[685]. Вполне достойно держался царь и пятью годами ранее, во время упоминавшейся битвы 1555 г. с крымчаками, когда он рвался сам возглавить войско, и воеводы с трудом его удержали от такого шага[686]. Может быть, он стал трусом, когда повернул от «либеральных» реформ к террору?
Но вернемся в 1571 год. Сам царь занимался поисками «виноватых» и по своему обычаю взял «запись» с князя Мстиславского (помощник погибшего Бельского) о том, что тот со своими товарищами сносился с ханом и изменнически позвал его на разорение Русской земли. Н. И. Костомаров считает это нелепостью, хотя бы потому, что Мстиславский не был наказан, хотя такую измену «не простил бы и более добрый государь». И в самом деле, обвинения в измене конкретно Мстиславского выглядят нелепо. А обвинения других – с учетом всего сказанного?
Разгром был страшный. И царь вынужден был слушать надменные речи крымского хана: «Жгу и пустошу все за Казань и за Астрахань. Будешь помнить… Пришел я на твою землю с войсками, все пожег, людей побил; пришла весть, что ты в Серпухове, я пошел на Серпухов, а ты из Серпухова убежал; я думал, что ты в своем государстве, в Москве, и пошел туда; ты и оттуда убежал. Я в Москве посады сжег и город сжег и опустошил, много людей саблей побил и в полон взял, все хотел венца твоего и головы; а ты не пришел и не стал против меня! А еще хвалишься, что ты московский государь! Когда бы у тебя был стыд и способность (дородство), ты бы против нас стоял! Отдай же мне Казань и Астрахань, а не дашь, так я в государстве твоем дороги видел и узнал; и опять меня в готовности увидишь»[687]. Дошло до того, что татарский посол от имени хана подарил царю кинжал на случай, «если царь захочет от безысходности перерезать горло»[688].
Таким тоном татарские ханы не говорили с русскими князьями уже лет двести. И не было такого позора: так, в 1408 г. великий князь Василий Дмитриевич, имея к своим услугам куда меньше сил, отстоял Москву от ордынского хана Едигея[689]. А уж с ордынскими ханами крымские так не говорили никогда (ну разве что в последние пару десятилетий существования Золотой Орды, с 1480 по 1502 г.): ведь Крымское ханство было всего лишь отпавшим улусом Орды! Притом сам Девлет-Гирей отнюдь не был храбрецом: еще в 1552 г. он осадил Тулу, думая, что царь с главными силами уже у Казани, узнав же, что тот еще под Коломной, спешно отступил[690].
Впрочем, у крымского хана был и еще один повод для высокомерия: Гиреи – все же Чингизиды. А «Мамаевич» (тем более по женской линии) Иван Грозный, с точки зрения татар – просто узурпатор! Правда, некоторые кияты, имевшие, как уже говорилось, один корень с Чингисидами еще в раннем Средневековье, считали себя членами «золотого рода» Чингисхана (например, живший в конце XIII в. Ак-Буга)[691]; возможно, что и основатель рода Глинских Мансур был сыном Мамая от второй жены, чингисидки. Однако сам Иван Грозный, насколько известно, на то, что в его жилах течет кровь Чингисхана, не претендовал[692].
1572: первое спасение Отечества
Но вернемся к отношениям с Крымским ханством. Н. И. Костомаров говорит, что Иван послал к хану гонца с челобитьем, предлагал деньги, соглашался отдать Астрахань, только просил отсрочки[693]. Р. Г. Скрынников излагает дальнейшие события иначе: царь просил мира и союза, обещая отдать Астрахань (по одной из версий, предлагалось хану послать в Астрахань одного из сыновей, при котором, однако, будет и русский боярин) и даже платить дань, однако крымский хан отказался от переговоров, так как Астрахани, которую два года назад туркам и татарам завоевать так и не удалось, теперь показалось мало. Девлет-Гирей уже вынашивал план ни много ни мало полного разгрома и подчинения Руси[694].
И в самом деле, в следующем, 1572 г. крымчаки шли на Россию уже не как грабители, но как захватчики: если верить Г. Штадену, вся страна была «расписана» на улусы между мурзами ханства, «кто какую землю должен держать… Крымский царь похвалялся перед турецким кайзером, что возьмет всю Русскую землю в течение года, великого князя пленником уведет в Крым и своими мурзами займет Русскую землю»[695]. Немец, скажем так, преувеличивает? Но вот письмо крымского хана царю от октября 1571 г. с весьма прозрачным намеком: «Что нам Астрахань даешь, а Казань не даешь… одной и той же реки верховье у тебя будет, а устью у меня как быть?»[696] Смысл ясен: все течение Волги должно быть у одного правителя, догадайтесь сами, у какого (с точки зрения хана). Да и Р. Ю. Виппер все в том же сочинении сталинского периода признает, что Штаден «учит нас оценивать по-настоящему эпоху крымской опасности»[697].
И крымчаки имели серьезные основания надеяться на победу. Не говоря уже о том, что страна была дезорганизована опричным террором, Россию, как уже сказано, терзали голод и чума. Только что, в 1571 г., русские в Ливонии потерпели поражение под Ревелем. Осаду этого города пришлось снять из-за того, что разразилась эпидемия чумы, а также из-за того, что, как мы уже знаем, 15 декабря 1570 г. Швеция в Штеттине заключила мир с Польшей, Данией и Ганзой, на основании которого, помимо всего прочего, все владения Мангуса в Ливонии должны были отойти к Дании (Россию, как уже говорилось, из Штеттинского мирного конгресса исключили и все решили без нее)[698]. После того Дания не поддержала Россию, а ободренные поляки 17 сентября 1571 г. объявили в блокаде Нарву[699].
К антирусской коалиции примкнула и Ногайская Орда. То же самое сделали многие адыгские князья на Северном Кавказе. В итоге России пришлось-таки после 1571 г. оставить Сунженский городок на Тереке;[700] по другой версии, это было сделано еще до сожжения Москвы, в апреле 1571 г., и тогда же впервые со времен Ивана III зашел разговор о дани татарам, правда, теперь крымским[701]. Сунженский же городок вновь будет основан только в 1819 г. как город Грозный. Началось и восстание тюркских народов в Поволжье[702].
В это же время примкнуло к коалиции против России и Сибирское ханство. Хан последнего Едигер, как уже говорилось, еще в 1555 г. добровольно признал себя вассалом России[703]. Однако в 1563 г. враждебная московской ориентации часть сибирской знати пригласила на ханский престол Шейбанида Кучума. Татарские легенды называют его потомком Чингисхана в 13-м поколении[704]. Приглашавшие рассчитывали заручиться поддержкой исламских государей и с их помощью дать отпор русским и казахам. В 1563 г. Кучум вступает в Сибирское ханство, свергает с престола Едигера и сам становится ханом. Однако и он (вопреки цитированному выше заявлению Р. Г. Скрынникова) не решился сразу порвать вассальные отношения с Москвой, сделал он это только после крымского нашествия 1571 г. В этом году Кучум в последний раз послал в Москву ясак[705], а в 1573 г. его сын Маметкул по приказу отца перебил русское посольство к казахам, возглавлявшееся неким Третьяком Чубуковым[706]. Это означало войну. Во второй половине 1570-х гг. конные отряды Кучума и его вассалов – мансийских князьков вторгаются в земли Перми Великой, сжигая и опустошая городки и крепости, убивая и уводя в плен как русских людей, так и местное население.
Помимо всего прочего, и Чингисид Кучум ведь был с татарской точки зрения более законным ханом, чем потомок Мамая! В общем, наделал Иван Васильевич проблем себе и России, реставрировав новую Орду!
На счастье нашей страны, татар не смогли поддержать турки, только помешала этому не «Европа» вообще, как пишет А. Л. Янов[707], а все те же Габсбурги, как уже говорилось, воевавшие с Османской империей с 1566 г., особенно – Филипп II Испанский, чей флот в союзе с венецианским как раз в 1571 г. разгромил турок при Л епанто. Самих же крымских татар на сей раз встретило и разгромило земское войско.
К тому времени настроения русских в отношении Крымского хана существенно изменились. Если у кого и были иллюзии насчет крымчаков в 1571 г., то после ужасов первого нашествия они рассеялись. Теперь русские шли на битву с Девлет-Гиреем как на Куликово поле. Все понимали: тут решается судьба страны!
Для отражения нашествия удалось собрать до 30 тыс. чел., включая боевых холопов (по другим данным, 33 тысячи вместе с казаками и «даточными людьми», т. е. мобилизованными крестьянами), крымское войско насчитывало от 40 до 60 тыс. и было поддержано турецкой артиллерией. По моему мнению, цифра 60 тыс. ближе к истине, так как иначе трудно объяснить, почему русским пришлось укрываться от противника в «гуляй-городе» и ждать его атаки. Как бы то ни было, 28 июля – 2 августа 1572 г. крымчаки были разгромлены на р. Лопасне в 45 верстах от Москвы (битва при Молодях)[708]. Сам хан еле унес ноги. Между прочим, одного из приближенных хана, Дивей-мурзу, захватил суздальский сын боярский Темир Алалыкин – явно тюркское имя