Девчонки переглянулись, но времени на раздумья Георгий им не дал.
– Давайте в машину! – поторопил он. – Представитель заказчика уже выехал к колизею. Не будем заставлять его ждать.
– Не будем, – хором отозвались ученицы, запрыгивая в кузов грузовичка.
Я последовал за ними, а Георгий, как единственный неодоспешенный в нашей компании, устроился в кабине, рядом с водителем.
«Доверенное лицо» оказалось не менее подозрительным, чем заказ. Мелкий клерк, бледный, чуть сгорбленный, с маленькими бесцветными глазками и лицом, чем-то напоминающим мордочку крысы. Не домашней холеной животины, а ее серого дикого собрата. В общем, неприятный человек.
Приемка машин, в которых доверенное лицо явно ни черта не понимало, но изображало профессионала, уже подходила к концу, когда на мой коммуникатор поступил вызов от Подольского.
– Кирилл, мы на месте. Северная стоянка, как и договаривались, – прогудел Ингварь. – Машину к колизею я уже выслал. Вы там скоро?
– Четверть часа, Ингварь Всеволодович, – отозвался я и повернулся к доверенному лицу. – Вы отправитесь с нами или останетесь в городе?
– Господин Дитц настаивал на моем участии в перегоне, – фыркнул тот, даже не пытаясь скрыть своего мнимого превосходства над малолеткой. Ну-ну…
– Воля ваша, – пожал плечами я. – Тогда советую вам прихватить в дорогу хотя бы спальник. Ночевать сегодня будем на свежем воздухе.
Ответа от крыски я не дождался. Что ж, его проблемы. Я предупреждал.
К тому моменту, когда приемка была закончена и кристалл с сертификатами уже был у меня в кармане, машина, присланная Подольским, как раз подъехала к погрузочному пандусу. Тут-то мы с ученицами и распрощались под удивленным взглядом доверенного лица. А еще через десять минут мы с ним примкнули к выдвигающемуся с северной площадки конвою.
– Это что? – ошалело спросил сидящий рядом со мной крысюк, наблюдая, как притормаживают тяжело груженные боевые машины, уступая нашему грузовику место в центре колонны.
– Наша охрана, – усмехнулся я.
Крыска потянулась было к коммуникатору, но, схлопотав от меня удар раскрытой ладонью в лоб, тихо всхлипнула и обмякла в кресле. Дружинники, помогавшие грузить ЛТК, удивленно взглянули на меня. Я пожал плечами:
– Устал, сморило.
– Бывает, – с легкой насмешкой протянул один из бойцов, и вдруг, явно прислушавшись к чему-то, встрепенулся и, покопавшись в одном из сваленных в ногах баулов, протянул мне гарнитуру короткой связи. – Командир вызывает. Шестой канал.
– Слушаю вас, Ингварь Всеволодович, – подключив гарнитуру к своему коммуникатору и найдя пресловутый шестой канал, произнес я.
– Кирилл, у вас все в порядке? – спросил Подольский.
– В полном, – отозвался я.
– Это хорошо. А у меня для тебя есть интересная новость, – чуть помедлив, произнес громовец. – Хотел раньше сказать, да не успел.
– Какая? – Непонятно с чего, но я напрягся.
– На выезде с Апецки, прямо на перекрестке с раховской трассой, какой-то затейник решил расположить мобильный таможенный пост. Представляешь, они наш конвой остановить пытались. Но увидели количество машин и… слиняли. Честное слово, первый раз в жизни видел таких пугливых таможенников, – глухо хохотнул Подольский.
Дела-а… Это ж кто нам так подсуропил? И зачем? Впрочем… вариантов-то раз-два и обчелся. М-да.
Глава 7Рыть ямы – опасное дело
Отдав необходимые распоряжения и убедившись, что подчиненные взялись за устройство лагеря, Ингварь выбил из пачки сигарету и, устроившись на подножке грузовика, затянулся горьким дымом. Лениво наблюдая за суетой бойцов, Подольский задержал взгляд на юноше в матово-черном тактике, увлеченно роющемся в рюкзаке, только что извлеченном им из транспортного контейнера своего доспеха. Вот на расстеленный тент полетели какие-то вещи, и оператор тактика ловко выскользнул из распахнувшегося ЛТК. Не обращая ровным счетом никакого внимания на пару девах из боярского отряда, с интересом наблюдающих за его невольным стриптизом, Кирилл с удовольствием потянулся и, раскинув руки, замер с закрытыми глазами.
Подольский понимающе хмыкнул, почуяв, как дрогнул Эфир вокруг юноши, и, кивком поблагодарив своего заместителя за вовремя поданную кружку с горячим кофе, указал тому на «зависших» девиц, кажется напрочь забывших о порученных им заданиях. Впрочем, хлестнувший по голому телу «стриптизера» холодный ветер заставил его вынырнуть из транса, и представление почти тут же закончилось. Поежившись, Кирилл моментально облачился в серо-зеленый камуфляж и вновь зарылся в свой рюкзак. А девицы недовольно вздохнули и, напоровшись взглядами на идущего в их сторону командира, порскнули в стороны. Вертихвостки!
Кирилл тем временем уже заканчивал экипироваться. Заняли свои места в набедренных кобурах длинноствольные «ругеры», на плечи лег жилет-разгрузка, увешанный сменными трубчатыми магазинами к пистолетам, и, как финальный штрих, два затейливо изогнутых хищных ножа привычно устроились в ножнах на поясе, за спиной бойца. М-да, а ведь всего четыре года назад этот «боец» гонял мяч на пару с сыном Ингваря, и самой большой его проблемой были разбитая коленка или наказание за выбитое тем же мячом окно.
Изменился парень. И сильно. Глядя на него, Подольский даже немного жалел, что его собственный сын не похож на давнего приятеля. В голове у Ромки до сих пор гуляет ветер, а интересы будущего дружинника не простираются дальше тачек, девок… и выяснений, кто из ровесников круче. Куда уж ему до Кирилла, в свои шестнадцать умудрившегося наворотить столько, что иному взрослому и не снилось? Впрочем, если ходящие среди домочадцев в Беседах слухи об отношении прежнего главы рода к своему «внуку не внуку» правдивы хотя бы на наполовину, может, оно и к лучшему? Конечно, Кирилл и раньше был серьезнее сверстников, осторожнее и внимательнее, но стоит ли такое быстрое взросление той цены, что пришлось заплатить сыну Николая Громова за свое нынешнее положение и независимость?
– О чем задумались, Ингварь Всеволодович? – Подольский и не заметил, как предмет его размышлений оказался рядом.
– О разном, Кирилл Николаевич, о разном, – с легкой насмешкой отозвался дружинный воевода.
– Ну, дядька Ингварь!.. – протянул тот, моментально поняв намек на претензию.
– Так-то лучше, Кирилла, – довольно кивнул Подольский, невольно улыбнувшись привычному обращению. – А то ишь вздумал! Меня по имени-отчеству! Давно крапивой по заднице не получал.
– Как там Ромка поживает? – присаживаясь на подножку рядом со старым знакомым, спросил юноша.
– Бегает, как и прежде, – фыркнул Ингварь. – Только раньше он за мячом носился, а теперь за юбками. Вырастил ловеласа себе на голову, матушке на огорчение.
– Пф! – Кирилл хохотнул. – Можно подумать, все так страшно. Да и когда ему еще за девками бегать? Вы ж небось уже и невесту ему сговорили, а?
– Сговорили, – согласно кивнул Подольский. – Да еще не познакомили. Но о самом факте Роман в курсе… и все равно колобродит.
– Потому и колобродит, что чует: недолго ему свободным быть. Того и гляди окольцуют, – развел руками Кирилл.
– Да понимаю я, – отмахнулся воевода. – Но знал бы ты, Кирилл, скольких седых волос стоили мне его похождения! Я ж матери его и о половине Ромкиных эскапад не рассказываю, чтоб не расстраивать. Но ей и известной части для волнения хватает. А когда Татьяна свет-Сергеевна волнуется…
– Помню-помню, – рассмеялся Кирилл. – Горшки и тарелки летать начинают.
– Ага, в головы залетчиков, – поддержал его смех Подольский. – По дому теперь без шлема лучше не ходить… потому как обычный водный или воздушный щит воя ее снаряды пробивают на раз.
– Вот, кстати, как там у Ромки дела со стихиями? – поинтересовался юноша.
– Старшего воя взял, – довольно усмехнулся в усы Ингварь. – Аккурат на рождественских состязаниях. Второе место занял, между прочим. И то, если бы противник не был старше его на три года, глядишь, и первое бы за ним было. Но… не судьба. Немирович на опыте выехал, хотя Ромка его добрые четверть часа по ристалищу валял.
– Немирович? Из «новгородских», что ли? – наморщил лоб Кирилл.
– Ну да, сын Афанасия Гордого, – кивнул Подольский. – Они как авиапарк свой государству сдали, так и съехали в низовские вотчины. Денег, говорят, много потеряли. А среди новгородцев, сам знаешь, не величиной имений да длиной родословной хвастают, а у кого мошна туже набита. Вот и не выдержал Афанасий «сочувствия» от бояр новгородских. Похватал родовичей да и выехал из города. Кста-ати, Кирилл…
– Ась?
– А ты-то как при аэродине остался, боярин? – поинтересовался Ингварь.
– Какой аэродин? – сделал большие глаза тот.
– Ты мне тут невинность не изображай, я все твои ухватки еще по житью на нашем дворе помню, – прищурился Подольский. – Признавайся, шельмец! Что у тебя на базе целый «Борей» делает?
– Ах, «Боре-ей», – протянул Кирилл и, сделав небольшую паузу, легкомысленно пожал плечами. – На стоянке стоит. Иногда по делам нашим летает. А что?
– Кирилл, не крути мне уши, – вздохнул Подольский. – Я же знаю, что боярам запрещено владеть подобной техникой. Зачем тебе проблемы с законом, а?
– Никаких проблем. Запрет-то касается лишь вотчинных бояр, – ответил Кирилл, закуривая сигарету. Ингварь покосился на свой бычок, до сих пор тлеющий в руке, и… не стал читать нотацию.
– А ты у нас какой? – удивленно спросил воевода.
– А я – опричный, – развел руками тот. – Причем стал им до того, как дедов титул получил, а значит, запреты вотчинным меня не касаются.
– Ну ты жу-ук, – протянул Подольский.
– Федор Георгиевич то же самое сказал, когда мы договор на аренду моего «Атланта» подписывали, – изобразив печаль-кручину, тяжко вздохнул Кирилл. – А ведь я не для себя, для людей стараюсь. Посадским помог избавиться от запрещенного имущества, Громовым помог найти нужный им аппарат… А что себя не обидел – так ведь не во вред окружающим же!