Бесконечно множащиеся варианты создавали восхитительное чувство свободы, делали Терезу привередливой. Стоило ей кликнуть новый выбор, как появлялось бессчетное количество опций, каждая из них расходилась на бессчетное количество опций низшего уровня, каждая из которых открывала бессчетное множество разнообразных вариантов, и каждый из этих вариантов представлял собой самостоятельный, поразительно законченный мир, полный звуков, света, движений, событий, опасностей, путешествий, физических ощущений. Едва ли не каждый сценарий был связан отсылками с множеством других. Войдя в любой из них, ты обретал колдовское ощущение безбрежности, возможности скитаться и исследовать, не сдерживая себя страхом перед грозящими опасностями.
Экстремальная реальность была ландшафтом расходящихся дорог, бессчетные разы пересекавших друг друга, вечно манивших к чему-то новому, увлекая, но никогда не приводя к пределам постигаемого мира.
Сегодня Тереза выбирала сценарии осторожно, стараясь прикинуть, сколько реального времени уйдет на каждый из них и сколько придется ей пробыть в экстремальной реальности. За последние дни она нехотя осознала, что не стоит с этим делом так уж усердствовать.
Она ограничила себя тремя взаимно не связанными сценариями с повтором по требованию. Два первых были из тех, которые использовались для фэбээровских тренировок и поднадоели уже Терезе, несмотря на впечатляющую достоверность ощущений. Но ведь скоро опять на работу, и можно было только гадать, чего там наплел про нее Кен Митчелл. Самостоятельное, в нерабочее время и за свои кровные деньги приобретение нового опыта на тему «нейтрализация и арест» может быть зачтено ей в плюс — если будет нужда в каких-то там плюсах. Но усердие усердием, а скука скукою, и потому она решила поэкспериментировать, выбрав третьим короткий сценарий, изображавший серьезное ДТП; по замыслу авторов, юзер научался предвидеть несчастные случаи, а также их избегать.
Но и сделав этот последний выбор, Тереза не ушла из каталога. Ей хотелось чего-то другого, чего-то не связанного с риском и ответственностью. Жизнь отнюдь не исчерпывается перестрелками и транспортными авариями, ее манили и многие другие приключения тела и разума, особенно — тела.
Она была в чужой стране, одна, никому здесь не известная. Ей хотелось слегка поразвлечься.
Тереза не смущалась своих интересов, но у нее были большие опасения, что о них узнает персонал. Как магнитом притягивала возможность познакомиться с новыми гранями жизни — и страшила сама уже мысль, что у этого знакомства могут быть свидетели.
А потому она не спешила с выбором, а раскрыла сперва руководство для пользователей, лежавшее на столике рядом с компьютером, и нашла в нем главу о мерах предосторожности.
Руководство было написано не примитивным человеческим существом, а сдвинутым на технике гением; работы подобного рода не редкость, читать их трудно, а понять почти невозможно. Но упорство, как и вера, двигает горы, и Тереза нашла-таки утешительные указания: выбирая сценарий, пользователь мог закодировать свой выбор. Исходно это было связано с программированием наночипов. По умолчанию им присваивались коды, доступные техническому оператору, однако пользователь мог заменить их другими, известными только ему.
Чтобы активировать защитные средства, пользователь должен обратиться к следующей опции…
Тереза обратилась к следующей опции, а затем сделала окончательный выбор сценария. В самый последний момент оказалось, что это шаровара, придав ее предвкушениям особую остроту. Наночипы программируются быстро. Тридцать секунд спустя периферийное устройство положило на стол герметически закрытый пластиковый пузырек; в нетерпении поскорее начать, Тереза взяла его и понесла в отведенную ей кабинку.
10 января 1959 года; Тереза была жандармом, патрулировавшим ночью эмигрантский квартал Лиона.
Ее звали Пьер Монтень. У нее была жена по имени Агнес и двое детей, семи и пяти лет от роду. Булыжная мостовая блестела от мерзкого, ни на секунду не прекращавшегося дождя. Над входами в клубы и рестораны горели одинокие лампочки, по улицам носились машины, отчаянно гудя и почти не соблюдая правил. Тереза пыталась думать по-французски, на языке, ей не известном. В состоянии, близком к панике, она заставила себя перейти на английский. Все вокруг было черно-белое.
С самого начала Тереза заметила нечто новое: в этом сценарии у нее было больше возможностей выбора, больше контроля. К примеру, когда она подключилась, Пьер Монтень остановился на полушаге и чуть не рухнул ничком; его напарник, Андре Лепас, удивленно оглянулся. Тереза тут же ослабила свое влияние на Монтеня, и жандармы двинулись дальше.
Они подошли к маленькому, без всяких претензий арабскому ресторанчику с некрашеной деревянной дверью и большим запотевшим окном. Над дверью висела от руки написанная вывеска: «La Chèvre Algerienne».[16] Монтень и Лепас уже было прошли мимо, но тут их, видимо, кто-то заметил. Из распахнувшейся двери на улицу с криками выбежали два человека, один из которых был, похоже, хозяином.
Тереза и Лепас оттолкнули их с пути, вбежали в ресторанчик и тут же увидели, что какой-то парень приставил к горлу молодой, смертельно перепуганной женщины длинный нож. Все, кто при этом присутствовал, громко орали, в том числе и Лепас. Пьер Монтень не могла принять участие в этом развлечении, потому что не знала французского.
И она вспомнила LIVER.
Англия, Беркшир, 19 августа 1987 года. Сержант дорожной полиции Джеффри Веррик — так звали теперь Терезу — сидел рядом с водителем в патрульной машине быстрого преследования, ехавшей по шоссе М4 в пятидесяти милях к западу от Лондона. Редингское полицейское управление оповестило об инциденте со стрельбой в беркширском поселке Хангерфорд. Всем подразделениям немедленно проследовать на место инцидента. Соблюдать максимальную осторожность. Руководителем операции назначается…
— Слышал, Трев? — спросила Тереза водителя, констебля Тревера Нанторпа. — Следующий съезд, развязка четырнадцать.
Чтобы расчистить себе дорогу, Трев включил фары и голубую мигалку. Поворот на Хангерфорд был совсем рядом, и уже через пять минут после тревожного сообщения их машина неслась по объездной дороге к круговой развязке.
— Слышь, Трев, ты пропусти дорогу на Хангерфорд, — сказала Тереза. — Гони по кругу дальше.
— Так мы же, сардж, вроде как в Хангерфорд.
— Гони по кругу, — повторила Тереза. — А потом сворачивай на Уонтидж.
Почти ставя машину на два колеса, Трев мгновенно проскочил три четверти «карусели» и выехал на дорогу А38 в северном, уонтиджском направлении. Теперь они ехали не к Хангерфорду, а прямо от него. Попутные машины снова разбегались по сторонам или прижимались к обочине и тормозили.
Пришло новое сообщение, призывавшее все мобильные группы незамедлительно прибыть в Хангерфорд: взбесившийся маньяк убил десять с лишним человек, он все еще на свободе и стреляет во все, что движется. Тереза подтвердила, что сообщение принято и что они спешат на место происшествия.
— Да куда это мы, Джефф, — продолжал удивляться Тревер, гоня машину не туда, куда следовало по сценарию. Мимо мелькали живые изгороди, заборы и закрытые ворота частных дорог. — Так же в Хангерфорд не попадешь.
Тереза ничего не ответила, а только выключила надсадно завывавшую сирену, повернулась к боковому окну и стала смотреть на небо и деревья, на бесконечно сменяющиеся пейзажи летней Англии, а они все мелькали мимо, все манили к неведомому, на край реальности.
А затем резко тряхнуло, и реальность подверглась почти разрушающему испытанию на прочность.
Сценарий взбрыкнул и вернулся в нормальное русло, Трев нажал на тормоза, и машина завизжала покрышками по пыльной сельской улице. В одно мгновение они оказались на хангерфордской Хай-стрит перед гостиницей «Медведь», подъезды к которой были блокированы полицейским кордоном.
Припарковав машину, они достали из багажника бронежилеты, надели их и приступили к работе.
В полном разочаровании от неудачи, Тереза вспомнила LIVER.
Copyright © GunHo Corporation in all territories
Все время, пока слова не померкли, было слышно электронное жужжание. А музыки не было.
К северу от Лос-Анджелеса Тереза ехала через горы по серпантинным петлям хайвея 2, это было 15 мая 1972 года. В открытую машину лился яркий солнечный свет, по радио играл Фрэнк Заппа, на соседнем сиденье уютно свернулась ее девушка.
На одном из поворотов шедший впереди грузовик не справился с подъемом, свалился набок, заскользил, все ускоряясь, по шоссе и врезался в их машину — с вполне естественным результатом.
К северу от Лос-Анджелеса Тереза ехала через горы по серпантинным петлям хайвея 2. это было 15 мая 1972 года. Она сбавила скорость, прижала машину к самой обочине и повернула назад, теперь они мчались под уклон, поднимая в воздух тучи песка и пыли.
Проехав десять миль в направлении города, она свернула налево, на фривей, ведущий к Лас-Вегасу, и приготовилась к долгой поездке. По радио играл Фрэнк Заппа. Подружка деловито забивала косяк. На выезде в пустыню шоссе превратилось в расплывчатое пятно, рокот мотора застыл на одной ноте, так что нечего было видеть и нечего делать.
Когда исчезли все сомнения, Тереза вспомнила аббревиатуру LIVER.
Жара, яркие лампы, ощущение тесной, режущей тело одежды — все это возникло сразу, без предупреждения. Тереза пару раз моргнула и попыталась рассмотреть, что происходит вокруг, но ее глаза не успели еще привыкнуть к ослепительному свету. Люди, стоявшие за пределами освещенного круга, не обращали на нее внимания.
Подошедшая женщина пошлепала ее по лбу и носу пуховкой с пудрой.
— Потерпи еще чуточку, Шен, — сказала она безразличным голосом и снова ушла в тень.
Шен, подумала Тереза. Меня зовут Шен. Почему я сразу-то этого не знала? Полная любопытства, Тереза опустила глаза и увидела на себе некое подобие ковбойской одежды. Попытавшись ощупать свою прическу, наткнулась рукой на ковбойскую шляпу, тесемки которой болтались рядом с ее лицом. А еще на ней была рубашка из материи в яркую крупную клетку. Оттянув рубашку пальцем, она увидела краешек черного кружевного бюстгальтера, явно имевшего каркас. У нее были груди, роскошно выпиравшие над чашечками, о чем она раньше могла лишь мечтать. Кожаная мини-юбка почти не при