Лицо убийцы прочертила снисходительная усмешка; по этой усмешке его собеседник уже понял, что сейчас услышит.
– Эта фитюлька-то? Безоружная? Да у неё духа не хватило моих ребят убить, куда уж там устроить массовую резню! – В том, как лиэр Дэйлион пожевал кончик сигары, читалась почти озадаченность. – Блокирующий браслет на неё при мне нацепили, девчушка Кейлуса даже поцарапать не могла… А к чему вопрос, лиэр?
– Не мог не спросить. Учитывая тёмные обстоятельства этого преступления. – Отвернувшись, Мирк мягко снял руку матери со своего плеча. – Не хочу, чтобы кто-нибудь, прознавший о похищении, сделал неверные выводы.
– Я видел достаточно, чтобы не допустить подобной ошибки. За пределы узкого круга моих ребят информации не выйти. Ни к чему это.
Под выжидающими взглядами визитёров Мирк на миг прикрыл глаза: смиряясь со всем, о чём ему пришлось умолчать, и всем, о чём отныне ему предстоит лгать даже родной матери.
Бывают вещи, которым придётся навсегда остаться в тени, чтобы беспрепятственно зажечь свет. Обстоятельства смерти Кейлуса Тибеля оказались из таких.
– Даже псы Айрес не пойдут против воли богов. И отступят перед угрозой более страшной, чем мы, – когда Мирк заговорил, в словах звенела холодная решимость короля. – Нам нужен мой брат. И та, о ком пророчила Лоурэн.
– Он во дворце. Она в Кмитсвере, – резонно напомнил лиэр Дэйлион. – Ни туда, ни туда моим ребяткам не проникнуть.
– Значит, возьмём Кмитсвер штурмом.
– Это будет неплохим отвлекающим манёвром, но основной удар нужно нанести по дворцу, – произнесла Мирана. – Если хотим одолеть и захватить Айрес, распылять силы не стоит.
Когда Миракл улыбнулся, эта улыбка – мягкая, рассеянная, слегка пугающая – надёжнее любых слов напомнила: даже лучший из Тибелей в сердцевине своей остаётся Тибелем.
– Если я хоть немного знаю свою тётю, распылять и не потребуется.
Глава 15Adirato[21]
Ева не знала, сколько времени прошло, прежде чем она обзавелась сокамерницей. Отчасти потому, что в каменной клетке без окон и часов течение времени в принципе отследить сложно. Отчасти – потому, что Еве не было дела до всего, творившегося за пределами ада внутри неё. В камере успел погаснуть свет, оставив её в кромешной тьме, не рассеиваемой мерцанием браслетов; потом, после нескольких часов – или целой ночи, или целого дня, – вспыхнуть вновь.
Как бы там ни было, в какой-то момент до Евы донёсся шум. Открылась дверь, и стало слышно, как кто-то безостановочно и очень бодро выкрикивает то, что в этих стенах выкрикивать было не слишком неразумно:
– Долой красную королеву!
Когда Ева открыла глаза, то увидела, как двое представителей Охраны зашвыривают ей в камеру соседку.
– Свободу и… ай! – ударившись о каменный пол, девчонка (лица Ева не видела, но голос определённо был девчачий) на миг задохнулась от боли. Вскочив, как неваляшка, метнулась к закрывшейся двери и принялась сосредоточенно избивать её кулаками. – Свободу Мираклу Тибелю! Корону Мираклу Тибелю! Долой тиранов, власть достойному!
Поорав ещё, в конце концов девчонка замолчала. Отошла, удовлетворённо потряхивая отбитыми кистями, и встретилась взглядом с безучастно наблюдающей Евой.
– Привет. Бианта, твоя новая подруга по несчастью, – сообщила она. – Ты здесь за что?
Она была рыжей, веснушчатой, очень милой. Младше Евы. Неуловимо похожей на Юми. В тюремную одежду переодевать её не стали – оставили в рубашке и штанах, и почему-то босоногой. Видимо, на случай припрятанных в ботинках магических сюрпризов.
Разглядев новоприбывшую, Ева вновь закрыла глаза.
– Я здесь, потому что я убийца.
Правда сказалась просто. До страшного просто. До жути спокойно.
За минувшие часы Ева успела пройти все круги ада. От безболезненной скорби лимба – до ледяного озера на самом дне, куда теперь медленно вмерзала её душа.
– Ты убила кого-то из Охраны? Людей королевы?
– Я убила хорошего человека. Много хороших людей.
Судя по повисшему в камере молчанию, среди которого отчётливо послышалось недоверчивое «хм», ей не поверили.
– Не такого уж хорошего, – едва уловимо прошелестело в сознании. – И убила не совсем ты.
Грёбаный демон. Так и будет теперь время от времени играть роль её внутреннего голоса?
– Я лучше внутреннего голоса. А ты безумно скучная, когда куксишься. – Мэт зевнул. – Послушай, ты была всё равно что под кайфом. Почти сошла с ума. Даже суд в вашем мире смягчает наказание, если убийца психически неадекватен. Почему бы тебе не признать…
Судорожно жмурясь, Ева воспроизвела в памяти начало «Пробуждения» Форе. Когда мелодия зазвучала в ушах, благополучно заглушив ненавистный голосок, снова посмотрела на сокамерницу.
– На твоём месте не очень умно кричать здесь то, что ты кричала, – сказала Ева скорее затем, чтобы за разговором не слышать Мэта, чем из искреннего интереса.
Она не собиралась искать себе оправдания. Не собиралась слушать того, кто услужливо отыскал их за неё. Когда твоими руками свершилось то, что свершилось, что никак и ничем не исправить, – оправданий быть не могло.
…а ведь Кейлус верил ей…
– Ничего, я недолго здесь просижу. Папа меня вытащит. – Усевшись, девчонка мстительно подышала на ладони: видимо, в камере было довольно холодно, просто Ева этого не чувствовала. – Раз войска по всему городу, назревает что-то крупное. Но это ей так с рук не сойдёт.
– Что не сойдёт? Кому?
– Королеве, кому ещё! Всем ясно, что это повод, чтобы Миракла казнить. Нашли дураков! – Девчонка, пылавшая негодованием до кончиков огненных волос, взглянула в Евино непонимающее лицо. – А, тебя здесь вряд ли новостями балуют… В общем, Кейлуса Тибеля вчера убили. Брата королевы, ну того, который композитор. А стража обвинила в этом лиэра Миракла, потому что в дом Кейлуса какую-то вещь его подкинули – я сама от папы слышала. Мой папа стражник, а его знакомый коллега лично место преступления осматривал, вот и…
– Там нашли его брошь, – сказала Ева тихо. – Я знаю.
– Ну вот. Только и кошке понятно, что Миракл тут ни при чём! Но Охрана, конечно, мигом его повязала. Со вчерашнего вечера все об этом жужжат, даже в лавке, куда я за хлебом зашла. И папа едва на ужин успел заглянуть: стражникам сверху приказ спустили, сказали патрулировать улицы днём и ночью. Разгонять подозрительные группы людей. Стрелять на поражение при необходимости. Но папа, естественно, стрелять не будет. – В том, как девчонка заёрзала на ледяных камнях, тщетно пытаясь устроиться поудобнее, читалось лёгкое беспокойство. – Папа сказал, если дело дойдёт до восстания, он сам баррикады будет строить. Может, и строит уже…
Опасения Айрес были не напрасными, констатировала Ева отстранённо. Так королева солгала про домашний арест, и Миракла всё же упекли в Кмитсвер? Или нет? Разговоры в булочной не обязаны быть достоверными, но…
– А тебя за что схватили?
– Мы с ребятами вместо уроков пошли на Кмитсверскую площадь. Только там уже были гвардейцы, разгоняли таких же, как я. Ну я и швырнула в их командира во-от такущий камень! Жалко, не попала.
– Зачем?
– Надоело бояться. Терпеть всё, что творится. Не говорить то, что думаю. Они зашли слишком далеко. – Взгляд девчонки сделался снисходительным. – Ты вот хоть раз видела лиэра Миракла?
От воспоминаний о прогулках по саду Рейолей Еве сделалось почти больно. Будто воспоминания о прошлой жизни – жизни, где Ева ещё не знала Кейлуса Тибеля, жизни, где Ева ещё не была убийцей.
…Кейлус, Тим, все слуги…
– Видела.
– И я видела. Мы на арену, когда он играл, раз десять ходили. Он же такой… такой… и выигрыш свой всегда больным и сиротам отдаёт! А они его в тюрьму! Разве можно так?
Глядя на её слегка раскрасневшиеся щёки, Ева едва заметно качнула головой.
– Вряд ли твой папа хотел бы, чтобы ты ходила на площадь, – помолчав, сказала она. – И оказалась здесь.
– Меня здесь скоро не будет. И королевы на троне тоже.
Глядя в её беззаботное лицо, Ева капельку ей позавидовала. Такой уверенности. Такому бесстрашию. Такой наивной детской вере, что всё обязательно будет хорошо, а это – увлекательное приключение, вносящее приятное разнообразие в твои скучные будни, не более; возможность побыть героиней историй, которые ты привыкла разве что читать. Такому непониманию, с чем действительно ты столкну – лась.
Подумать только, совсем недавно Ева была на неё похожа…
– А ты маг, я смотрю, – с любопытством глядя на браслеты, резюмировала Бианта.
– Маг, – коротко подтвердила Ева.
– И ты здесь правда за убийство?
– Не только.
Не дождавшись дополнительных пояснений, Бианта улеглась на пол, закинув руки за голову так, словно под ней был уютный диванчик:
– Ладно, молчунья. Я думала, ты тоже захочешь скоротать время повеселее, но нет так нет.
Ева, не ответив, вытянула ноги. Откинув голову, прижавшись затылком к стене, закрыла глаза, возвращая себя в черноту.
Не пристало ей веселиться во время собственной казни. И едва ли Бианте захотелось бы с ней болтать, знай она, из-за кого в какой-то степени здесь оказалась.
Но каяться перед незнакомкой Ева тоже считала излишним.
Какое-то время прошло в ожидании неизвестности. Иногда девчонка бормотала что-то себе под нос. Иногда мурлыкала обрывки какого-то назойливого мотивчика. Иногда вскакивала и начинала ходить туда-сюда – выдавая, что нервничает больше, чем хочет показать.
Дверь открылась во время очередного её круга по камере, как раз когда Бианта направлялась к выходу.
Ева наблюдала, как двое охранников уводят настороженную девчонку, засыпавшую свой почётный эскорт вопросами. Ни переживать, ни чувствовать что-либо сил не было.
– Что-то мне подсказывает, больше мы её не увидим, – прокомментировал Мэт.
– Я тебя не звала.
– Входить по приглашению всегда приятнее, но находить лазейки – моя специализация. Особенно когда твой разум ничем особо не занят.