященство забывается.
– Он до сих пор не может смириться с тем, что молитвы ее серенити подействовали.
– Это потому, что он не успел приписать победу своим.
Идея страшных зароков и отдельных постелей принадлежала догарессе. Слуги подготовили ей спальню, в которой она каждый вечер запиралась в одиночестве. Тайных панелей в ней не было, окно выходило во двор, где располагалась караулка ночной стражи.
Когда Маура поинтересовалась у подруги, когда та допустит к себе мужа, синьора Муэрто ответила, что для начала ей нужно разобраться в себе и понять, любовь ли то, что она испытывает к Чезаре, или просто страсть. Когда донна да Риальто вопрос повторила, ей ответили, что Филомене нужно узнать супруга поближе, чтоб решить, влюблена она в некий воображаемый образ или в живого человека.
Раздумья и разбирательства не мешали донне догарессе беситься от ревности. Донна Раффаэле и донна Сальваторе появились во дворце на следующий день после чумной авантюры. И первая не погибла под взглядами аквамариновых очей лишь потому, что взгляды не убивают.
Они теперь плыли в «Нобиле-колледже-рагацце» и обратно на двух дворцовых гондолах, время пути Филомена посвящала беседам с синьором Гаруди, который, как она узнала, некогда ходил с капитаном Муэрто по теплым южным морям.
Аквадоратская Львица втемяшила себе в голову, что должна узнать об обожаемом Чезаре как можно больше. И вовсе не для того, чтоб решить, достоин ли он ее чувств. Она, дурочка, хотела стать достойной его.
Дож, кажется, пребывал в растерянности. Или был обижен. Синьор Копальди, которого Маура попыталась осторожно о его серенити расспросить, только хмыкал и советовал не вмешиваться в семейные ссоры.
«Скорее бы вернулась Карла, – думала Маура, желая догарессе спокойной ночи. – Завтра во дворец явится капитан Саламандер-Арденте, и я должна попасться ему на глаза. Или должна не попасться? Что делать?»
Тишайший Муэрто веселился. Вино лилось рукой, девицы самого легкого поведения хохотали, музыканты терзали струны, акробаты через раз падали, отбивая хлеб у клоунов. Все были пьяны. Все, кроме хозяина.
– Чезаре, – шепнул синьор Копальди, склоняясь к плечу дожа, – вечерний туалет донны Филомены закончен, горничные удалились.
– Зачем мне это знать? – Его серенити посмотрел на огонь свечи сквозь бокал. – Или прикажешь брать спальню собственной супруги приступом?
– Поговори с ней.
– Однажды я это уже сделал. И что? Услышав о моем изъяне, синьорина в ужасе сбежала.
– Это твои домыслы.