– Кажется, «удивительный».
– Тоже претенциозно, – оценила Ева. – Но всё же не так, как наш перевод.
– В вашем мире есть подобное имя?
– Слово. Оно переводится как «чудо». Вам подходит, кстати.
– Судя по вашему тону, это не комплимент.
– Вам решать.
Тот рассмеялся, скорее забавляющийся, чем задетый.
– Любопытный у вас Дар, лиоретта, – произнёс Миракл, глядя на сияющий смычок. – А где же обещанный Лоурэн огненный меч?
– Лежит в моей спальне. Гном из Потусторонья сделал его для меня.
– Так ваши прелестные ручки даже до гномов дотянулись? Однако. – В голосе лиэра Совершенство скользнуло одобрение. – Не совсем то, чего я ожидал. С другой стороны, неожиданности – это прекрасно.
– Тогда, полагаю, предложение Уэрта должно было привести вас в восторг.
Её спутник чуть шевельнул кистью, поудобнее перехватив её руку.
– Скажите, лиоретта, Уэрт всё ещё хочет призвать Жнеца?
– А, так вы об этом знаете.
– Знаю. И очень этому не рад.
– Боитесь, что в таком случае у вас появится конкурент?
– Боюсь, что в таком случае у меня погибнет брат. Уэрт остаётся мне братом, несмотря ни на что.
На его лице тенями плясали отсветы волшебной воды, и лицо это было очень задумчивым. Очень сумрачным.
Очень подобающим случаю – как, впрочем, и ответ.
– Какая забота. Только вот почему у меня ощущение, что вы всегда играете роль?
– Я игрок по натуре. Но не сейчас. – Миракл встал перед ней, преграждая путь. – Раз уж нам предстоит… сблизиться, давайте договоримся. Я откровенен с вами – в пределах того, что вам нужно знать. Вы откровенны со мной.
Держа смычок между ними на манер свечи, Ева без смущения встретила его взгляд и с сомнением осведомилась:
– С чего это?
– Лучший способ заставить человека избавиться от маски – снять свою. Учитывая, какое дело мы собираемся провернуть совместными усилиями, маски неуместны.
– Но это дело само по себе сплошная маска. Которую мы будем носить для всех окружающих, кроме нескольких избранных персон. Не думаете же вы, что я в самом деле собираюсь за вас замуж?
– Равно как я не собираюсь связывать жизнь с незнакомкой, которую пока имел счастье видеть всего дважды. Не могу сказать, что не верю в любовь с первого взгляда, но меня она пока обходила стороной, и при всех ваших неоспоримых достоинствах исключением вы не являетесь. Однако мы будем действовать заодно, а вопрос доверия к тем, кто находится со мной рядом, для меня стоит довольно остро. – Придерживая её за локоть, Миракл мягко и неотрывно вглядывался в её лицо. – Я должен вам доверять.
– А могу ли я доверять вам? – справедливо возразила Ева, оценив, как тонко он избегает темы её немножко неживого состояния. – К тому же, кажется, вы вообще не особо склонны к доверию. Даже к тем, кто никогда бы вас не предал.
Игра теней не скрыла, как на этих словах помрачнело его лицо.
– Уэрт предал меня. Я знаю это. – Резким, каким-то танцевальным в своём изяществе поворотом Миракл снова встал слева от неё. – Если он солгал вам, что не делал этого, он ещё больший трус, чем я думал.
Они продолжили путь, и перед следующим вопросом Ева поколебалась. Потому что по-хорошему вопрос этот следовало задавать Герберту, в словах которого она может быть хоть немножко уверена.
Впрочем, всегда полезно выслушать версии обеих сторон.
– Скажите, лиэр, что между вами произошло? Между вами с Гербертом? Раз мы… решили быть откровенными.
Неровный ритм их шагов – раздражающе разобщённых – приглушала тлеющая листва.
– Из-за него погиб мой отец, – наконец сказал Миракл.
Ева, нафантазировавшая трагическую (и удручающе банальную) историю с неподелённой девушкой, крепче сжала дрогнувший в пальцах смычок.
– Мне жаль, – искренне произнесла она. – А подробнее?
– Мой отец был старшим братом Айрес. – Миракл завёл рассказ так спокойно, будто решил поведать историческую байку, не имевшую к нему никакого отношения. Не знай Ева семейного древа Тибелей, уточнение было бы в тему, но прерывать повествование нетерпеливым «я знаю» она не решилась. – Покойный король, наш с Уэртом дед, выбрал наследницей престола её. Отец стал Советником по экономике.
– Его это уязвило, полагаю.
– Не стану отрицать. Хотя в начале правления Айрес все сходились на том, что она и правда достойна трона больше других. Поэтому отец не стал плести заговоры. Решил лучше воспитать сына так, чтобы из того в своё время вышел настоящий король. – В паузе ударами метронома прошуршали три мерных шага: Ева всё же подстроилась под его походку, чтобы шаги их звучали в унисон. – Когда нам с Уэртом было по шестнадцать, отец вскрыл одно очень неприятное дело. Преступление, в котором оказались замешаны многие из самых верхов… Воровство колоссальных масштабов, тянувшее за собой серию убийств. Всё замалчивалось с согласия самой королевы, но отец не мог молчать. Он хотел предать дело огласке. Хотел, чтобы полетели головы тех, кто не должен был стоять у власти.
– А они бы полетели? – восхищаясь честностью покойного Советника (и поражаясь его наивности по меркам привычных ей реалий), поинтересовалась Ева.
– Тогда Айрес ещё не относилась к возмущениям в народе так, как сейчас. Тогда она скорее предпочла бы замять скандал, покарав часть виновных, чем упекать в тюрьмы возмущённую толпу. Хотя тайные аресты недовольных ею начались как раз в те годы… потому я и испугался. – Миракл отстранённо смотрел на замок, наползавший на них чёрными стенами, размеченными светлыми клеточками окон. – Отец собрал все необходимые доказательства. Документы, которые держал в тайнике, надёжно спрятанном. Но я случайно его нашёл. Я, шестнадцатилетний дурак, осознавший, против кого мой отец собирается выступить, и испугавшийся за него. Веривший, что есть на свете один человек, которому я могу доверять как самому себе. – Ева ощутила, как напряглась рука, лежавшая под её рукой. – Я рассказал Уэрту о тайнике. О том, что в нём обнаружил. Просто не знал, что мне делать. Хотел посоветоваться – поговорить мне с отцом или молчать, уговорить отказаться от своей затеи или помочь ему… А на следующий день отец не вернулся домой с монетного двора. Больше я его не видел. По официальной версии, его похитили враги короны, но когда я заглянул в тайник, тот оказался пуст. Документы пропали вместе с отцом. – Он выдал это просто, буднично, как и всё до того. – Вместе с проблемами для Айрес.
Будничность придала рассказу особенно гнетущее впечатление. Куда большее, чем если б он цедил слова сквозь зубы или сдерживал слёзы. Впрочем, Миракл Тибель не походил на человека, который позволяет кому-то видеть свои слёзы.
Такие, как он, идут по жизни смеясь, даже когда под ногами битые стёкла.
– И вы уверены, что это Уэрт выдал ваш секрет? – кое-как вымолвила Ева. – Ваш отец мог сам рассказать кому-то. К нему могли приставить шпиона.
– Я прочёл это в глазах Уэрта при следующей встрече. Вину. Что бы он теперь ни говорил. И когда я спросил, он ли это, он не ответил, – Миракл ответил мягко, без гнева, погасшего давным-давно. – Этого мне хватило.
Ева переступила порог замка и прошла в гостеприимно приоткрывшиеся двери, медля с продолжением разговора.
Нет. Не похож Герберт на предателя. Не похож. И то, что вины за ним нет, он говорил слишком уверенно для виновного.
Но прежде чем помимо эмоционального кочегара работать ещё и адвокатом, ей как минимум нужно выслушать версию обвиняемого.
– Вы поэтому хотите свергнуть Айрес? – Решив пока не развивать тему, Ева отпустила ненужный больше смычок. – Из-за отца?
– Не только. Не в первую очередь, – поправился Миракл, пока они пересекали освещённый замковый холл. – Я не отрицаю, что когда-то она была прекрасной правительницей. Без неё Керфи не был бы сейчас страной, с которой считаются. Но теперь Айрес делает то, что нельзя оправдать самыми великими устремлениями. И я не только о войне, которой она так жаждет. – Улыбка юноши вышла пугающе кривой. – Если б вы побывали в подвалах столичной тюрьмы, вы бы сами всё поняли. Впрочем, лучше вам там не бывать.
– А вы туда наведывались?
– Нет, к счастью. Но туда наведывались те, с кем я знаком. И там, полагаю, закончил свои дни мой отец, – это Миракл тоже произнёс пугающе спокойно. – В подвалах Кмитсверской Королевской тюрьмы работает Охрана Народного Покоя. Так их называют официально.
– А неофициально?
– Просто Охрана. С большой буквы. Или, как их прозвали в народе, Упокоители. Они забирают всех, кто тайно исчезает среди ночи. Или дня. Тех, кто затевает заговоры против короны или просто высказывает крамольные мысли. Необязательно публично. – Миракл неторопливо поднимался по ступенькам, подлаживаясь под темп её шагов. – Надеюсь, мы с вами избежим визита в их вотчину… Особенно вы.
– В моём нынешнем состоянии мне трудно причинить боль, – вспомнив встречу с «коршунами», пожала плечами Ева. – Тех, кто захочет меня пытать, ждёт неприятный сюрприз.
– В подвалах Кмитсверской тюрьмы распоряжается не только Охрана. Там часто бывают и учёные… Маги, целители, некроманты. Очень заинтересованные в продвижении магической науки. Очень преданные нашей доброй королеве. Очень благодарные ей за то, что им предоставляют такой прекрасный материал для опытов… Включая те, что предусматривают, к примеру, вскрытие заживо. Полагаю, ваша персона их заинтересовала бы больше моей.
Пусть Ева никогда не видела лабораторию для магических опытов на людях, но в подкинутой воображением картинке она не сильно отличалась от анатомического театра. Особенно количеством разложенных на столах очень острых и очень жутких инструментов. И крови.
– Это… недопустимо, – сформулировала Ева, не содрогнувшись лишь потому, что сейчас от представленного её не могло пронять холодом.
– Зато за правление Айрес отрасли целительной и боевой магии продвинулись вперёд дальше, чем за минувший до неё век. Как и некромантии. Жаль только, дети, которым в школах уже преподают открытия, сделанные в тех подвалах, не подозревают о цене, что за ними стоит. – Твёрдая рука уверенно поддержала её, когда Ева запнулась о следующую ступеньку. – Я понимаю, что двигает Айрес. Она искренне желает блага своему королевству. Своему народу – той его части, что предана ей. Но у всего должен быть предел, и величие страны не должно строиться на костях её граждан. Чужих, впрочем, тоже. Айрес в какой-то миг об этом забыла… или, может, никогда не забывала. Просто сдерживалась до момента.