Даже людей из Риджии легко было отличить от керфианцев. Если керфианская мода приближалась к викторианской, риджийцы одевались так, будто ограбили съёмочную площадку «Игры Престолов».
– Они нас не услышат? Магией, имею в виду, – добавила Ева вполголоса.
Она избегала риджийцев даже не потому, что ей не слишком хотелось вновь выслушивать колкости Белой Ведьмы или восторги Повелительницы эльфов. Просто ей не улыбалось в который раз рассказывать прекрасную ложь о своих злоключениях в чужом мире.
И чем меньше соотечественницы услышат от неё, тем меньше вероятность, что они случайно обнаружат невидимые керфианцам белые пятна.
– Они не рискнут колдовать здесь. Охранные чары в зале среагируют, и Мирана крайне этим заинтересуется. – Герберт повернулся к ней, привалившись плечом к колонне; алый бархат его выходной куртки растекался по светлому мрамору, словно кровь на снегу. – Как ты?
Он не касался её. Не смел. И больше не улыбался – тоже не смел.
Но в его взгляде Ева прочла столько, сколько не выразила бы ни одна улыбка.
– Устала, – признала она. – Немного.
Хорошо, что в её состоянии ей не грозят кровавые мозоли на пальцах. Ева давно не занималась так исступлённо, как в последние дни – и давно так не радовалась, что ей не требуется сон.
– Если ты сошлёшься на головную боль и уйдёшь, никто тебя не осудит.
Она промолчала. Опустила глаза, чтобы поправить чёрные перчатки, гармонировавшие с кружевной отделкой платья из шуршащей тафты: сегодня Мирана облачила её в голубое.
Она сама не знала, почему никому не сказала о том, что хочет сделать. Никому, кроме Мирка да скрипачей на помосте, сейчас выводивших мелодию очередного танца. Наверное, Мирана о чём-то догадывалась – накануне ведь Ева спрашивала, где и когда она может найти придворных музыкантов, а потом попросила отвезти её во дворец, пока те не закончили репетировать. Впрочем, госпожа полковник ничего не сказала, а музыканты не посмели отказать будущей королеве. Хотя они вроде даже отнеслись к её затее с одобрением. Вот Герберту она отчего-то не решилась открыть, почему пока не может уйти и чего ждёт Дерозе в том самом кабинете, где днём вели приватную беседу королевы и короли. Собственно, то была первая причина, по которой Ева вынуждена была просить разрешения у Мирка: виолончельный футляр – не та вещь, которую можно спрятать незаметно.
Вторая причина – ей не хотелось своей выходкой случайно его опозорить.
– И на твоём месте я бы сделал это прямо сейчас, – добавил Герберт, пока она старательно тянула скользкий чёрный шёлк, норовивший сползти ниже локтя.
– Ещё час-другой я вполне…
– У меня есть все основания думать, что Советник Повелителя дроу идёт к нам не просто так.
Когда Ева вскинула голову, бежать было поздно.
– Да хранят вас звёзды, тир Гербеуэрт. – Лодберг из рода Миркрихэйр приблизился к ним неторопливо и пружинисто, словно кот. – Вот и вы, лиоретта. Долго же пришлось вас искать. Удостоите меня одним танцем? Если, конечно, наследник меня не опередил.
Надеясь, что выражение её лица сделалось не слишком подозрительным, Ева воззрилась в серые глаза колдуна. Там искрились бальные отблески, мягкое веселье – что угодно, кроме угрозы или корысти. Благородное лицо с правильными чертами могло принадлежать рыцарю, другу, мудрому кудеснику из сказок – никак не придворному интригану.
Он казался удивительно мил. Слишком мил для того, чтобы это было правдой.
– Кажется, – встрял Мэт, – настал момент, когда малышу было бы уместно в кои-то веки повести себя как порядочный принц и спасти прекрасную деву от чар злого колдуна.
– Наследник не жалует танцы, – сказала Ева, поглядев на Герберта почти с мольбой.
– Даже если б жаловал, с моей стороны было бы оскорблением отобрать у гостя один из немногих танцев с лиореттой, что судьба может ему подарить, – голос Герберта сделался таким безразличным, словно его устами вещал призрак, давно и надёжно утративший какой-либо интерес к презренным мирским делам. – Если, конечно, лиоретта расположена танцевать.
…типичный Герберт. Даже тут не поступился своей драгоценной нелюбовью к публичным увеселениям.
Еве вдруг стало обидно. Что он делает? Проверяет её? Хочет, чтобы она сама нашла в себе силы соврать – в очередной раз?..
– Лиоретта расположена, – губы разомкнулись почти против воли, пока пальцы с тем же самоволием ложились в протянутую ладонь колдуна. – Разве могу я отказать, если сам наследник счёл бы это оскорблением?
Лицо Герберта осталось бледным и бесстрастным, – и, вышагивая рядом с иноземцем туда, где мужские и дамские туфли сплетали паутину фигур и па, Ева мельком подумала, что перегнула палку.
Герберту приходится тяжелее, чем ей. По многим причинам. Не стоит ждать от него защиты там, где ей куда проще защититься самой.
– Благодарю, – сказал колдун, когда они заняли место среди сиятельной толпы, раскланивающейся по завершении очередного танца. – Не думал, что вы согласитесь.
Ева вопросительно вскинула брови:
– Почему же тогда вы меня пригласили?
– Решил, что это самый простой и надёжный способ поймать вас для разговора. – Лодберг улыбнулся. Ева заметила, что он часто улыбается – и что улыбка эта как нельзя лучше идёт к его располагающему образу. – Утром нам не удалось перекинуться словечком, а вечером вы стали досадно неуловимы.
Она пожала плечами – очень естественно:
– Просто не подозревала, что вы жаждете моего общества.
Музыканты заиграли энедетт: неторопливый, на четыре доли, без перемены партнёра. Почти идеальный для беседы. Можно было бы подумать, что Лодберг заглянул в программу танцев, чтобы подобрать подходящий… если б она существовала.
– И о чём же вы хотели поговорить?
– Видите ли, лиоретта, – начал колдун, пока они, соединив расправленные ладони, медленно обходили друг друга, – я в каком-то смысле являюсь специалистом по иномирянам. Я помогал Снежане, когда она только начинала путь в этом мире. Я помогал Кристе, когда она попала в затруднительное положение. И хотел бы помочь вам.
– Каким образом?
Лодберг закружил её под рукой; ловко перехватив девичьи пальцы в финальном повороте, повёл её вперёд степенным, уверенным шагом. Танцевал он хорошо.
– Насколько мне известно, в эту область магии керфианцы не углублялись, но я долго изучал прорехи между мирами. Я открыл заклятие, которое позволит вам увидеть тех, кого вы любите. Друзей. Родных. – Следующая фигура вновь развернула их лицом к лицу, чтобы Ева смогла недоверчиво заглянуть в светлые, очень цепкие глаза. – Полагаю, на родине у вас остался кто-то, кого вы не отказались бы проведать.
За серым туманом его радужек пряталось что-то, недоступное ей. За маской участливости – намерения, которые ей очень хотелось разгадать.
У услуг всегда есть цена. Особенно когда их предлагает незнакомец. И с каждым новым тактом Ева уверялась в мысли, что Лодберг из рода Миркрихэйр не похож на человека, который может продешевить.
– Это… щедро, – сказала она, прощупывая почву.
– Будь вы в другой ситуации, я бы сделал ещё более щедрое предложение. Но, полагаю, вы в этом не заинтересованы.
Она отметила, как спокойно и просто это было озвучено. Никаких многозначительных интригующих ноток. Голый факт.
Едва ли Первый Советник Повелителя дроу встречался с демонами, но если бы встретился, ещё вопрос, кто кому преподал бы пару уроков грамотного искушения.
– Не говорите обиняками, Советник. Вы не можете знать моих интересов.
– Это верно. – Глаза колдуна блеснули почти весело. – Зато я знаю, как вернуть вас домой.
Ева порадовалась, что новый переход вынудил её отвернуться. Она неплохо владела собой, но не настолько, чтобы новость не отразилась в её лице эмоциями, которые ей совсем не хотелось показывать.
«Я знаю, как вернуть вас домой». Фраза отдалась в голове потрясённым эхом, на миг заглушив и музыку, и бальный шум, разбилась на осколки слов, словно витражи на стенах вокруг.
…«вернуть вас домой». Вот так просто. То, о чём она не осмеливалась даже задумываться, вдруг без спроса подают ей на блюдечке.
…«домой»…
– Оп-па. – Мэт присвистнул от удовольствия.
…что ж, либо это проверка гнусной и бессовестной ложью, либо предложение слишком щедрое, чтобы Еву могла не ужаснуть предполагаемая цена. Прекрасно. И ещё прекраснее то, что Ева знала, как должна на это реагировать: никак. Будущая королева Керфи и счастливая невеста не могла думать о том, чтобы отказаться от магии, порвать с Мираклом и упорхнуть обратно в Москву, к своей скучной обыденной жизни в скучном обыденном мирке.
Или…
– Во всяком случае, я изобрёл ритуал, который теоретически позволяет пройти через прореху с этой стороны. И выйти в том мире, что вы покинули, – как ни в чём не бывало продолжил Лодберг, когда они снова развернулись друг к другу. – Полагаю, вам это неизвестно, но при должном мастерстве можно вычислить место, где откроется…
– Где откроется очередная прореха из нашего мира в ваш. Знаю. – Ева вскинула руку, чтобы их пальцы окошком соединились над головой. – Вы сказали «теоретически». А практически?
…в конце концов, пока никто не говорил, что это билет в один конец. И в любом случае ей семнадцать, а по ту сторону прорехи у неё остались люди, по которым она не может не скучать. Она юная особа, полная противоречий. Даже если это простая проверка, едва ли она провалит её, выказав свою заинтересованность.
Страшно, что она так долго играла в те чувства, которых не испытывала, что теперь боялась проявить настоящие.
– Практически мои опыты не увенчались успехом, – ничуть не смутившись, сказал колдун, пока они сходились и расходились, меняясь местами через кружево лёгких и изящных восьми шагов.
– Что делает ваше предложение не настолько щедрым.
– Видите ли, этот мир не отпускает того, кто успел пустить в нём слишком длинные корни. И вернуться может лишь тот, кому есть куда возвращаться. Я бы даже сказал,