– Это всё, что мне известно, клянусь!
Кейлус склонился чуть ниже, положив ладони на щетинистые щёки – и парень расширил глаза, в которых легко и ожидаемо читался брезгливый страх. Вовсе не перед тем, чего в действительности следовало бояться. Смешно… Представители нормы почему-то пребывают в твёрдой уверенности, что такие, как он, готовы наброситься на любого мальчишку и мужчину, оказавшегося в пределах досягаемости. Даже не думают примерить к ситуации чувства нормальных людей, в большинстве своём весьма разборчивых касательно того, с кем проводят свой горизонтальный досуг – не говоря уже о том, кого любить.
– Знаю. – Почти ласковым, почти неуловимым движением Кейлус сдвинул пальцы со скул мальчишки на его виски. – Но есть то, что тебе неизвестно. Это-то меня и интересует.
Прежде чем тот сообразил, в чём дело, прежде чем начал рваться и кричать – прикрыв глаза, Кейлус Тибель зашептал слова заклинания, которое ещё вчера удосужился освежить в памяти.
Да, к помощи магии Кейлус прибегать не любил. Как и причинять боль тем, кто сам того не желал и ничего болезненного ему не сделал. А ментальный взлом мага, не доверяющего тебе целиком и полностью, для самого объекта даже у мастера неминуемо обращался пыткой. С весьма вероятным летальным исходом. Кейлус мастером не был, но всё же не зря пять лет тешил отцовское самолюбие, облачаясь в опостылую университетскую мантию. Не только же затем, чтобы в один прекрасный день швырнуть на родительский стол диплом бакалавра магических искусств.
И лучше этот мальчишка, чем Тим.
Жаль всё-таки, что его люди могут похвастаться весьма разносторонними талантами, но не умением работать с чужой памятью…
Падая в пестрядь чужих воспоминаний, он всё же успел услышать дикий крик, эхом отразившийся от серой мозаики – и захлебнувшийся в барьере беззвучия на двери, чтобы бессильно затеряться в ранней зимней тьме.
***
– Это никуда не годится, золотце, – насмешливо заметила Гертруда, когда Ева снова рухнула в фонтан, так и не долетев до драконьего плеча. – Не смогу же я у всех на глазах просто вежливо подождать, пока ты соизволишь выплыть из озера и повторить попытку.
– И я на озере помочь тебе не сумею, – сурово добавил Герберт, опуская руки. – Разве что самую капельку.
Мокрая до нитки Ева выпрямилась в каменном бассейне, по бёдра утопая в чуть тёплой воде, и уставилась на драконицу – вечер успел окутать сад чернильной темнотой, в которой тем ярче мерцали огненные прожилки, пробивавшиеся между плотно сомкнутой чешуёй. Откинула с лица мокрые волосы: Герберт подстраховывал её, притормаживая падение, но приземлиться и удержаться на поверхности воды ей предстояло самой.
Пока получалось не очень.
– Простите, но я Избранная, а не Спаситель. Без должной практики преспокойно гулять по воде не могу. – Она удручённо посмотрела на опущенный смычок, самую капельку жалея, что в своё время ехидничала на тему супергероев с летающими молотами как сомнительными символами мужских комплексов. – Ладно, давайте ещё раз.
Для репетиции грядущего сражения с Гертрудой Герберт велел скелетам привести в порядок садовый фонтан. В Евином мире чистить и ремонтировать фонтан зимой, когда землю только-только выбелил пушистый торжествующий снег, было бы не самым умным решением; здесь капелька магии решала все проблемы. Запускать фонтан Герберт нужным не счёл, зато наполнить немёрзнущей водой каменный бассейн, площадью способный перещеголять просторную комнату, – ещё как.
По этой самой воде Ева и прогуливалась последние три дня, практикуясь в непокорной левитации. Согласно плану после постыдного поражения от Избранной Гертруде предстояло рухнуть в озеро, да ещё «утонуть» на самом дне, так что сразиться решили непосредственно над водой. Правда, из-за внушительной глубины озеро близ столицы всегда замерзало лишь незадолго до дня Жнеца Милосердного, а в этом году обещало покрыться льдом и того позже.
Ева не могла не признать, что поединок с драконом в таких декорациях по эффектности обещал побить даже рекорды прославленных драконоборцев, но за эффектность приходилось расплачиваться упорными тренировками и репетициями, способными довести до бешенства и дзен-буддиста.
– Может, хоть одежду мне высушишь? – Когда Герберт помог ей взобраться на грубый фонтанный бортик, Ева с несчастным видом пошевелила пальцами ног, удостоверившись, что сапожки до краёв полны воды. – А то, знаешь ли, так и простудиться недолго.
– Я понимаю, что в ваших фантазиях на тему магии все проблемы решаются щелчком пальцев, но в реальности сушка одежды прямо на тебе грозит ожогами всего тела. На что я, даже принимая во внимание твоё состояние, пойти не готов. – Жестом сдержанной ласки некромант коснулся её мокрого плеча, как раз в момент, когда Ева вспомнила: сейчас простуда была последним, что ей грозило. – Ещё одна попытка, и пойдём домой. Там переоденешься.
Страдальчески морщась, Ева присела на бортик. Стащила с ног сапоги, вылив оттуда воду, кое-как натянула заново – теперь те всего лишь хлюпали.
Забавно, но порой – особенно в последние дни, валяясь с Гербертом на постели и пытаясь не отвлекаться от просмотра аниме, – она почти забывала, что мертва. И тем больше раздражали следовавшие за этим моменты осознания: нет, она всё ещё та, кто она есть. Ева Нельская, немёртвая Избранная, девочка, которой не повезло очутиться в неправильной сказке, где есть неправильные злодеи, которые свершают неправильно успешные злодеяния.
Неудачница…
Подняв злые глаза, Ева призвала смычок.
Смычок они сочли наилучшей заменой Люче, которую по понятным причинам следовало приберечь. В конце концов, раз рапира тоже управлялась силой мысли, замена была почти равноценной – не считая того, что клинком точно будет сложнее нанести достоверный удар, не поранив Гертруду. Даже смычком фальсифицировать атаку оказалось непросто: тот поначалу рвался рубануть противника со всей волшебной силы и далеко не сразу позволил владелице после эффектного замаха коснуться цели почти неощутимо.
Ева активировала щит. Занесла ногу над бассейном, левой рукой выплетая руну «воздух», с которой начиналась формула левитации.
– Фли варен, холл мэхь, – прошептала она, прежде чем сделать шаг.
Могло показаться, что круги, пошедшие по воде, расползались от подошв её мокрых сапог. На деле жидкого чёрного зеркала касался пузырь магического барьера, вплотную льнувший к её ногам, а между Евой и тёмной водой осталась тонкая, почти невидимая глазу прослойка державшего её воздуха. Должна была оставаться – иначе не избежать нового падения в фонтанные объятия.
Ну, это было просто. А теперь…
Гертруда приоткрыла пасть, сверкающую белизной клыков и маревом катящегося по горлу пламени. Миг спустя точный огненный плевок с силой ударил в магический щит, расплескавшись по стенкам, разбрызгавшись в стороны. Сейчас драконий огонь Еву уже не пугал, а вот когда Гертруда пыхнула в неё впервые… Герберт, конечно, и тут страховал ученицу, под её щитом поддерживая свой, – Ева даже не сразу это поняла, настолько ювелирно некромант подогнал один волшебный пузырь к другому. Но пока страховка не пригодилась.
С чем с чем, а со щитами – хвала тренировкам, на которых её нещадно гоняли последний месяц, – у Евы всё было в порядке.
Подпрыгнув и зависнув в воздухе, она увернулась от удара когтистой лапы. Подошвами сапог коснулась драконьей чешуи, оказавшейся прямо под ней; оттолкнувшись, взмыла вверх, пытаясь забыть о законах тяготения. Подумаешь, подпрыгнуть на пятнадцать-двадцать метров! Достать до чешуйчатой шеи, где по всеобщему мнению (отрадно неверному, как со змеиной улыбкой заметила Гертруда) кроются уязвимые драконьи места, – раз плюнуть! И пламя ничем не может ей помешать. Пусть оно бьёт в щит сокрушительной струей, и притормаживает полёт, и опаляет лицо даже сквозь эфемерный волшебный пузырь, целиком тонущий в широком потоке, – Ева медленно и неуклонно продвигается вперёд, и совсем не собирается падать, и…
Её яростный вопль далеко разнёсся по тёмному саду, пока Ева летела в фонтан, очень стараясь делать это ногами вниз. Хорошо хоть на сей раз сама смогла притормозить.
– А можно как-нибудь обойтись без огня, хотя бы пока я лечу? – безнадёжно спросила девушка, благополучно приводнившись.
– Прости, золотце. – Гертруда, примостившаяся на наименее заросшем участке сада, словно кошка на узкой полке, неторопливо переминалась с лапы на лапу. – Не в драконьих привычках вежливо наблюдать, как твой убийца подбирается туда, откуда удобнее всего тебя прикончить. И без того сражаюсь едва ли в четверть сил.
Ева беспомощно уставилась на свои ноги, мокшие в сантиметре над ледяной вуалью. Кто бы мог подумать, что однажды она пожалеет об ограничениях, некогда стребованных с Мэта… Для демона наколдовать иллюзию озера (пускай кровавого или коричного) наверняка пустяковая задачка – и не пришлось бы сейчас мириться с мерзким ощущением набрякшей, липнущей к телу одежды.
На самом деле прогулки по воде давались ей проще, чем полёт. Что заклятие, что рунная формула левитирования оказались просты; куда сложнее было забыть о земной аксиоме «рождённый ползать летать не может» и поддерживать веру в обратное. Всё равно что играть в Питера Пэна и пытаться думать о хорошем, когда ещё час назад ты ловил себя на мысли, что разбежавшись прыгнуть со скалы – не такая уж плохая идея. Секстаккорд! Полный бекар, альтерируй твою терцию и ещё тысяча музыкальных ругательств! Как достать до головы Гертруды, если это почти недосягаемая высота?! На воде Ева может хотя бы воображать, что под ногами – опора в виде жидкого зеркала. Если б только в воздухе на пути к драконьей шее было что-то вроде ступенек или моста…
…мост…
– Хватит с тебя на сегодня, – сказал Герберт устало, ничем не выдав разочарования.
– Нет. – Ева призвала смычок, снова благополучно потерянный во время падения; хорошо хоть щит не исчез. – У меня идея. Повторим всё сначала.