Глава 21Silenzio[27]
О том, насколько всё плохо, Ева узнала следующим вечером, когда в её спальню без стука влетел Мирк.
– Что ты ему сделала? – выдохнул он, не дожидаясь, пока оборванная мелодия затихнет, запутавшись в складках кроватного балдахина.
Ева не вылезала из-за инструмента почти весь день. Жаль, даже музыка не сумела до конца отвлечь от воспоминаний о вчерашнем. От мыслей. От сожалений.
От мучительных раздумий о том, о чём сейчас думать точно не стоило.
…«я знаю, как вернуть вас домой»…
Ева в замешательстве опустила смычок, задев им парчовую обивку стула:
– Я не…
– Уэрт сегодня явился во дворец. Велел приготовить всё, что нужно для ритуала. Хочет, чтобы Айрес была там, «ведь она заслужила это увидеть». – Мирк даже не скинул плащ, и снег с его сапог сыпался на ковёр осколками тающей глазури; сжатые кулаки обливала кожа тонких перчаток. – Он призывает Жнеца.
Ева не сразу поняла: этот странный звук, похожий на стон перетянутой струны, смешавшийся с отголосками Апокалиптики, слетел с её губ.
…она боялась и ждала вечернего визита. Не Миракла, конечно. Боялась заглянуть Герберту в глаза и увидеть там то же, что стыло в них накануне. Боялась, что не сумеет сказать «прости». Боялась, что снова сорвётся и вместо «прости» скажет нечто совсем иное, потому что в глубине души ещё злилась – за ревность, за несправедливость обвинений, за то, что даже не подумал протянуть руку ей, упавшей, корчащейся на полу.
В один миг всё это стало до глупости, до слёз неважным.
– Я знаю, это ты. Только ты смогла отговорить его. Только ты могла толкнуть его обратно.
– Я… не хотела.
Ева не желала оправдываться, но сейчас это оказалось единственным, что она сумела сказать.
– Верю. – В голосе Мирка скользнуло то, что никогда раньше не проявлялось в нём под этой крышей: холодная властность короля Керфи. – Тем не менее я очень хочу знать, почему за один вечер мой брат снова превратился в того заносчивого засранца, с которым я имел несчастье видеться последние шесть лет.
Будь ответ не таким болезненным, Ева даже подчинилась бы. Такому Мирку сложно было не подчиниться. Но она просто сидела, глядя в его лицо, расплывавшееся в полумраке невнятным светлым пятном.
Странно. Она ведь даже не плакала.
– Твоя мама… Мирана сможет отправить меня к нему? Сейчас?
Собственный вопрос она расслышала с трудом. К счастью, Мирк всё понял и так. К ещё большему счастью, вместо пыток новыми расспросами он просто отвернулся к двери:
– Я узнаю.
Вместо всех иных возможных слов прозвучал лишь стук, с каким дерево соприкоснулось с деревом, оставляя Еву в одиночестве.
– Если ты волнуешься, что утратишь память об этом мире, – сказал Мэт, нарушив тишину, впервые за день воцарившуюся в сознании, – можешь не волноваться.
– Сейчас это последнее, что меня интересует, спасибо.
– Вот с магией там паршиво, сама понимаешь. Но память останется при тебе. Попробуй утешить малыша тем, что до конца жизни будешь плакать в подушку, вспоминая его прекрасное личико.
– Тебе-то откуда знать?
– Я демон или кто?
Ева смотрела на дверь, не видя ничего, кроме лица Герберта, с каким он говорил, что отказывается от призыва. Насмешливого. Человечного. Это было всего лишь этажом ниже, всего несколько дней назад.
Как мог один вечер, один час, один разговор перечеркнуть всё, к чему они шли так долго?..
Госпожа полковник вошла в комнату, как на плац, даже в домашних туфлях чеканя каждый шаг.
– Мирк мне сказал, – кратко отрапортовала Мирана. Жестом – коротким движением двух пальцев, словно приглашая на бой – велела Еве приблизиться. – Полагаю, Эльен угостит меня фейром, пока вы с Уэртом беседуете по душам.
Ева не стала говорить почти-свекрови, что той не стоит утруждаться. Не стала даже зачехлять Дерозе. Просто отложила виолончель на кровать и как была шагнула к двери, не побежав лишь потому, что Мирана Тибель на её глазах не бегала никогда.
– Если вы с Уэртом уладите этот вопрос, к слову, я буду благодарна, – заметила госпожа полковник, пока они спускались на первый этаж. – Организовывать подобное мероприятие – та ещё морока. Об одной охране риджийцев придётся знатно поломать голову.
– Я постараюсь, – пообещала Ева глухо, пока деревянная лесенка скрипом аккомпанировала их шагам.
– Они ведь должны наблюдать за всем из первых рядов, – продолжила Мирана, на ходу застёгивая плащ. – Ритуал проходит на площади Одиннадцати богов. Там же устраивают традиционное празднество в честь наступления нового года. Король следит за всем с балкона Храма Жнеца, другие почётные гости довольствуются помостом.
Ева не знала, зачем ей это рассказывают. Лишь когда они вышли в раннюю зимнюю ночь, встретившую их искристой стужей, поняла: госпожа полковник всеми силами пытается отвлечь и развлечь почти-невестку. А может, не прочь отвлечься сама. Её не могла не печалить возможная судьба мальчика, бывшего братом её сыну, как и судьба сына, если тот потеряет брата – снова.
Перемещения Ева почти не заметила. Прикосновения Мираны, обхватившей её запястье мозолистыми пальцами, тоже. Неприятные ощущения в теле, сопровождавшие короткий полёт сквозь скрученное пространство, растаяли в тех, что терзали душу.
– Хотя жаловаться дроу будет не на что. Помост выстроен перед самой трибуной, – как ни в чём не бывало продолжила госпожа полковник, стоило ночи вновь утвердить вокруг незыблемую тьму вместо круговерти красок и форм. – Но там будет уйма народа. Даже если людей потянет к риджийцам праздное любопытство, а не враждебность, это сулит… проблемы. Сможешь открыть, или придётся стучать?
Ева посмотрела на ворота замка Рейолей.
– Тебя ждут, – услужливо подсказал Мэт.
– Едва ли, – пробормотала она.
– А ты проверь.
Калитку Ева потянула неуверенно, но та и в самом деле поддалась. С другой стороны, чары защищали замок и его обитателей куда надёжнее засова.
Только вот бдительный Эльен, как и его хозяин, ни за что не оставил бы его поднятым случайно.
– Некромантия, – хмыкнула Мирана, когда Ева отступила в сторону, предлагая спутнице пройти первой; вытянула ладонь – над пальцами вспыхнул язычок белого пламени, разогнавший сумерки. – Хорошо, что от твоего… положения есть и прок.
Ева не стала разъяснять ситуацию. Пусть думает, что всё дело в магии.
Снег захрустел под подошвами, когда они двинулись по нерасчищенной дороге к замку: его очертания таяли в ночи, лишь светлячками мигали окна да снег на крышах светлыми линиями ложился на тьму более плотную и густую, чем чернота колючего воздуха.
– Королевская семья тоже будет на балконе? – спросила Ева на полпути, глядя, как мимо проплывают серые призраки деревьев, присыпанных снежным пеплом.
– Там будет король. И королева. – Мирана шла рядом, плечом к плечу. – Это не ложа на арене, это храм. Служители Жнеца пускают только тех, на чьём челе лежит корона… и кто верит в нашего бога. Для тебя, полагаю, сделают исключение.
Ева запоздало подумала, что госпожа полковник не озаботилась сменить обувь на более подходящую для прогулок по снегу. Пусть даже недолгих. Затем осознала, что есть в их прогулке нечто странное – будто ритм, в котором похрустывала белизна под их ногами, звучал неправильно. Мельком оглянувшись, поняла: нет, не почудилось. Просто Мирана Тибель не оставляла следов на пышной белой кромке, покрывшей брусчатку на дороге к замку Рейолей.
Что ж, ожидаемо, что новый королевский Советник по военным делам владеет левитацией получше некоторых…
Из тьмы, ждавшей впереди, выплыл крохотный огонёк – тоже льдисто-белый. Дрожа, двинулся им навстречу, и, без труда догадавшись, что это значит, Ева всё-таки побежала.
Минутой позже она уже кинулась на призрачную шею Эльена.
– Тише, лиоретта! Фонарь… но и пусть с ним. – Растроганный призрак обнял её в ответ, кое-как удерживая в пальцах громоздкий стеклянный светильник. – Если я и уроню его, ваш приход всё одно озарил это место ярче любого света.
– Ох, Эльен. – Отстраняясь, Ева поняла, что улыбается. – Я скучала.
Губы под закрученными усами одарили её ответной улыбкой, которой Еве так не хватало сейчас – и все дни безумного маскарада, каким обернулась её жизнь.
– Лиора Тибель. – Эльен поклонился другой гостье, скорым шагом подошедшей к ним. – Благодарю, что не только помогли доставить к этим стенам главную их драгоценность, но и явили свой сиятельный лик, коего я не имел счастье созерцать долгие и тоскливые годы…
– …но сноровки в медовых речах за эти годы явно не растерял, – закончила госпожа полковник. – Здравствуй, Эльен. Полагаю, Уэрт дома.
– В рабочем кабинете. Ждёт вас. – Враз погрустнев, призрак отвернулся. – Вернее, вас, лиоретта. Лиора Тибель, вы не будете возражать, если…
– …если детишки поговорят вдвоём? Ничуть. Всё, что я могла сказать своему племяннику, я уже сказала днём, но, увы, для моих доводов Уэрт был и остаётся слишком упрямым ребёнком.
Больше не было сказано ни слова. Но пока они пересекали внутренний двор, Еве чудилось, что не ощутимый ею мороз с каждым шагом становится колючее.
Он не отступил, даже когда их шаги – уже их – эхом зазвенели в холле.
– Дорога мне известна, – сказала Ева, пока они поднимались по каменной лестнице; цветы на стенах распускали лепестки серые, как меланхолия. – Вам, полагаю, со мной не по пути.
– Я велел подать фейр в голубую гостиную, как только заклятие известило меня о гостях. – На площадке второго этажа Эльен учтиво открыл Миране дверь, за которой ждал длинный коридор. – Лиора Тибель, не сочтёте ли оскорблением…
– Я помню, где голубая гостиная. – Та переступила порог размашисто, словно на полу не темнела деревянная планка, а зиял огненный провал. – Можете перекинуться словечком, если не подозреваете меня в том, что я стащу у Уэрта любимую вазу.