И ошибся. Когда Ольга закончила свой заплыв в ванной и выбралась в спальню, я имел возможность убедиться, что её наряд практически не отличается от моего. Разве что вместо широкого «боевого» пояса, на котором крепились мои кхукри, Оля затянула на своей талии широкий алый кушак с хитро заплетёнными концами… в узле которого я заметил знакомое кожаное кольцо-навершие недавно появившегося в арсенале Оли боевого хлыста из оружейки Бестужевых.
— Ты же с ним не тренировалась толком, — заметил я.
— И давно, — печально вздохнула она и, увидев мой недоумённый взгляд, пояснила: — Времени не хватает. Но до знакомства с тобой я занималась с Хлопком каждый день с девяти лет. Дядька Аристарх учил.
— И молчала! — хлопнул я себя ладонью по лбу. — Я тут голову ломаю над выбором личного оружия для тебя, а ты…
— Ну, извини, — невозмутимо пожала плечами жена. — Ты не спрашивал, я не знала…
— Теперь спросил и узнал, — заверил я её и улыбнулся. — Ищи полигон, милая. Не зная, как ты управляешься с этим «хвостом», таскать его с собой я тебе не позволю. Во избежание странных эксцессов, так сказать.
— Полигон? Сегодня? — растерялась Оля.
— Сейчас, — отрезал я под расстроенный стон жены.
Глава 2Там на неведомых дорожках…
С полигоном пришлось потерпеть… к радости Ольги и остальных учениц, тут же усвиставших на прогулку по Хехингену, точнее, по его лавкам и магазинам, и оставивших нас с Леонидом разбираться с регистрацией в местной ратуше, взявшей на себя труд организационного сопровождения фестиваля Встречи Середины Лета, собравшего в маленьком городке несколько тысяч гостей с половины света. Собственно, именно из-за наплыва гостей, временно увеличивших население маленького городка чуть ли не вдвое, моим надеждам сразу проверить умения Ольги в обращении с боевым кнутом не суждено было сбыться. Уж больно много оказалось желающих воспользоваться здешними полигонами. Кто-то хотел продемонстрировать свои умения, засветившись перед наблюдателями от разных школ, кто-то не хотел сбивать привычный ритм тренировок, а кто-то просто желал продемонстрировать свою удаль… и юную дурь. Учитывая же, что подавляющее число бойцов, заявившихся на участие в фестивале, было много младше двадцати пяти лет, недостатка в единомышленниках задиры не испытывали, а потому многочисленные полигоны Хехингена в эти дни не пустовали ни единой минуты. В общем, тренировку и проверку столь неожиданно вскрывшихся умений моей жены пришлось отложить на вечер, когда подойдёт наша очередь посещения полигона.
Ну, а до тех пор мы все нашли себе занятия по вкусу. Именно поэтому, пока ученицы в полном составе разоряли местные лавки и магазинчики, мы с Леонидом пробежались до ратуши, где потолкались среди таких же вновь прибывших на фестиваль гостей, а после регистрации своего участия в предстоящем действе переглянулись и, не теряя времени, устремились в расположившийся на той же площади бирхаус, мало уступающий размерами каменному зданию самой ратуши. Да и не только размерами…
За время жизни в этом мире я привык к «историческому» облику здешней Москвы, не изуродованному бетонно-стеклянными коробками новоделов, но, не знавшая переноса столицы в северные земли, она активно строилась во все времена, и бояре с князьями, равно как и государевы люди с тугой мошной, не ленились «перекраивать» свои столичные владения в соответствии с веяниями архитектурной моды разных лет, отчего центр российской столицы теперь выглядит несколько эклектично. Тем ярче отличие Хехингена! Архитектура центральной части этого древнего города словно застыла в средневековье. Здесь изъязвлённый временем каменный герб над входом в ратушу выглядит не старше названия столь приглянувшейся нам с Лёней пивной, выбитого на каменном карнизе старинного особняка, обосновавшегося на рыночной площади, в трёх минутах ходьбы от той же ратуши.
К счастью, пиво здесь варят не по «древним освящённым веками» рецептам, чего я, признаться, подспудно опасался. Был, был у меня в прошлой жизни неприятный конфуз, связанный как раз с этими самыми «традиционными и старинными» рецептами, на замануху с которыми так легко и просто ловились доверчивые туристы. Три дня тогда из комнаты задумчивости не вылезал… м-да. Вот и оказавшись в «пряничном» Хехингене, я дул на воду. Повёлся на схожесть стиля и такое же бурление приезжего народа. Зря, как оказалось. И еда, и пиво в старинном бирхаусе были выше всяких похвал. Леонид даже немного осоловел, выдув под настроение добрых три литра пенного… но, под моим взглядом опомнился и, с тяжким вздохом применив на себе немного адаптированную технику из арсенала Елизаветы, поплёлся на поиски нужника. Чтобы через десять минут вернуться за стол, хмурым… зато абсолютно трезвым. А вот не надо было терять над собой контроль. Держал бы технику с первого глотка пива, и не пришлось бы звать Ихтиандра, а так… сам себе злобный доктор, хех!
Здесь, в цокольном этаже старого бирхауса, за заставленным тарелками и кружками столом нас и нашли мои ученицы. Довольные и усталые, они с наслаждением рухнули на не такие уж и мягкие лавочки и тут же, озадачив подлетевшего кёльнера огромным заказом, принялись грузить нас с Лёней описанием сделанных покупок и увиденных достопримечательностей… почему-то непременно располагавшихся рядом с самыми интересными моим ученицам магазинчиками. Ж-женщины!
— И где же ваши покупки? — лениво поинтересовался Лёня, незаметно, как ему казалось, подвигающийся поближе к невозмутимой Вербицкой, в ожидании заказа молча полировавшей ногти своей «вечной» пилочкой.
— Ну, мы же не лошади, чтобы таскать на себе воз пакетов, — фыркнула Мила.
— Вы что, решили скупить здесь все магазины? — удивился я.
— Ой, да не слушай ты её, Кирилл, мы всего-то по паре покупок сделали! — фыркнула Лина и кивнула в сторону окна, за которым по-прежнему бурлила рыночная площадь. — … Но, не таскаться же нам с пакетами и свёртками в этой толпе! Так что, мы всё сразу отправляли в отель.
— По паре покупок, да? — протянул я и вздохнул. Уверен, в гостинице нас ждут просто терриконы купленных ими вещей. Да чёрт бы с ним! Деньги есть, а дел пока нет. Пусть девчонки развлекаются. В конце концов, они больше года пахали, как проклятые, имеют право отдохнуть и оттянуться!
Об этом я им и сообщил, под общий довольный писк учениц. Даже Леонид, вон, растянул губы в радостной улыбке…
— Оттянуться — это хорошо! Я только «за», — произнёс он, а в следующий миг на моё плечо упала чья-то тяжёлая ладонь и Лёня ощерился. — А вот и повод!
— Девушки скучают? — на уверенном пляттдойче[24] протянул ломающимся баском «гость», скользя масляным взглядом по моим ученицам… и одновременно атаковал меня через прикосновение слабой техникой из разряда целительских. Расслабляюще-парализующей. Я так понимаю, чтоб застыл на месте и обгадился… Гранда — эфирной техникой. Вот, долбоклюй-то, прости господи…
Леонид начал было подниматься из-за стола, но скользнувший к нему «под парусом»[25] приятель нашего «гостя», такой же белопиджачный и модный, тут же оказался рядом, и, рисуясь, метнул в лицо Лёне целый ворох мелкого ледяного крошева. Неопасная, но крайне неприятная шутка… особенно учитывая крайне низкую температуру льда.
— Охладись, малыш, а то вскипишь, — с насмешливой ухмылкой рекомендовал он Бестужеву на таком же характерном пляттдойче, демонстративно окутывая ладонь снежным вихрем… и рухнул наземь, сотрясаясь от мощного электрического разряда, прошившего его от макушки до пяток. М-да, даже старший новик с наследственной склонностью к Грозе может неприятно удивить противника классом выше… Тем более, если тот не озаботится защитой.
Пока первый наш «гость», стоявший рядом со мной, ошалело пялился на дёргающегося в судорогах приятеля, валяющегося под ногами невозмутимо обедающей Вербицкой, я схватил его за всё ещё лежащую на моём плече ладонь и, одним движением вывернув её «ребром» от себя, резко поднялся с места, уже готовый пробить придурку прямо под плавающее ребро. Не успел… Не удержавшего равновесие идиота мотнуло, и его лоб смачно встретился с дубовой спинкой лавки у соседнего стола. Боец, мля!
Не дожидаясь, пока противник очухается, хлопаю его ладонью по затылку, и парень, вновь столкнувшись лбом с деревяшкой, обмякнув, кулем оседает на пол.
— Техники… Эфир… Стихии… Физика рулит, — констатировал я, оглядывая валяющиеся у нашего столика тела. Но тут откуда-то сзади послышался гул недовольных голосов. Разворачиваюсь. Ну… чего-то такого следовало ожидать.
Наряженные в такие же выпендрёжно-белые, расшитые золотой нитью кители, «коллеги» незадачливых ухажёров моих учениц уже поднялись из-за своего стола и выдвигаются в нашу сторону, мстить за «застрельщиков».
— Учитель, а можно мы… — нежными голосами в унисон пропели Громовы. Бросаю взгляд в их сторону. М-да… Они уже ёрзают. Глазки горят, над волосами потрескивают искры… и от девчонок явно тянет жаром. Мне даже запах костра почудился. Хотя, судя по обожжённым следам на столешнице, там, где её касались пальчики Милы… не почудился.
— Без разрушений, — после короткой паузы киваю близняшкам, и те, просияв, буквально исчезают из-за стола.
— Счёт побеждённым! — оставляет за собой последнее слово Лина, пролетая мимо меня в мареве нестерпимого жара. Хм, я ошибаюсь или римляне говорили как-то иначе[26]? Хотя-а… какие времена, такие и девизы, что тут скажешь?!
— Лиза, сиди! Пусть сестрички пар выпустят, — неожиданно подала голос Мария.
— Да я же… мелких придержать, — отозвалась Посадская.
— Анна, Инга, — чуть повысив тон, произнесла Оля и… крадущиеся вдоль стеночки младшие ученицы застыли сусликами. — Не вздумайте лезть к этим лосям. Затопчут же.
— Ну-у… — протянули те, но послушно вернулись на свои места за столом.
Убедившись, что здесь всё под контролем, я вновь обратил своё внимание на «белопиджачников». А там уже началась веселуха. Громовы добрались до противника и, не теряя времени на бессмысленные разговоры, атаковали первых попавшихся фирменными огненными осами. Помню-помню. Гадость та ещё. Вроде бы мелкие комки огня, но ожоги оставляют, будьте нате! И главное, бьют по площади, а значит, увернуться от них без ускорения практически невозможно. А здесь, в зале, к тому же, слишком много препятствий, так что ни «парус», ни «ледяная дорожка» не помогут… ну, если не плевать на сопутствующие разрушения, но, в этом случае действительно будет горе побеждённым! Счёт за разнесённую в хлам старинную мебель хозяева выставят астрономический, к гадалке не ходи!