— Я их уничтожил. Род Вишневецких более не существует, что признано и королевством Польским, и государством Российским, — уточнил я. Ракоци шумно выдохнул.
— Звучит, конечно, фантастически, но… — пан Петер сосредоточенно нахмурился и, спустя несколько секунд размышлений, договорил: — но, если то, что вы говорите — правда, то у меня нет претензий к вашему отряду или к вам лично, Кирилл Николаевич. Разумеется, в том случае, если «Гремлины» восстановят все разрушения, причинённые арендованному ими имуществу.
— А мне нет смысла лгать, пан Ракоци, — пожал я плечами. — Королевский эдикт о пресечении рода Вишневецких герба Корибут вчера вышел в свет, соответствующее сообщение опубликовано в вестнике Гербовой палаты Королевства Польского, и сведения из неё уже направлены в Готский альманах[20]. Так что, подтвердить правдивость моих слов будет несложно. Есть ли ещё какие-то вопросы к моему отряду, требующие обсуждения?
— Н-нет, пожалуй, нет, — помотал головой боярин, и мы с Георгием поднялись со стульев.
— В таком случае, благодарю вас за приём, пан Ракоци, и позвольте откланяться. Нас ещё ждёт много дел на базе, — проговорил я. На этот раз хозяин дома не стал изображать из себя великого вельможу и поднялся из-за стола. Обменявшись вежливыми поклонами, мы оставили пана Петера и двинулись к выходу, но, сделав пару шагов, я всё же не сдержался.
— Да, пан Ракоци… — повернулся я к вновь устраивающемуся на своём троне хозяину дома.
— Слушаю вас, Кирилл Николаевич, — отозвался он.
— Не сочтите за труд, сообщите полученную от меня информацию вашему конфиденту, — улыбнулся я. — Пусть у него будут хоть какие-то по-настоящему достоверные сведения о моём отряде… и обо мне.
— Обязательно, Кирилл Николаевич, — неожиданно искренне усмехнулся Ракоци. — Уж будьте уверены, я непременно поговорю с ним по этому поводу.
«Борей» под управлением Георгия уже взмыл в воздух, когда Рогов окончательно исчерпал своё терпение и задал, наконец, вопрос, который его так занимал всё то время, что мы добирались от Большого зала резиденции Ракоци до аппарели шлюпа.
— Что за конфидент, Кирилл?
— М?
— О каком конфиденте вы с этим чванливым паном говорили? — уточнил вопрос Жорик.
— Понятия не имею, как его зовут, — пожал я плечами.
— Кирилл… ты же понял, о чём я! — возмутился наш майор.
— Да понял, понял, — махнул я рукой. — Но я и в самом деле, понятия не имею, кто именно донёс Ракоци о последней бойне у Апецки и эфирном ветре над ней. Но вот кого этот «конфидент» представлял или чьи интересы продвигал — угадать несложно. Попробуешь?
— Подсказку дашь? — вздохнул Георгий.
— Ладно, но это будет очень хорошая подсказка, — чуть подумав, пожал я плечами. — Поэтому на вторую не рассчитывай.
— Договорились, — с готовностью кивнул наш майор.
— «Конфидент» сообщил Ракоци лишь об одном сражении на его земле. О последнем, — проговорил я и замолк. Георгий нахмурился, пожевал губами и… отключив автопилот «Борея», взялся за ручное управление. Впрочем, уже через пять минут, посадив шлюп на Раховском шоссе, он вновь уставился на меня.
— Конфидент не хотел говорить о первом нападении, потому что был к нему причастен сам?
— Браво, — я даже изобразил аплодисменты для майора «Гремлинов». — И что из этого следует?
— Что у нас остались не выполотые сорняки в Рахове, — скривился Георгий и, почти жалобно договорил: — а мы точно нанимались садовниками, а?
— Что, игры в шпионов не по нраву, да? — поддел я майора, и тот развёл руками. — Не переживай. Ниточка к агенту у нас есть, я бы даже сказал, мощный такой канат в лице нашего любезного лендлорда. А уж как по ней добраться до самого агента, пусть разбирается мой тестюшка. В конце концов, это его работа, а не наша. И вообще, ты кто? Рыцарь плаща и кинжала или майор отряда «Гремлины»?
— Второе, — облегчённо улыбнувшись, ответил Георгий.
— Вот и занимайся тем, чем должен. А со шпионами пусть разбираются те, кому за это жалованье платят. — Я хлопнул Рогова по плечу и, выбравшись из ковша сиденья второго пилота, открыл окно на базу для уже заждавшихся дружинников.
Ведьма махнула мне рукой, и её подчинённые бодренько скрылись за маревом перехода. Я же вернулся в кабину и, спустя несколько секунд, «Борей», вновь взвыв двигателями, вышедшими на рабочий режим, взмыл над землёй и взял курс на Москву, где меня ждала жена, ученицы и… разговор с тестем. А может быть, и с его коллегой из Преображенского приказа. Всё-таки, Рахов находится на территории Русского государства, пусть и в наёмничьем его анклаве, а значит, ведомство Вербицкого имеет здесь приоритет. И пусть я давно и прочно разочаровался в способностях этого самого ведомства, но… есть же надежда, что новый глава исправит ошибки предшественников и вновь поднимет авторитет Преображенского приказа, вернув ему изрядно поблекший после мятежа блеск и жутковатую славу? Эх…
Глава 6Визиты и ревизии
Приведение в порядок окрестностей базы после прошедшего над Апецкой эфирного ветра… самая дорогая часть работ по восстановлению. И самая насущная. Можно отложить ремонт ограждающих конструкций, можно плюнуть на ремонт развороченного покрытия, залить ямы и щербины бетоном и тем успокоиться, можно даже забыть о ремонте плаца или спортгородка. Но о восстановлении прилегающей к базе территории забыть нельзя. И откладывать её тоже не целесообразно, поскольку последствия у такой халатности будут самые печальные. И дело даже не в рекультивации пострадавших от боевой техники земель. Это тоже терпит. А вот последствия эфирного ветра нужно ликвидировать как можно быстрее. Дезактивация. Если затянуть с её началом, то велик риск появления в окрестностях базы неприятных аномалий. Искажение эфирных потоков, накопившаяся в них агрессия прошедшего боя, эманации боли и смертей запросто могут превратить какой-нибудь пенёк от снесённой сосны в псевдоживую хищную тварь. И какими свойствами-умениями наделит его эфирное безумие, не предскажет даже самый лучший знаток. А ведь помимо пострадавшей во время нашего боя флоры была ещё и фауна… и во что она может превратиться под воздействием прошедшего эфирного ветра, я даже думать не хочу. Вот, чтобы избежать таких последствий, а вместе с ними и вполне обоснованных претензий от пана Ракоци и Червоннорусского воеводы, нам и нужно провести дезактивацию земель, подвергшихся воздействию эфирной бури. А это дорого. Одно радует: Великая Мегера клятвенно обещала содрать необходимую для этого дела сумму со всех участников нашего военного союза.
Скажу честно: узнав, чем может грозить промедление в вопросе дезактивации пострадавших от эфирного ветра земель, я вспомнил о вотчине Скуратовых-Бельских, доставшейся мне от «безвременно почившего» деда, и ужаснулся. Там-то эфирная буря бушевала больше пятидесяти лет! И какие аномалии могли расплодиться по вотчине за время, прошедшее с момента её прекращения, одному дьяволу известно. А уж в какую сумму встанет мне очистка той земли… У-у! Полмиллиона по самым скромным подсчётам. Полмиллиона, которых у меня попросту нет. Точнее, они есть, но… их всё же нет. Вот так, чтобы пачками наличных в домашнем сейфе или циферками на казначейском счёте. Капитал работает, называется. Деньги в обороте и изъять их без последствий для дела попросту невозможно!
Нервничал я недолго. До встречи с тестем, к которому направила меня Ольга, узнав о причинах моего хренового настроения.
— Ты слишком много накрутил, Кирилла, — выслушав мой сумбурный рассказ и оценив математические выкладки, сделанные с помощью экстраполирования стоимости дезактивации Апецки на звенигородскую вотчину, проговорил Валентин Эдуардович. — Дело не в том, сколько времени бушует эфирная буря. От её продолжительности и даже интенсивности степень загрязнения земель зависит не так уж сильно… точнее, усилия по дезактивации для территорий, страдавших от эфирного ветра один год или пятьдесят лет, не будут отличаться вовсе. Вот размеры территорий свою роль играют, да. Но и только. Так что, про экспоненту в расчётах можешь забыть. Другое дело — уже возникшие аномалии, которые наверняка найдутся в твоей новой вотчине. Вот их придётся чистить за отдельную плату… или своими силами, а значит, бесплатно. Но тогда лучше отложить дезактивацию до полного уничтожения этих самых аномалий. Так оно и безопаснее для дезактиваторов будет, и ты успеешь аккумулировать необходимую сумму для оплаты их услуг. Но тут нужно смотреть по месту, конечно. Чёрт его знает, сколько какой нечисти народилось в твоей вотчине за прошедшее время…
— А есть какие-то рекомендации по борьбе с этой самой нечистью? — спросил я. — И вообще, стоит ли заниматься её уничтожением самостоятельно или разумнее, всё же, отдать этот вопрос на откуп профессионалам? Тем же дезактиваторам, например?
— Интересный вопрос, — Бестужев усмехнулся. — Своевременный.
— М? — я всем своим видом изобразил вопрос, и тесть всё же прервал затянувшуюся паузу.
— Будь ты по-прежнему мещанином, и проблемы здесь не было бы вовсе, как и затрат, — пустился в объяснения Валентин Эдуардович. — По закону защита земель, которыми владеют его подданные, будь то градские или сельские, лежит на Государе. И очистка территорий, пострадавших от эфирных бурь, входит в понятие этой защиты. Но то касается лишь государевых людей и их земель. Мы же — бояре, и закон для нас иной. Вотчинные земли, а с одна тысяча семьсот четырнадцатого года[21] и купленные, жалованные или поместные земли вверены в полную заботу боярам, ими владеющим, а значит, и защита тех земель, а равно очистка их от нечисти и нежити, лежит на владетелях. Иными словами, очищать свою вотчину от аномалий тебе придётся, согласно закону, своими силами и средствами.
— В чём подвох? — внимательно выслушав тестя, поинтересовался я.
— В традициях, — развёл руками он. — Боярам, тем более, вотчинным, видишь ли, невместно нанимать людей со стороны для очис