Дочь поела, но никак не хотела засыпать. Я и пеленку ей сменила, и переодела в другую одежду, но Виктория все капризничала.
− Что с тобой происходит? – ворковала я с ней, глядя ей в глаза.
Малышка вроде и слышала меня, но морщить лицо и издавать недовольные звуки не переставала. Грудь больше не брала, как и не хотела засыпать. Я была растеряна и в отчаянии, что не могла успокоить собственного ребенка. Когда я уже не знала, что предпринять, в дверь постучали. Не успела я что-то ответить, как в проем просунулась голова графа. На секунду меня накрыло раздражением. Только разговоров мне не хватало, когда я не могла успокоить ребенка.
− Можно мне? – мужчина медленно приблизился ко мне, словно боялся наступить на доску в полу, которая заскрипит, и протянул руки. – Я должен привыкать к ней, как и она должна узнавать меня.
Я удивленно взглянула на графа, отметив домашнюю одежду на нем, и передала ему Викторию. Как только Иван Васильевич принял малышку в свои объятия, я для него словно перестала существовать.
− А кто у нас тут не спит? Кто у нас тут капризничает? – начал он сюсюкаться с Викторией, что я аж опешила и опустилась на кровать, с интересом начав следить за своим будущим мужем. Целый граф в роли няни. – На твою долю выпал тяжелый день сегодня, да?
Прислонившись спиной к изголовью кровати, я начала следить за графом. Будущий отец Виктории аккуратно переложил малышку на локоть и начал медленно ходить по комнате. Шаг за шагом, он разговаривал с ней, то задавая вопросы и сам же отвечая на них, то немного поругивая ее. Граф нежно похлопывал ребенка по спине и по попе, передавая ей свою любовь и спокойствие. Затем сделал совершенно неожиданное: запел колыбельную.
Малышка сначала упорно продолжала ныть и капризничать, что я уже хотела забрать ее с рук графа, но постепенно ее плач становился все тише и тише. Она даже пыталась агукать в ответ на слова Ивана Васильевича. Мужчина продолжал ходить, терпеливо и настойчиво, пока Виктория совсем не замолкла.
Я продолжала сидеть, прислонившись к изголовью кровати, и наблюдать за мужчиной. Мое сердце было полно восхищения и тепла, видя, как граф обращается с Викторией и успокаивает малышку, словно она и правда была его. Ребенка Дарьи Заступовой и Петра Нарышкина. Иван Васильевич держал свое слово, что он не только примет ребенка, но и постарается дать ему все самое лучшее.
Я счастливо улыбнулась, не веря, что мне, наконец-то, повезло. Мысленно поблагодарила судьбу, что она дала мне второй шанс на жизнь и встречу с таким мужчиной, который станет опорой не только для меня, но и для моей дочери.
Пока я смотрела на мужчину с любовью, которая потихоньку начала зарождаться во мне, мужчина продолжил свою прогулку по комнате. Граф тихонько разговаривал с малышкой, рассказывая ей о столице и о том, что ее ждет. Обещал ей, что всегда будет с ней рядом и не даст никому в обиду. И вот спустя некоторое время было слышно лишь равномерное дыхание ребенка. Иван Васильевич улыбнулся, ласково провел по щеке малышки и поцеловал ее в лобик.
− Она уснула, − прошептал мужчина и поднял глаза на меня.
Я не была готова к такому повороту и пришлось вытереть слезы под внимательным взглядом графа. Мужчина замер посередине комнаты. Мы смотрели друг другу в глаза и молчали. Первая пришла в себя я.
− Надо переложить ее в кроватку, − еле проговорила я, разрывая наши переглядывания. Хоть чувства и начали теплиться, я все еще боялась довериться кому-то. До встречи с графом я вела спокойную жизнь. Сейчас же все закрутилось и завертелось. Это и пугало меня.
Мужчина закрыл глаза и выдохнул, затем уложил Викторию в ее кроватку, но уходить не спешил. Вместо этого устроился в кресло рядом и вполголоса заговорил.
− Я не родился с золотой ложкой во рту, − выдал он с грустью, глядя на спокойно спящую Викторию. – Я незаконнорожденный сын графа Орлова, который перед смертью все завещал мне, как и дал свое имя. Других наследников у него не было, законная жена нарожала ему только девочек. Они до сих пор не приняли меня. В столице нас не встретят с распростертыми объятиями, да и дома будет твориться кошмар. По условиям завещания, пока я не выведу в свет всех дочерей отца и не выдам их замуж, они будут жить в отчем доме. Тебе придется быть готовым ко всему, − устало выдал он, поднимаясь на ноги и направляясь к двери. – И я пойму, если ты передумаешь после моих слов. Но я хотел, чтобы ты знала, с кем ты согласилась связать свою жизнь. Не хочу, чтобы между нами были недоговоренности. Вокруг нас шума будет много. И не только по твоей вине… − мужчина замер на пороге.
Мое сердце защемило от жалости и понимания к мужчине. Ведь я и сама не ведала любви от настоящих родителей, только требования, сравнения с другими детьми и упреки. Чета Заступовых же любила свою дочь, несмотря ни на что. И мне захотелось поддержать графа.
− Мы справимся, − проговорила я, шагнув к нему и положив руку ему на грудь. – Вместе мы преодолеем все трудности. Иначе нам нельзя, − и заглянула графу в глаза.
Несколько минут мы простояли без каких-либо действий. И никто не понял, кто из нас потянулся друг к другу первым. Едва наши губы сомкнулись, как в дверь постучали и в комнату вошел Строганов.
− Прошу прощения, − попятился он назад, понимая, что появился не вовремя.
Глава 17
Глава 17
Первые шаги
Дарья Заступова
Жизнь забурлила в новом ключе. Новость о воскрешении моего мужа взбудоражил весь Васильевск. Иван Васильевич лично сам поспособствовал распространению таких слухов. После подобных шокирующих новостей в дом Четкова обильно посыпались пригласительные и на обед, и на ужин, и даже на музыкальный вечер. На радость Елизавете Александровне. Самого графа, что стоял выше всех жителей данного городка, нельзя было игнорировать, и многие захотели ухватиться за возможность, чтобы все выпытать непосредственно у участников шума. Даже баронесса Дашковская воспользовалась моментом, чтобы оказаться в числе первых, кто услышит историю соединения нашей семьи из первых уст. Только я была непреклонна и ни одно из приглашений принимать не собиралась. Матушка осталась недовольна моим решением, но я и не думала отступать от своих слов. К тому же, на мою сторону встал и сам граф Орлов.
− У нас нет времени разъезжать по гостям, − подытожил он в один из вечеров, когда матушка снова взялась за свое и пыталась нас уговорить принять хотя бы одно из приглашений, что приходили каждый день. Многие не чурались прославиться своим дурным тоном, отправляя к нам своих слуг повторно, будто их первую записку те потеряли по дороге. – Нам нужно как можно больше узнать друг о друге, также и проводить время вместе. Влюбленные друг в друга люди не должны шарахаться от партнера. Да и нашу легенду лучше стоит озвучить в кругу своих, чтобы в случае чего все оставалось внутри семьи, а не стало всеобщим достоянием. Думаю, в столице у вас есть родные и друзья, кому вы можете безоговорочно доверять?
Графу Орлову матушке возразить было нечем. И Елизавете Александровне ничего не оставалось, как заняться написанием ответов. Я же решила отнести в гимназию свои последние работы, заодно и поговорить с Сергеем Викторовичем. Иван Васильевич обещался дождаться меня дома, а после уже прогуляться. И все свое внимание уделил Виктории. Мужчина, на мое удивление, очень быстро поладил с малышкой. Я не знала, радоваться этому или отнестись с подозрением?
Гимназия встретила меня тишиной. Все были на занятиях. И я уверенно направилась к кабинету директора, не став откладывать разговор в долгий ящик.
− Проходи, Дарья, − Сергей Викторович тут же поднялся на ноги и обошел стол. – Я уж подумал, что ты укатишь в столицу со своим мужем, даже не попрощавшись с нами.
− Я не собираюсь бросать учебу, − твердо заявила я, на пару секунд заставив мужчину задуматься. – Мой супруг не против образованной жены рядом. И я пришла к вам обсудить, как лучше поступить в моем случае. В столице нам, скорее всего, придется задержаться на неопределенное время. Иван Васильевич предлагает мне перевестись, если в столичной гимназии согласятся. Что бы посоветовали вы?
Мужчина ничего не ответил. Сергей Викторович встал и прошелся по своему кабинету, задумавшись.
− Умница, что не собираешься бросать учебу, − в голосе директора я прознала нотки гордости. По мне прошлась волна удовлетворения. В своей прежней жизни я и не слышала одобрений в свой адрес, не то, что похвалу или чувства гордости за мои достижения, но и слова одобрения. – Насчет перевода нужно подумать. На днях я собираюсь в столицу. Обязательно переговорю с директором их гимназии. Думаю, этот вопрос можно решить. Заочная форма обучения уже вызвала немало шуму. Все благодаря тебе. Я уже получил более десятка писем, где мои знакомые и друзья интересуются этим. Не ровен час, все светские матроны захотят обучить своих дочерей, чтобы хвастать этим перед будущими женихами, − повеселел Сергей Викторович. – Вроде и дочь дома, но в то же и с образованием. Все в плюсе.
Еще некоторое время обсудив детали и договорившись встретиться в столице, я вышла из кабинета директора. Дождалась перерыва между занятиями и сдала свои работы. Некоторые преподаватели смягчились и уже относились ко мне не так категорично, как было в самом начале, видя мое усердие и рвение к учебе и к их предмету. И мне не хотелось их разочаровывать. Получив новые задания и список литературы, я завершила в гимназии почти все дела. Осталось заглянуть еще и к Александре Ивановне. С моей стороны было бы нехорошо уехать, не попрощавшись с ней. Куратор точно обидится.
В классе она была не одна. Но стоило ей заметить мой приход, как она тут же отпустила всех.
− Все вопросы обсудим на следующем занятии, − и ученицы, смерив меня недовольными и в то же время любопытными взглядами, вышли в коридор. Александра Корнилова сама закрыла за ними дверь, исключая вариант с подслушиванием. – Рассказывай! – чуть ли не приказала она, устраиваясь на стуле напротив меня. Глаза девушки светились любопытством.