Застыв за порогом, Миракл с сомнением посмотрел на жестяную миску в руках дворецкого, полную обугленных кусков курятины, источавших характерный запах костра и жаркого.
– Ты уверен, что ему это можно?
– «Монография о драконах» утверждает, что драконьи чада с первых дней питаются жареным мясом. Сырое не едят – родители поджаривают для них, пока они не могут сами. – Махнув рукой на миссию драконокормления – в прямом и переносном смысле, – Эльен устало поднялся с пола. – Хотя чихают пламенем они чуть ли не с первых дней.
Миракл посмотрел на жаровню, из-под которой за треском огня слышалось угрюмое сопение.
– А выйти из комнаты он может? С этой защитой…
– На драконов магические защиты – даже столь превосходнейшие и мудрёные, какие творит господин, – не действуют. Как и большая часть заклятий.
– Тогда у меня есть идея. – Хмурая морщинка на лбу юноши исчезла одновременно с тем, как в ореховых глазах мелькнул весёлый медный проблеск. – У тебя на кухне ещё осталась еда?
Спустя время, требуемое для похода на кухню и обратно, они с призраком, следующим в некотором отдалении от гостя, приблизились к сокровищнице; поставив блюдо с мясом перед открытой дверью, Миракл отошёл подальше.
Спустя время, требуемое, чтобы кто-то, учуявший запах съестного, осторожно прокрался от жаровни до двери, порог переступили чешуйчатые лапки.
Дракончик был размером с некрупную собачку. Шелковистые бежевые крылья попоной укрывали спину, на которой ещё не проклюнулись шипы, абрикосовые глаза – больше, чем у кошки – подозрительно косились на незнакомцев. Впрочем, Миракл и Эльен заняли вдали позицию терпеливых статуй, и усыплённая бдительность проиграла разыгравшемуся аппетиту.
– Но почему он не хотел… – начал Эльен, когда дракончик принялся уплетать угощение, стягивая мясо с блюда на каменный пол. Тут же осёкся. – А.
– Звери не слишком жалуют нежить, если помнишь. И то, что успело ею… пропахнуть, – подтвердил Миракл, наблюдая за трапезой. Насыщенный малахитовый цвет драконьей чешуи чудно оттенял белизну мелькающих клычков. – У тебя из рук или из миски, которая в них побывала, он есть не будет.
– И как прикажете заботиться о нём в замке, где на данный момент обитает исключительно нежить?
Поколебавшись, Миракл всё же сделал шаг вперёд. Не дождавшись реакции, подошёл ещё ближе. В конце концов его заметили, но не побежали – просто замерли, настороженно сжавшись у края блюда с недожёванным мясом в пасти.
Присев на корточки, Мирк протянул к дракончику руку. Тот заинтересованно вытянул шею, обнюхал чужие пальцы – и, словно узнав запах того, кому он обязан своим первым в жизни обедом, дружелюбно боднулся о них покатым тёплым лбом.
– Кажется, заботиться о нём придётся не тебе, – резюмировал юноша, когда дракончик продолжил безмятежно жевать.
– Не слышу бурного энтузиазма в вашем голосе, – заметил Эльен осторожно.
– Маленьким я периодически протаскивал в дом щенят с псарни. Особого понимания у родителей это не находило. Не думаю, что теперь мама с восторгом отнесётся к тому, что вместо щенка я притащил дракона.
– Осмелюсь напомнить, лиэр, вы будущий правитель Керфи. Который давно уже волен сам решать, что ему делать и как поступать.
– Напоминай об этом моей маме, да почаще. – Почёсывая малыша по чешуйчатому загривку, Миракл вздохнул. – Откровенно говоря, с детства мечтал о домашней зверушке. Но полагал, что она будет более… традиционной.
Ворча от удовольствия, дракончик проглотил очередной кусок. Вскинув голову, подозрительно сморщился.
Миракл успел убрать руку и отпрянуть прежде, чем тонкий сноп пламени, вырвавшись из чешуйчатых ноздрей, плеснул ему в лицо.
– Зато с этой зверушкой скука отныне будет старательно обходить вас стороной, – сочувственно проговорил Эльен, пока юноша спешно стряхивал с плаща огненные искры.
– Это точно, – выдохнул Миракл, убедившись, что ему не грозит превратиться в факел.
– А ещё драконье пламя обладает воистину волшебными свойствами. Если верить слухам, скользящее касание его излечивает отравленные раны, с его помощью гномы заколдовывают и закаляют свои магические мечи…
– Если надумаю переквалифицироваться в кузнецы, обязательно учту, – голос Миракла почти не звучал саркастично. – Когда они начинают говорить?
– В «Монографии» сказано, около пятого года жизни. И речи их надобно учить, словно обычных человеческих детей.
Миракл наблюдал, как наевшийся дракончик деловито топает к его ногам, цокая по камню короткими коготками. Садится на полу, трогательно глядя на юношу снизу вверх: взглядом, слишком преданным для новорожденного, слишком осмысленным для животного.
– Кажется, теперь с женитьбой мне точно можно не торопиться, – пробормотал Мирк. – Радостей отцовства на ближайшие лет десять и без того хватит.
На периферии зрения мелькнул белый мех; Эльен успел подхватить блюдо с пола прежде, чем Мелок умыкнул то, что не доел последний детёныш Гертруды.
– Так вы говорите, с господином Уэртом всё в порядке? – невзначай спросил призрак, возвращаясь к беседе, начатой ещё во время вылазки на кухню.
– Мои осведомители говорят, он во дворце на положении гостя. Но он бы не пропал в гостях вот так, не связавшись ни с кем из нас, верно?
Эльен угрюмо кивнул, отступив подальше от дракончика: тот при его приближении вжался в ноги Миракла, недвусмысленно скалясь.
– А тебе, как и мне, – продолжил юноша, – прекрасно известен рычаг давления, с помощью которого Уэрта могут удерживать в гостях неограниченное время.
– Надеюсь, клятва не вынудила его поведать королеве непоправимо много. – Отставив поднос на подоконник, призрак подхватил на руки Мелка: учитывая, как недружелюбно кот присматривался к новому обитателю замка и как тот относился к нежити, до прямой конфронтации дело лучше было не доводить.
– Он не знает. Специально не спрашивал.
– О вашем плане и грядущем восстании – нет. Но он может рассказать то, что Её Величеству знать также весьма нежелательно.
– В таком случае даже хорошо, что лиоретта у дядюшки. Он своего не упустит, а уж чтобы уступить своё Айрес – скорее удавится, – мрачно заметил Миракл. – Я знаю своего брата, Эльен. Как выяснилось, не столь хорошо, как мне хотелось бы, но всё-таки. У него обязан быть план… А я в самое ближайшее время нанесу визит во дворец. – Он опустил взгляд, размышляя на тему, как дракончик отнесётся к путешествию в особняк Тибелей. – Сразу, как мне доложат, что Её Величество отлучилась оттуда на достаточно долгий срок.
Прижимая к себе кота, принимавшего призрачные объятия с философским равнодушием, Эльен тоскливо посмотрел в окно, за которым где-то среди зимнего мрака томился в королевском дворце глава дома Рейоль.
– Ах, господин, – молвил призрак со всей скорбью своей не нашедшей покоя души. – И милая наша лиоретта… Как же вы там?
Когда Юми заглянула в Евину спальню, открывшееся взору зрелище заставило горничную замереть на пороге.
– Лиоретта, – неуверенно окликнула девушка. Не дождавшись ответа, тихо и испуганно выскользнула из комнаты.
Вместо неё вернулся уже Кейлус, в свою очередь застывший в дверях.
Напевая, Ева кружилась среди обрывков шёлковой и бархатной роскоши, ещё недавно висевшей у неё в шкафу. Пёстрые куски ткани рассыпались по ковру гротескным подобием конфетти; рядом валялись невесть где раскопанные ножницы, поблескивая узорными ручками в белом колдовском свете.
– Ева…
Она повернулась на голос так стремительно, что волосы взметнулись в воздухе жемчужной волной.
– Вот и ты, – проговорила девушка нараспев. – А мы как раз закончили урок. – Ева приблизилась к нему – нетвёрдыми шагами, с пьяной шальной улыбкой. – Станцуешь со мной?
Кейлус непонимающе следил, как его берут за руки, чтобы заглянуть ему в лицо с непривычной, невозможной, щемящей нежностью, туманившей голубые глаза ласковой поволокой.
– Эльен научил меня тильбейту, – в голосе, тянущем слова так прихотливо, что они превращались в странную ломаную мелодию, пробились нотки одновременно мольбы и укора. – Пожалуйста, Герберт… Ты так ни разу и не соизволил.
Непонимание в его взгляде сменила сумрачность, когда он осторожно освободил пальцы из судорожной, болезненной хватки.
– Станцую, – сказал Кейлус мягко, накрывая ладонями её виски. – Конечно.
Ева смотрела на него счастливо и светло, пока тот шептал что-то одними губами. Смотрела, пока поволока в её глазах не расступилась, уступая место осмысленности.
– Надеюсь, я не зря предпочёл этой ночью общество книг по некромантии куда более приятному, – заключил Кейлус, опуская руки.
Проморгавшись, словно после кошмарного сна, Ева отступила на шаг. Пошатнулась, с трудом устояв на непослушных ногах.
Воззрилась на изрезанные платья с ужасом, расцветающим в ширящихся зрачках:
– Это что, правда я?..
Перехватив её кисти, Кейлус коснулся свежих ран на пальцах – неосторожные движения ножницами вкупе с отсутствием отрезвляющей боли оставили на коже кровавую роспись.
– Когда ты только попала сюда, раны затягивались мгновенно, – констатировал он невесело. – Похоже, вместе с магией браслет угнетает твою регенерацию, и со временем всё больше.
Ева почти сонно взирала, как браслет мерцает на её запястье отсроченной смертью.
Ясно. Регенерация была призвана поддерживать её тело в одном неизменном состоянии. Теперь, когда она замедлилась, Ева потихоньку превращалась из почти-живой в почти-мёртвую; а первым, конечно же, начинает страдать мозг. И ясность мыслей.
Может, в других условиях она бы и протянула без целебной ванны дольше, но при сложившихся обстоятельствах…
– Что я делала, пока… была не в себе?
– Пригласила меня на танец. – Кейлус отпустил её, чтобы подобрать ножницы. – На ближайшем балу не премину этим воспользоваться, но предпочту танцевать с дамой, которая помнит, кто я. – Он кивнул на лоскутья, устилавшие пол. – Зачем ты это сделала?