– Итак, господин наставник явился к нам за помощью в защите своих учениц, – под согласный гомон семьи проскрипел Пантелей Громов, отвлекая меня от размышлений. – Чего и следовало ожидать от неоперившегося юнца…
– Не передергивайте, Пантелей Дмитриевич, – качнув головой, отмахнулся я. – Я всего лишь счел необходимым предупредить Громовых об опасности, грозящей со стороны Корибут-Вишневецких, в род которых недавно вошел небезызвестный вам Авдей Томилин, отец не менее одиозного Романа Вышневецкого. Помните такого?
– А что его вспоминать-то? – довольно хмыкнул Пантелей. – Нет больше Томилиных, и Романа нет. Слышал, наверное?
– Не только слышал, но и участвовал в их ликвидации, – кивнул я, мимоходом отметив, что не все Громовы, оказывается, в курсе дела. По крайней мере, именно такой вывод я сделал, судя по забурлившим в зале эмоциям.
– Кирилл, – укоризненно покачал головой дядя Федор. – Мы же договаривались молчать о твоем участии.
– А в этом еще есть какой-то смысл? Я уже не мещанин, предъявить мне обвинение в убийстве государство больше не может, – пожал плечами я и кивнул на сверлящего меня презрительным взглядом деда Пантелея. – К тому же ему ведь иначе ничего не втолковать, гонор боярский глаза застит.
– Молокосос! – рявкнул тот, вскочив с кресла. – Мало тебя Жора в детстве порол, ох мало!
– Вот о чем я и говорю, – развел руками я, глядя на дядю Федора.
Глава рода печально вздохнул.
– Сядь, дядька Пантелей, – тихо, но уверенно проговорил он и, надавив взглядом, все же заставил родича занять свое место. – А ты, Кирилл, помолчи, пока я кое-кому кое-что втолкую…
Поднявшийся было в обеденном зале шум стих, едва Федор Георгиевич поднялся с места. Дядька шагнул к окну и, дождавшись, пока в комнате воцарится тишина, заговорил, медленно роняя слова, будто гвозди забивая:
– Я собрал вас сегодня в надежде, что вы выслушаете принесенные боярином Николаевым-Скуратовым новости… выслушаете, обдумаете и дадите стоящий совет. Был неправ…
Стоило Громову умолкнуть, как на лицах деда Пантелея и кое-кого из родичей возникли довольные улыбки. Зря. Федор Георгиевич еще не закончил.
– …Поторопился. Не объяснил. Что ж, исправлюсь. Итак… все помнят недавнюю войну с родом Томилиных. Тогда Ромка Вышневецкий, ныне покойный, попытался выкрасть моих дочерей, по сей день находящихся в обучении у присутствующего здесь Кирилла Николаева. Чем эта попытка закончилась – можете посмотреть сами.
Боярин Громов поколдовал над своим коммуникатором, и на развернувшемся над обеденным столом гигантском экране пошли кадры финального допроса Романа Томилина. Деды смотрели на ревущего от боли подонка, сжав зубы и с легким отблеском злорадства в глазах, а вот их наследники и жены явно были не в своей тарелке от такого зрелища.
– Молокосос, говоришь, – прошептал Игорь Дмитриевич, покосившись на самого младшего из своих братьев. Но в тишине его голос прозвучал вполне отчетливо и ясно.
– Мы не стали афишировать участие Кирилла в казни Романа, поскольку на тот момент он уже не являлся членом рода Громовых и был подсуден суду общей юрисдикции, который не смог бы оставить без внимания покушение государева человека на жизнь боярича. Это была бы дурная плата за спасение дочерей нашего рода, согласитесь?
– Ну хорошо, доказал ты, что этот слабосилок не так бесполезен, как мы считали, – не постеснялся перебить главу своего рода Пантелей Дмитриевич. – Но это не отменяет факта, что, едва над его подзащитными вновь сгустились тучи, горе-наставник примчался к нам за помощью, поджав хвост.
– С непосредственной опасностью, грозившей ученицам, он справился без нашего участия, – резко оборвал родственника Федор Громов. – Силезский отряд «Белый орел», посланный Авдеем за головами учениц Кирилла, был частично уничтожен, а частично пленен… как и их хозяин. Собственно, именно благодаря информации, полученной нашим гостем от хозяина наемников в ходе допроса и любезно предоставленной нам сегодня, мы теперь точно знаем, что Авдей Томилин, ныне именуемый княжичем Вишневецким, решился на месть нашему роду за смерть своего сына. По сути, объявил войну. Войну, о начале которой в ином случае мы могли бы узнать лишь в тот момент, когда запылали бы наши владения.
– Что не опровергает моего утверждения, – ощерился Пантелей Дмитриевич. – Николаев, как учитель, взял на себя обязанность защищать твоих дочерей, а столкнувшись с действительной опасностью, прибежал к нам, скуля, как трусливая собака! За это мы платим ему такие деньги?!
– Кто о чем, а вшивый о бане, – вздохнул я. Ну никак мой гонорар не дает покоя старому хрычу. Вот же жадина. Впрочем, я не о том сокрушаюсь… – Пантелей Дмитриевич, заберите свои слова, будьте любезны.
– А не то? – ухмыльнулся мне в лицо младший из братьев Дмитриевичей.
– А не то я вобью их вам в глотку, – радостно улыбнулся я ему.
– Кирилл! – чуть ли не простонал Федор Георгиевич, хлопнув себя ладонью по лбу. Но тут же взял себя в руки. – Мы же родственники, что ты творишь!
– С вами, дядя Федор, – посерьезнев, уточнил я. – С вами мы родственники по линии вашей матушки. А вот с этим старым хрычом у меня нет ни капли родства. Так что за оскорбление он будет отвечать, как любой другой… самоубийца.
«Ревизор», финальная сцена… От озвученной мной новости все присутствующие за столом Громовы, кажется, просто зависли. Хотя если присмотреться, то можно заметить, что глава рода в курсе дела. Да еще старший из братьев Дмитриевичей, Игорь, не выглядит удивленным. А вот остальные…
– К-как? – просипел средний из старперов, Григорий Дмитриевич.
– А вы думали, бывший глава Громовых просто так меня гнобил? – развел руками я. – Я же был практически открытым напоминанием о том, что его супруга была ему неверна.
– Ублюдок! – рыкнул дед Пантелей, хлопнув кулаком по столу.
– Эксперимент, – неожиданно спокойным, даже тихим, голосом поправил его самый старший из братьев. Игорь Дмитриевич смерил меня долгим взглядом и покачал головой. – Это не была измена, Кирилл. Всего лишь долгий эксперимент, закончившийся неудачей… с точки зрения проводивших его специалистов. Николай Громов оказался сильным эфирником, но не оправдал надежд в стихиях. А ты…
– Стал грандом в четырнадцать и плевать хотел на все стихийные эгрегоры и статусы, – открыто улыбнувшись, перебил я старшего из братьев Громовых и, прищурившись, ткнул в его сторону пальцем. Знаю, невежливо, но мне сейчас все равно. – А вы, Игорь Дмитриевич, неплохо осведомлены об этой истории. Может быть, знаете, кто мой биологический дед по отцовской линии? Или это совсем-совсем секрет?
– Отчего же? – усмехнулся в усы старший Дмитриевич и, прищурившись, предложил: – Меняемся?
– В смысле? – не понял я.
– Ты прощаешь моего младшего братца, я называю имя твоего… биологического деда.
В полной тишине зала наш диалог, очевидно, звучал странно, но… почему бы и нет?
Я не поленился встать и, выйдя из-за стола, шагнул к обсуждаемому, сейчас похожему на вытащенную из воды рыбину. Такую же молчаливую, пучеглазую и разевающую рот.
– Пантелей Дмитриевич, я не держу зла на вашу жадность. – Коротко кивнув белому от злости старперу, я вновь занял свое место за столом и с интересом уставился на откровенно веселящегося Игоря Дмитриевича.
– Еж ты, Кирилла. Натуральный еж, – покачал он головой, но я даже взгляда не отвел. Не дождавшись реакции, старший Громов фыркнул. – Ладно-ладно. Имя Игната Шапошникова тебе о чем-то говорит?
– Генерал-лейтенант, флигель-адъютант его величества? – уточнил я, немало удивившись. При нашей единственной встрече воспитатель царевича Юрия не показался мне столь… старым. Хотя со здешней продолжительностью жизни, полагаю, возможно и не такое.
– Не он, – поморщившись, отмахнулся дед Игорь. – А дядька его родной, в честь которого Игнат Павлович и был назван.
– Ты имеешь в виду Игната Афанасьевича Шапошникова?! – изумился Федор Георгиевич. Оказывается, ему этот факт был неизвестен… да уж, новости. Правда, я не понимаю, с чего вдруг столько эмоций?
– Именно. Опричный боярин Шапошников, ярый и неофициальный гранд, регент при юном государе Василии Шестом, ценой собственной жизни спасший подопечного в самом начале княжьей смуты, – кивнул старший Громов, а заметив общее изумление присутствующих, развел руками. – Я же говорю, это был эксперимент евгеников. Попытка вывести линию идеальных воинов.
Пока Громовы пытались прийти в себя от таких известий, я поймал себя на мысли, вызвавшей у меня короткий смешок… а после – и натуральный хохот.
Дядя Федор посмотрел на меня с изрядным беспокойством, да и Алексей, его сын и наследник, молчавший все это время, тоже покосился с некоторым недоумением.
– Кирилл, с тобой все в порядке? – осведомился он.
– Ох… сейчас. – Я наконец справился с собой и, помотав головой, махом опустошил бокал с соком, стоявший передо мной. – Все, я в норме. Уф… но это действительно забавно.
– Не поделишься, что именно тебе показалось таким смешным? – с любопытством спросил Алексей.
– Игнат Павлович, сопровождавший царевича на мероприятии по поводу открытия нами ателье СЭМов, всерьез сокрушался о том, что Ольга не родилась лет на двадцать раньше, он бы тогда ее за своего сына замуж выдал и сейчас такие «ателье» по стране десятками считались бы… Это я почти цитирую, если что. Вот мне и подумалось, что так или иначе, но мечта Игната Павловича осуществилась. Пусть не сын его, а более дальний родич, но все же женится на Ольге. Ха! Обрадовать, что ли, старика?
– А ты с ним знаком? – удивился Алексей.
– Как сказать… мы имели короткую беседу с генералом, как раз на тему матримониальных планов некоторых особо «умных» личностей в отношении моей невесты. Кстати! Федор Георгиевич, Алексей! Имею честь пригласить вас на пир по случаю моей грядущей свадьбы. Игорь Дмитриевич, Григорий Дмитриевич, вас я тоже буду рад видеть на пиру.
– Дата уже известна? – спросил дядя Федор, спустив на тормозах мое уточнение, явно не предусматривающее приглашение на праздник кого-либо еще из Громовых.