А вот Пётр и правда подавил все ростки народной свободы.
Похоже, что тут уже не просто невежество Курукина, не просто попытка «наехать» на Мединского любой ценой. Тут уже идейное противостояние. Пока отмечу: из 21 попытки Курукина уличить Мединского в неточностях удались ровно две. И то по частностям.
1) Мединский преувеличил равнодушие русского общества к пьянству. В главном, правда, он всё равно прав: на Руси пили меньше, чем в Европе. В XX веке стали пить почти так же, после перестройки — больше, чем в среднем в Европе, но и сейчас от Англии отстаём. Но ряд источников средневековой Руси, отмечавших пьянство, осуждавших пьянство, не отметил.
2) Те самые 28 %, а не 18 % освобождённых Александром II.
И это было всё. Интересно, а если так же пристрастно, с недоброй улыбкой почитать книги Курукина… Там будет всего 2 неточности? Или найдётся побольше?
Что же до идейных расхождений…
Курукин считает, что Пётр I действовал очень по-русски, создавая свою «вертикаль власти». По его мнению, России свойственна «гипертрофированная роль государства во всех сферах общественной жизни и «служебный» характер отношений всех социальных слоев с властью». Он полагает, что Пётр I действовал очень «национально», «позаимствовав у шведов центральные учреждения — коллегии» и не вводя «шведскую модель местного самоуправления на уровне кирхшпиля-прихода с выборными от крестьян».
Тут, кстати, Курукин опять проявляет невежество: то ли не знает, то ли не хочет замечать, что допетровская Московия знала широчайшее самоуправление — большее, кстати, чем в Швеции. Например, в Швеции налоги собирали всё же чиновники… В Московии городские и сельские общины участвовали в сборе налогов и несении натуральных повинностей. Сотрудничали с государством. Он опять приписывает Мединскому то, чего он не говорил: Владимир Ростиславович как раз пишет о том, что Пётр самоуправления (в том числе по шведскому образцу) в свою политическую систему не взял. Так что число «наездов» побольше 21 будет. Но о главном! О главном….
Для Мединского прошлое России — вовсе не прошлое авторитарной страны. Это прошлое, в котором было много чего — но было не одно тёмное и скверное, было ещё светлое и хорошее. И Курукин, и Мединский считают, что автократия — зло. Но Мединский видит, что в истории России было и самоуправление. Для него самоуправление, демократия — такая же часть русской истории, как «вертикали власти» монархов. А для Курукина в России нет и не может быть никакой демократии. Уничтожая (или не вводя) самоуправление, Пётр поступает «как надо» — в соответствии со здоровым национальным инстинктом.
История России Курукина — это история, в которой Иван Грозный почти непрерывно кого-то режет, и это тоже всё родное, всё наше. А если кто-то доказывает, что всё было не совсем так, что опричнина унесла намного меньше жизней, чем режим правления Марии Кровавой или Генриха VIII, — это вызывает раздражение. Такой книге тут же отказывают в праве… да в праве на всё! В том числе в праве на существование.
Для него книга Мединского — «как бы историческая книга депутата и профессора — вовсе и не книга (несмотря на все атрибуты — обложку, оглавление, разбитый на главы текст, иллюстрации и даже ссылки), а упакованная в книжную форму гламурно-клюквенная телевизионная агитка».
«Книга действительно в соответствии с господствующим сегодня телевизионным форматом состоит из ряда ярких картинок-клипов, призванных не объяснить нечто читателю, а внедрить в его сознание готовые формулы: все «чёрные» мифы пущены в оборот западными нашими ненавистниками, а на самом деле мы чудо как хороши, европейцам и иже с ними впору пример с нас брать».
Курукин возражает Мединскому: в российской литературе есть примеры положительных, патриотических мифов! Обвиняет его в незнании «даже Пикуля». Но Мединский и не отрицает, что такие примеры есть. Он говорит, что хорошей патриотической литературы МАЛО. И это тоже вызывает раздражение и злую иронию Курукина.
Инициативу автора можно только приветствовать — отчего не создать, например, коктейль «Слеза жандарма» — в память о платке, врученном, по легенде, Николаем I начальнику III отделения графу Бенкендорфу для утирания слез несправедливо пострадавших подданных. А в кабаке «У Раскольникова» подавать фирменный напиток нигилистов XIX века «лампопо» — пиво с коньяком, сахаром, лимоном и ржаным сухарем…»
И все остальное — в том же духе. Недоброжелательно и злобновато.
Чего стоит хотя бы такой пассаж: «Вот в чем искренне хочется согласиться с г-ном Мединским, так это в том, что яркие эпизоды и колоритные личности нашей истории мало «раскручены» в коммерческом смысле и не работают на положительный имидж страны…. Здесь автор рассуждает коммерчески грамотно — не случайно книгу, по его словам, поддержали «отцы» отечественной рекламы, и ряд лиц занимались рекламной «раскруткой» его идей, за что г-н Мединский выражает им благодарность[46].
Что так злобно, гражданин Курукин? Неужели оттого, что Мединский — член Государственной Думы и профессор, а вы носите скромное для своих лет звание доцента? Отсюда и попытка обозвать Владимира Ростиславовича «подсвечником»? По образцу Ельцина с Руцким, торчавших в храмах со свечками? Что, очень хочется обругать человека просто потому, что у него есть какие-то достижения, успехи, статус?
Или успех книги так заел? Ваши-то, малопочтенный, не особенно продаются. То-то и гавкаете вы по поводу «гармоничного сочетания «отвязного» стиля, косноязычия, научной недобросовестности, чтоб не сказать малограмотности, и неуёмной, хотя и примитивной борьбы с западной «идеологической миной»[47] (с. 11). Но уж таков уровень современного околонаучного чтива».
Ну да… Скучнейшие творения нашей милейшей интеллигенции прочтут 5 уважаемых коллег, а ещё 50 аспирантов расскажут, будто их прочитали. А талантливую популярную книгу прочтут десятки тысяч. Что, завидно? А если не завидно, что вас до такой степени раздражает?
И неправда, что «члену парламента Мединскому в России нравится всё, но больше всего то, что отдаляет её от Запада». Ему-то, Мединскому, самоуправление и демократия нравятся. Он-то считает их коренными русскими и притом похвальными качествами.
Это вам почему-то хочется, чтобы ничего хорошего не было в страшной, кровавой, вечно пьяной, патологически ленивой России.
И неправда, что чтение книги Мединского «заставит читателя поверить в миф о не умеющем хорошо делать свою работу, невежественном и хамовато-кичливом русском». Это ваша рецензия заставляет вспомнить незабвенного Вассисуалия Лоханкина. Грустно, но собратья по научному сословию последнее время вызывают у меня тоскливые чувства. Ничего интересного для других людей они сделать не умеют, вся их продукция предназначена для потребления в кругу таких же. И — злобное отторжение, завистливое неодобрение ко всем, кто способен на большее.
Мединский прав: «Россияне страдают своего рода раздвоением сознания, а по-научному — шизофренией. Мы одновременно живем в одной из самых здоровых стран мира, с самым качественным генофондом и низким уровнем алкоголизации и рассказываем самим себе страшные сказки про самих же себя»[48].
Чьими устами рассказываем? Устами неудачников, которым эти страшные сказки нужны для самооправдания. Чтобы было на кого списать собственное убожество. На свинячий ли русский народ, ленивый и пьяный, не способный оценить гениев с московских кухонь. На жестокую ли власть, не пустившую к сытой кормушке.
Не будь эта публика просто опасной — не стал бы я писать свою рецензию на рецензию. По старой поговорке, согласно которой некоторые вещества не следует брать в руки — вонять не будут. И сочинения гражданина доцента Курукина, пожалуй, хоть и обещал, не стану читать. По крайней мере, если он раз и навсегда отцепится от Мединского и его книг — точно не стану. Я брезгливый.
Полезные мифы для России
Исторический миф может отражать коллективное отношение к жизни и оставаться нейтральным. Например, миф о том, что французы поедают чуть ли не каждую проквакавшую под окном лягушку. Ни им самим, ни соседям от этого мифа не плохо и не хорошо.
Есть мифы идиллически-розовые: о «прекрасной Франции» (России, Норвегии, Японии… нужное вставить), в которой никогда не пахнет мочой, а исключительно благовониями. Они уже более опасные, потому что помогают видеть реальность неадекватно.
Есть мифы чёрные. Очень верно говорит мой друг Владимир Мединский: «Попробуйте построить в России хорошую дорогу, если заранее известно — в России невозможно построить хороших дорог». Очень точно.
А есть мифы, которые нужны и полезны какой-то политической силе. Например, миф о том, что евреи (русские, кавказцы, прибалты, американцы… нужное вставить) выпили всю воду в трубах (весь коньяк в Эстонии, водку в России, шнапс в Германии, анализы мочи в доме престарелых… нужное вставить).
Вот и миф про идиллическое государство, которое якобы обожал русский народ всю свою историю, отсюда и до обеда, нужен и полезен для тоталитарного государства: его вождей, холуев, стукачей и проституток, его полиции и армии. Этот миф нужен, чтобы врать своему народу и натравливать его на все другие. Чтобы народ, чего доброго, не скинул бы со своего хребта усевшихся там дармоедов. И чтобы мостить трупами солдат своего народа путь к ещё большему «величию», вплоть до «Советского Союза республик так из тридцати-сорока», о котором мечтали положительные киногерои 1930-х.
Силы русской Азии, белобрысые туземцы естественнейшим образом творят свои мифы: о герое борьбы с вечевым строем, Александре Батыговиче, о «величии» труса и подонка Ивана «Грозного», которому презрительные письма слали и мусульмане, и католики, о «реформах Петра «Великого», которых он никогда не проводил. Вера многих и многих в эти мифы — следствие вековой «промывки мозгов».