Пять лет провел здесь молодой подвижник, исполняя возложенные на него послушания письмоводителя обители, чтеца, ризничего, певца. В монастыре услышал он рассказы о высокой духовной жизни подвижников с Афона и из Молдавии, которые, приняв учение преподобного Паисия Величковского, уединялись в скиты Брянских лесов. Поэтому, когда в 1815 году в Площанскую пустынь переселился сподвижник Паисия — схимонах Афанасий, он сразу привлек к себе сердце только что постриженного в монашество Михаила, получившего иноческое имя в честь святого Макария Великого.
За 16 лет, проведенных в Площанской пустыни, о. Макарий вырос в «мужа совершенна», восприняв от старца Афанасия искусство духовного рассуждения, незыблемо утвердившись в истине. Потому и назначили 38-летнего о. Макария благочинным обители и духовником ближайших монастырей.
Тогда же он лишился своего первого старца.
Как уже сказано, на смену ему явился другой — Лев, проживший в Площанской пустыни полгода и сразу же привлекший к себе внимание о. Моисея. Хотя о. Лев считал о. Макария равноправным сотоварищем в монашеском деле, однако, уступая смиренным просьбам, решился обращаться с ним как с учеником. Их совместное пребывание скоро закончилось — старец Лев был приглашен в Оптину. Но между ними не прекращалась интенсивная переписка, завершившаяся переездом в 1834 году о. Макария в Оптину пустынь.
Семь лет провел смиреннейший о. Макарий под руководством старца Льва. Он был назначен духовником монастыря, а после отъезда в Малоярославецкую обитель о. Антония — начальником скита и тем не менее никогда не пренебрегал духовными наставлениями о. Льва.
«Поучительны и назидательны были отношения между двумя старцами — о. Львом и о. Макарием, — вспоминал современник. — Умилительно было видеть единодушие и взаимную любовь двух старцев».
«Сидят они, как Ангелы Божии, рядом, а мы стоим пред ними на коленях и двум открываем свои души — как бы одному… Поистине в них были сердце и душа едины», — рассказывала игуменья Павлина, ученица обоих старцев.
Смерть старца Льва в 1841 году глубоко потрясла душу преданного его ученика. Крест старческого служения вместе с многочисленными заботами по устроению скита лег на плечи о. Макария. И если до этого времени преподобный Макарий оставался как бы в тени, то теперь истинная высота его духовной жизни и обилие духовных дарований были явлены всем.
День его шел по заведенному порядку 20 лет. Жил о. Макарий в келье с левой стороны у самых скитских ворот. Помещение было разделено коридором на две половины — для него и для келейника. Тут проводил он частые бессонные ночи и вставал на молитвенное утреннее правило при ударе скитского колокола в 2 часа ночи. Так продолжалось до 6 утра. Выпив чашку чая и чуть отдохнув, старец принимался за письма или за чтение. С 9 часов начинала скрипеть входная дверь — появлялись первые посетители. В это время приходили в основном люди простого звания — крестьяне, мещане, мастеровые, которые ждали выхода старца в приемную. Здесь он давал советы и наставления, всегда принимая во внимание различие характеров, способностей и уровень духовного состояния человека. Все эти личные качества старец распознавал тут же, при первом недолгом общении. Женщин о. Макарий принимал за воротами скита, в особой келье.
В 11 часов звонили к трапезе, старец отправлялся чуть подкрепиться, после чего немного отдыхал. В два часа дня о. Макарий имел обыкновение ходить из скита в монастырские гостиницы, где его дожидались посетители из обеспеченных и высших сословий — помещики, военные и государственные чиновники, купцы, ученые, литераторы и богословы. Старец имел к таковым особый ключик, недаром к преподобному Макарию приезжали известные писатели — Н. В. Гоголь и братья И. В. и П. В. Киреевские.
В иные дни его ждали сотни людей, и старец, отличавшийся слабым от природы здоровьем, покорно шел — с костылем в одной руке и четками в другой — к страждущим и обремененным.
Измученный, едва переводя дыхание, порой не в состоянии говорить от усталости, возвращался старец в скит со своего ежедневного подвига. Но вместо отдыха следовало новое молитвенное правило. Далее, до вечерней трапезы, а иногда и во время ее, принимал о. Макарий монастырскую братию — тех, кто не успел днем побывать на ежедневном откровении помыслов. Если кто-то из приходящих к нему монахов долго не появлялся, старец сам шел к тому в келью — всегда вовремя, чтобы уберечь от отчаяния, уныния или других искушений. Старец всегда оставлял после себя успокоение и увеселение души скорбящих.
Заканчивался день большим вечерним молитвенным правилом. Когда входил старец в свою спаленку, на столе его ждала кипа требующих ответа писем. Тело ныло от изнеможения, а сердце — от сопереживания открытым ему человеческим страданиям. Наступала молитвенная ночь. Молитва в нем никогда не прекращалась — был ли старец в многолюдии, за трапезой, в беседе или наедине с самим собой. А в 2 часа — как считать: ночи или утра? — о. Макарий был опять уже на ногах.
Строгость подвижнического образа жизни не заслоняла от него красоты окружающего мира. Наоборот, одаренный необыкновенной силой любви, о. Макарий умилялся каждому Божиему творению, видел в природе мудрость и красоту Творца. Прогуливаясь по скитским дорожкам, он останавливался и со слезами взирал на разнообразные цветы. У окна его кельи была устроена специальная кормушка для лесных птиц, щебечущих на все голоса. Очень любил он лес и даже писал одному из адресатов: «Человек получает в лесу себе успокоение и душевную пользу… Один вид вечнозеленых хвойных деревьев нашей Родины веселит зрение, служа символом надежды на жизнь вечносущую…»
Было, еще одно важное дело, начало которому в Оптиной пустыни положил старец Макарий — книгопечатание.
В те годы в России ощущался голод на духовную литературу, ибо печатание ее в соответствии с «Духовным регламентом» Петра I и указами 1787 и 1808 годов дозволялось только с одобрения Святейшего Синода и лишь в духовных типографиях. В результате святоотеческая литература практически выходить перестала, в то время как светская печать пустила в оборот огромное количество переводных произведений западного лжемистического направления. Подобная литература печаталась с дозволения гражданской цензуры и была прямо враждебна Православию.
Оптинскому монастырю благодаря о. Макарию удалось наладить выпуск книг духовного содержания. Старец объединил вокруг своего начинания известных русских людей, духовно устремленных «интеллектуалов», среди которых были С. П. Шевырев, М. П. Погодин, М. А. Максимович, Н. В. Гоголь, братья И. В. и П. В. Киреевские. Со старцами Оптиной их связывала не только литературная работа, многие вверили себя их духовному руководству.
Деятельность старца о. Макария была обширнейшей: он приготавливал к печатанию славянские тексты — переводил их на русский язык, снабжал малопонятные места своими примечаниями. Так были опубликованы жития и творения преподобных Паи-сия Величковского, Нила Сорского, Варсонофия Великого и Иоанна, Симеона Нового Богослова, Феодора Студита, Максима Исповедника, аввы Дорофея. Всего в XIX веке Оптиной пустынью было выпущено 125 наименований духовной литературы в количестве 225 тысяч экземпляров.
Ближайшим сотрудником о. Макария был И. В. Киреевский, который помогал в переводах с греческого и объяснении философских терминов. Он сам и его жена Наталья Петровна держали корректуру! они же являлись самыми крупными жертвователями на «благое дело».
«Бог посылал средства на благое дело через добрых людей, и одна за другой было издано большое количество книг», — удовлетворенно признавался о. Макарий. Действительно, было чему удивляться и радоваться. Он и настоятель Моисей бесплатно рассылали книги во все библиотеки — академические, семинарские и прочие! получали их почти все архиереи, ректоры, инспектора академий и семинарий и все общежительные монастыри на святой горе Афон.
Святитель Филарет митрополит Московский не только благословил книгоиздание в Оптиной, но был самым высоким его покровителем. Он сам участвовал в проверке переводов, определении последовательности изданий, привлечении необходимых людей. «У старцев как все поспевает, удивительно! Очень им благодарен…» — передал он через Н. П. Киреевскую о. Макарию.
Дело о. Макария особенно расцвело при старце Амвросии. Сам же о. Макарий жертвовал для книгоиздания своим и без того кратким отдыхом и при этом никогда не оставлял старческого подвига.
По смирению старец скрывал свою прозорливость, но в ней не сомневались имевшие к нему близкое отношение, зная об этом даре по собственному неоднократному опыту. «Делай, как знаешь, — говаривал обычно старец. — Но смотри, чтобы не случилось с тобой вот того-то…» И всегда выходило, что предостерегал он не зря.
Старец обладал даром понимать и разрешать современные вопросы и видеть будущее.
В 1848 году во Франции произошла буржуазная революция, идеи которой нашли впоследствии необыкновенно питательную почву на русской земле. Стихии захватили власть над землей. И вот что сказано в летописи монастырской жизни:
«С наступлением 1848 года настали бедствия в Европе почти повсеместно. Во Франции 24 февраля — революция: ниспровержение законной власти, республика. От Франции разлился сей адский поток в смежные земли, кроме России. Везде мятежи, нестроения. В России холера, засуха, пожары. 26 мая в 12-м часу дня загорелся губернский город Орел, сгорело 2800 домов! на воде барки сделались добычей пламени. В Ельце сгорело 1300 домов.
Июнь, 24-е число. Праздник в скиту дня Рождества св. Иоанна Предтечи. Пополудни в три часа зашла страшная туча с молнией и громовыми ударами с юго-запада при 20 градусах тепла. Она разразилась страшной бурей с проливным дождем и градом. От этой бури во многих местах Козельского уезда произошли разрушения, в особенности же в Оптиной пустыни. На церквах Казанской и Больничной разломало на части железную крышу, сорвало кресты… поломало множество плодовых деревьев. В скиту упавшей сосной повредило башню… А в монастырском лесу поломано и вырвано с корнем до двух тысяч самых толстых сосен. Страшная буря! Никто не помнил такой…»