Где-то вдали громыхнуло. Я задрал голову, посмотрел на чистое небо без единого облачка, пожал плечами и проворчал:
— На богах и шапка горит, когда правда глаза колет. М-да…
Я дважды обошёл поляну, но ничего и никого не обнаружил. Единственное так и не смог попасть за избушку, стоял там какой-то барьер. Похоже всё-таки сказки правду говорят, придётся заветное слово молвить. Глупее не придумать, но была не была.
Я с сомнением посмотрел на деревянную стену избушки, на курьи толстенькие ножки, на большие загнутые куриные когти. Любопытное сооружение. Интересно спереди у неё клюв вместо дверей? Или сразу устье печки, чтоб с поляны прямо в огонь, а потом и на стол бабы Яги.
Что я вообще знаю про стража границ? Память услужливо выдала несколько версий: уродливая старуха с костяной ногой, жрущая детей, красных девиц и богатырей. Впрочем, последним иногда удавалось обдурить вредную бабку, и Яга сама оказывалась на противне. Но неизменно возрождалась и продолжала маньячить в лесных угодьях, если верить сказкам.
По другой версии, Яга — писаная красавица, могучая богатырша. Помнится, одним из условий, которое выкатила дочь Вия и Макоши потенциальным женихам, стало требование победить её в честном бою. Старейшины уверяют, что с Ягиней не всякий бессмертный мог справиться.
Вот и думай, где правда, а где ложь. Кто она, хранительница Серых туманов, путей-дорог нави: сильная одарённая, ведунья-травница, знахарка, воин или все вместе, потому как дочь богов.
Кстати сказать, помнится, победил её Велес в честном бою. Но сначала влюбился без памяти, с первого взгляда, встретив красавицу Ягу, путешествующую между гранями миров. И вроде всё у них сложилось по любви, если бы не злая свекровь, которая извела девицу. Видимо, после этого Яга и стала злобной стервой.
Кроны деревьев вдруг дрогнули и заколыхались, по всему лесу прокатилась волна, похожая на… смех? Да ну ладно, живой лес, который умеет читать мысли? Или просто считывает эмоциональный фон?
Ладно, Свар, хватит тянуть кота за причиндалы, пора развернуть это непонятное сооружение, войти внутрь и разобраться, куда я попал и где моя команда. Что-то я начинаю переживать. Нет, не за отморозков, за местных. Если это ловушка, то кто-то очень сильно ошибается, думая, что запер опричников в Нави. Это не нас закрыли вместе с навьями. Это местных заперли вместе с нами. Кто не спрятался, я не виноват.
— Ну, что, избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом, — гаркнул я по-молодецки, припомнив сказки.
А в ответ — тишина, взятая, млин, за основу. Хоть бы мёртвые с косами появились, что ли. Ладно, попробую ещё разок. Но возникло ощущение, что по мне прошлись невидимым взглядом-сканом. Я подождал, но реакция не дождался. Как говорится, ноль внимания, фунт презрения. Ладно, попробуем еще разок.
— Избушка, избушка, стань ко мне задом… тьфу ты… стань к лесу задом, ко мне передом.
И снова тишина, хоть бы брёвнышко скрипнуло. Я задумался: то ли издеваются, то ли слова неправильные говорю. Напряг память, всплыло четверостишье, решил и его сказануть, лишним не будет:
— Избушка, избушка, встань по-старому,
Как мать поставила,
К лесу задом, ко мне передом.
Мне в тебя лезть, хлеб-соль есть.
— Да что ж такое-то. Сказки врут? Или механизм заело? — проворчал я, постоял, ничего не дождался и пошёл исследовать домишко. Вдруг и правда, лапы судорогой свело или яйцо, где застряло. Оно ж частично куриного рода, может, на насесте как раз сидит, яичко золотое делает, а тут я со своей просьбой.
И вроде как то-то даже кудахнул возмущённо, но изба как стояла ко мне задницей в смысле глухой стеной, так и не шевельнулась.
— Ладно, мы люди негордые, сами подойдём, — проворчал я и двинулся к зданию.
Я помнил, что с двух сторон прохода к крыльцу не обнаружил, защита стояла. Но выбор у меня был невелик: или по-хорошему, или прорываться с боем. Я всё ещё надеялся по-хорошему. Слова не помогли, но, может, сказки врут? И присказка не разворачивает избу передом, а открывает проход к крыльцу?
— Не попробуешь — не узнаешь, — сказал сам себе голосом Коржика, подойдя к избушке. — Так что, изба, пустишь странника? — прикидывая, смогу ли я раскатать домишко по брёвнышку. По всему выходило — смогу. Но пока не буду.
— А вот и проход открылся.
Похоже, мои слова сработали, но почему-то не до конца. Или я что-то сделал, или сказки врали, присказка только снимала ограничительную защиту, а избу не разворачивала.
— Спасибо, избушка, — я за каким-то лешим взял да и поклонился зданию. С меня не убудет, а вежливость глядишь и обернётся каким-нибудь бонусом. Местных законов я не знаю, но доброе слово и росомахе приятно. Вон как наш тает, когда его девчонки малышом и зайчиком называют.
Я обошёл избу, обнаружил очень высокое крыльцо, в окнах признаки жизни в виде лёгких цветастых занавесок и горшков с цветами. Огляделся, но никого по-прежнему рядом не наблюдалось. Ладно, выбора всё равно нет.
Поднялся по ступенькам, вежливо постучал в дверь. И снова тишина. То ли меня нарочно игнорируют, то ли дома никого нет. Осторожною, стараясь не оставлять следов, тронул ручку и удивился: оказалось не заперто. Ещё раз постучав, я громко обозначил своё присутствие словами: «Есть кто дома?», — и толкнул двери.
Створка открылась с лёгким скрипом, увидел обычную деревенскую комнату. По всей видимости, хозяйка избушки — травница. Стены украшали пучки трав и цветов, на полках стояли всякие зелья, банки с кореньями, с ягодами и прочими лесными дарами.
— Однако богато, — присвистнул я, разглядывая редкие растения.
Тут тебе и горицвет золотой, и разрыв-трава, и анчар. Похоже, даже мандрагор имеется, если верить надписи на сундучке, обмотанном цепью.
— Да за такое богатство у нас в Яви не то что особняк, половину домов на квартале скупить можно, — пробормотал я. — Есть тут кто? — снова поинтересовался я, и в очередной раз ответом мне была основательная тишина. — Ну, на нет и суда нет. Похоже, мне повезло, добро ничейное. А всё ничейное, если на него набрёл опричник, становится чьим-то. В данном случае моим.
С этими словами я собрался было раскрыть пространственный карман, как вдруг меня слово по голове обухом стукнуло.
— Ах, ты, тварь!
В голове взвыли тёмные духи, условно говоря, разбегаясь кто куда, прячась под лавки и полки.
— Ты кого на воровство подбиваешь? Берега попутал?
Не глядя, я выхватил одного из духов, сжал покрепче, сдавил силой. Тёмный заверещал, пытаясь вырваться из хватки. В голове загудело, в ушах зазвенело, затылок обожгло сначала холодом, потом окатило жаром. Но на меня не подействовало.
— Если ещё раз… кто-нибудь… когда-нибудь… хоть пальцем… — процедил я и одним махом поглотил духа целиком.
В моей голове наступила тишина. Ошалевшие тёмные сущности застыли, боясь даже пискнуть.
— Повторяю для особо тупых: если ещё раз кто-нибудь посмеет намекнуть на то, что род Сваровых — воры и грабите. Или, не приведи боги, попытается на меня повлиять… Сдохнут все. Я не буду разбираться, чей косяк, просто превращу всех в ничто. Даже если это будет стоить мне моего Дара. Клянусь Сварогом, я это сделаю
В навьих небесах пророкотал гром, принимая мою клятву. По телу прокатилась волна силы, словно бог, чьим именем я поклялся, одобрительно похлопал меня по плечу. Похоже, Сварог где-то здесь, это хорошо. С остальным разберёмся по ходу пьесы.
Я выдохнул, огляделся по сторонам, разглядывая убранство избы уже в здравом уме, не замутнённом иллюзиями и тёмным влиянием.
— Что же ты скрываешь, изба-избушка? И где твоя хозяйка, хотел бы я знать. И где моя команда… — проворчал я, разглядывая белёную печь, рушники, простой деревянный стол, покрытый белой скатертью с интересным орнаментом по краю.
В дальней части избы на добротной прочной треноге возвышался большой котёл. Рядом стоял шкафчик, набитый склянками, бутыльками, пузырьками, колбочками, горшочками и прочей гончарно-стеклянно-каменной дребеденью. Полагаю, все они содержали в себе самые разнообразные снадобья. Мелькнула мысль взломать замок и поближе рассмотреть содержимое шкафчика.
От этой идеи тёмные духи в моей голове взвыли и наперебой стали уверять, что это не они!
— Молодцы проверку прошли на пять, — похвалил я, ухмыляясь. — Думаю, хозяйка не обидится, если я водички выпью из этого жбана, — сказал я громко вслух, приметив кадку с ковшиком.
Но подобраться к драгоценной влаге я не успел. За окном послышался негромкий шум, а через секунду раздался звонкий громкий женский голос:
— Ну что, Иззи. Стань по-старому, как мать поставила…
— Не понял… Иззи? Это тебя звать так, что ли? — ошарашенно поинтересовался я, оглядывая избу.
Понятное дело избушка мне не ответила, но всё вокруг меня пришло в движение. Здание вздрогнуло, перекосилось на одну сторону, потом на другую, стены заходили ходуном, пол пошёл волной. Я не удержался на ногах и покатился к выходу. Попытался ухватиться хоть за что-нибудь, но крупные вещи, словно живые, не давались мне в руки. Домашняя утварь будто нарочно норовила настучать по голове и спине. Меня, словно листок на ветру, таскало по всей избушке.
В конце концов, после пары минут издевательств, входная дверь распахнулась. Я было обрадовался, решил, что хозяйка сейчас переступит порог и всё прекратится. Но не тут-то было. Ухват огрел меня по спине, придавая ускорение и показывая направление. Входная дверь услужливо распахнулась, и меня вышвырнуло на крыльцо.
Я кубарем скатился с невысоких ступеней. Мелькнула мысль про несоответствие: в домишко я забирался по куда более крутому и длинному подъёму. Потом я понял, что изба присела, и чисто, как курица спрятала свои курьи ножки под здание. Теперь на поляне стоял обычный, ничем не примечательный брусчатый дом.
Последняя ступенька оказалась особо вредной. Я неудачно приложился о ребро затылком, пролетел вперёд, попытался сгруппироваться, но неудачно. Едва не пропахал поляну носом и