– Уел, атаман, – хмыкнул Гдовицкой и также моментально посерьезнел. – Тогда так. Предлагаю не пороть горячку и не брать любопытных гостей с ходу. Последим за ними, послушаем, присмотримся, по возможности вычислим контакты, а уж потом… если возникнет такая надобность, попробуем с ними поговорить на своей территории, так сказать.
– Не возражаю, – кивнул я. – От меня что-то требуется? Спецсредства, деньги, люди?
– Ничего, – покачал головой Гдовицкой. – Аппаратура у нас имеется, ты же сам мой список утверждал, забыл? Люди? Если ты имеешь в виду филеров, то нет, не нужны. Местных подберу, бюджет имеется. А в помощь Марии операторами на технику слежения посажу пару человек из команды Толстого, у нас с ним договоренность на подобные случаи.
– Думаешь, справятся? – уточнил я.
– Если они с полевым СЭПом справляются, то уж с обычными фиксаторами-бегунками и подавно разберутся. Все не сложнее управления квадрокоптером… – фыркнул Гдовицкой. – Но вообще, на будущее, надо расширять мое подразделение. Как раз для таких случаев, как сейчас, чтобы не собирать народ с бору по сосенке при каждом аврале.
– Тю-ю! Зная твои аппетиты, Владимир Александрович, боюсь, в этом случае количество работников СБ отряда превысит полевую и техническую секцию, вместе взятые, – усмехнувшись, проговорил я.
– Ну не все так страшно, – осклабился Гдовицкой и, чуть подумав, сказал: – Хотя человека три-четыре мне бы не помешали, чтобы не отвлекать людей из охранного подразделения.
– В будущем, – добавил я.
– В будущем, – согласно вздохнул Самурай, но тут же встрепенулся. – Что ж, файл я получил, задачу уяснил, по результату доложусь. Конец связи.
– Стоп-стоп-стоп, – притормозил я заскучавшего без привычной работы начальника службы безопасности. – Еще одно, Владимир Александрович… прошу, предупреди о происшествии всех учениц. Про запрет на выход с территории базы, думаю, говорить не надо?
– Не надо, – отозвался Гдовицкой и, на миг исчезнув с экрана, договорил: – На базе объявлен код «желтый», так что…
– Понял, – проговорил я. – Да, это, пожалуй, лучшее решение. И лишней… подозрительной возни не будет, и безопасность на уровне. Черта с два какой наблюдатель заметит изменения.
– Если он вообще есть в природе, этот самый наблюдатель. Но мы, конечно, проверим окрестности на всякий случай, – произнес Самурай и чуть поморщился, покосившись куда-то в сторону. – Что ж, прощаемся, атаман? Меня сейчас твои ученицы в осаду возьмут с требованием объяснить происходящее.
– Думаю, они поступят мудрее и отправят к тебе парламентера… можно даже сказать, посла, – рассмеялся я.
– Мария… – Гдовицкой улыбнулся, в очередной раз заставив меня подивиться той отеческой теплоте, с которой он относится к своей помощнице и будущей заместительнице. – Да, это будет лучший вариант. Хорошего дня, Кирилл.
– Хорошего дня, Владимир Александрович, – кивнул я и, отключив экран коммуникатора, попытался встать с кресла.
Дохлый номер. Невесть когда успевшие оккупировать мои колени щенки вцепились в брюки и свитер совсем не собачьими когтями и в результате повисли на мне своеобразной гирляндой. Пришлось плюхнуться обратно в кресло и потратить несколько минут на то, чтобы отцепить от себя недовольно фырчащих зверят. Ну как же! Только они нашли удобную грелку, устроились, задремали, а тут на тебе: тормошат, будят, скидывают с лежанки. Кошмар и ужас, никакого уважения…
Визит к ветеринару прошел штатно. Тодт осмотрел щенков, поколдовал над ними с четверть часа, после чего, отдав зверьков на попечение штатных сотрудниц, принялся за обучение неофита, меня то есть. Что не перестает меня удивлять в местных, так это… зашоренность. Когда Даниил впервые демонстрировал мне технику, создающую эмпатический контакт с животным, то действовал он в стиле классических стихийников, и я даже подумал, что это такой своеобразный прием обучения. Ан нет. Оказывается, Тодт всегда создает эту технику только так, то есть единым, заранее сконфигурированным выплеском. Зачем? Вменяемого ответа нет. А «так принято» я сам считать ответом отказываюсь.
И ведь ясно же, что из-за неточной подстройки выплеска страдает результат, да так, что порой приходится повторять технику по несколько раз подряд с легкими вариациями, прежде чем канал связи с объектом становится достаточно четким и ясным. Казалось бы, есть же в арсенале медиков продолжительные эфирные воздействия, так почему бы и этот прием не провести в том же стиле? Ну да, контроля требуется больше, чувство Эфира должно быть хорошо развито… зато не придется тыкаться слепым котенком наугад, и формировать технику заново каждые пять минут для «обновления» теряющейся связи. О классической сенсорике я и вовсе молчу. Тодт даже не пытался внутренне настроиться на животное, с которым хотел наладить контакт. Мрак, в общем.
Единственный плюс от этого обучения я пока видел лишь в том, что на примере показанной мне техники смог убедиться в реальности самого обоюдного эмпатического контакта как осознанного действа. И да, при использовании специализированной эфирной техники он оказался куда четче, чем те спонтанные «пробои», что случались у меня раньше при общей концентрации восприятия.
С другой стороны, может, я просто слишком многого хочу? Если вспомнить экзамен в школе эфирников, тамошние мастера-магистры тоже не особо заморачивались с продолжительными воздействиями, что не мешало им даже зрительные образы мне подкидывать… Не знаю. Не понимаю.
Вздохнув, я мысленно махнул рукой на эти непонятки и, дав себе обещание-напоминание познакомить учениц с ментальной стороной искусства эфирных манипуляций, открыл окно к себе домой. Чтобы через секунду беззвучно, но затейливо выматериться при виде совершенно ошалелого взгляда Тодта.
– Всего хорошего, Даниил, – кивнул я ветеринару, старательно сохраняя невозмутимое выражение лица и, подхватив корзину с щенками, шагнул в окно под его бормотание.
– Ага… и те… вам всего доброго, Ки… – окончание фразы пропало вместе со схлопнувшимся окном.
Однако лоханулись вы, товарищ гранд. По полной… да и черт бы с ним! Надоело. Когда еще решил прекратить скрывать свои умения от окружающих? Год назад? Ну да, аккурат во время приключений в мятежной Москве. Но почему-то до сих пор так и не начал выполнять собственное решение… если, конечно, не считать признание в «грандстве» перед спасенными от плена девчонками в том долбанном поезде.
От процесса самоуспокоения меня избавил ворвавшийся в кухню стремительный и весьма жизнерадостный вихрь. Хм, интересно, что такого случилось в ателье, что невестушка вернулась оттуда такой довольной, да еще и на добрых три часа раньше обычного?
– У нас большой заказ, Кирилл, – радостно заявила Оля, отобрав у меня чашку только что приготовленного кофе, и, плюхнувшись на диван, с наслаждением втянула носом аромат горячего напитка.
– Насколько большой? – вновь поворачиваясь к кофемашине, спросил я.
– Пять машин! – довольно откликнулась невеста. – Все с начальными настройками… и полным контрактом на обслуживание!
– И что это значит? – поинтересовался я.
В особенности торговой деятельности Ольги и Капы, как и в частности производства СЭМов, я не углублялся, считая это не своим делом, а потому неудивительно, что без дополнительных объяснений я оказался не в состоянии по достоинству оценить принесенные невестой новости.
– Эх ты… – Оля осуждающе покачала головой, но радость, распиравшая ее, оказалась слишком велика, и невеста тут же пустилась в объяснения. – В отличие от специализированных моделей, заточенных под разный тип использования, машина с начальными настройками – это чистый лист. Средняя скорость, средняя подвижность, средняя мощь приводов. Своего рода образец для примерки. Покупатель приобретает такой СЭМ, обкатывает его в течение недели, после чего возвращается в ателье и описывает свои хотелки, а мы соответственно настраиваем машину под его требования. Естественно, за отдельную плату. Ну а контракт… да! Надо будет перевести одного техника с базы в ателье. Будет командовать здешними работягами, на которых Капа повесила подгонку и обслуживание купленных СЭМов.
– И ты мне сообщаешь об этом только сейчас? – изумился я.
– Кир… ну я же изначально рассчитывала количество технарей с учетом такой возможности, – развела руками Ольга и, прищурившись, ткнула в мою сторону указующим перстом. – И кое-кто, между прочим, должен бы об этом знать. Зря я, что ли, подробные планы развития составляла и тебе на коммуникатор скидывала?
– Все-все. – Я поднял руки в жесте сдающегося. – Извини, запамятовал. Кого именно ты хочешь перебросить в ателье?
– Рябова, – уверенно произнесла Ольга. – Среди наших технарей он лучше всех подойдет на должность мастера. Да и возраст… в мастерской при ателье работают двадцатипятилетние лбы, оттрубившие по три-четыре года на Рюминских верфях после окончания их же училища. Боюсь, если мастер будет младше, могут возникнуть проблемы. Оно нам надо?
– Рябов, говоришь. – Я вспомнил наших технарей и вынужден был признать правоту невесты. Остальные техники сильно младше двадцативосьмилетнего Евгения… и руководящую должность, пусть даже такую невеликую, они не потянут ни по знаниям, ни по опыту. А вот Рябов справится. Я вспомнил досье на него и уверенно кивнул.
Старший урядник, выслуживший ценз, он поступил в училище Мясищева по так называемой казачьей льготе. В числе отстающих не числился, к учебе относился обстоятельно, без юношеского шапкозакидательства. Во время службы на границе показал себя толковым командиром, его десяток числился в лучших на заставе. Такой себя в обиду не даст, тем более напрочь гражданским технарям с боярского завода.
Вообще, есть у меня определенное подозрение, что, взяв на контракт Рябова, я перебежал дорогу некоему хитрому армейскому вербовщику. Ничем иным я не могу объяснить тот факт, что казачий урядник, отслуживший пять лет на не самой спокойной границе нашего государства, провалил экзамен по военной подготовке в техническом гражданском училище и тем самым лишился гарантированного трудового договора с государевым заводом. А что, вполне жизнеспособная версия. Казачья льгота не означает, что само обучение становится бесплатным, вовсе нет. Но гарантирует работу на любом государственном предприятии соответствующего профиля по окончании учебы. А вот если договор оказывается расторгнут по причине неуспеваемости студента в какой-то из специально оговоренных дисциплин, то льгота аннулируется, и уже отслуживший свое казак, если не успеет расплатиться с образовавшимся долгом, рискует оказаться на контракте в армии. Вот и думается мне, что без участия какого-то армейского вербовщика учеба Рябова в училище не обошлась. А что? Толковый урядник, читай, сержант с боевым опытом и хорошим техническим багажом… лакомый кусочек для армейцев.