– Это ужасно, Пип, но это необходимо. Как многое в жизни. Отворачиваться бессмысленно. Это ничего не меняет.
– Ну же, Кардетта, он ведь еще ребенок. В нашей жизни все иначе – он не привык к таким вещам, и ему не нужно к ним привыкать, – сухо говорит Бойд.
Леандро едва заметно улыбается Бойду, и на лице Бойда мелькает отвращение. То ли от этой улыбки, то ли из-за реакции Бойда у Клэр мороз пробегает по коже.
– Правда? А мой опыт подсказывает, что мерзости и насилию находится место во всякой жизни. Весь вопрос в том, насколько надежно они скрыты, – спокойно произносит Леандро. Здесь мы не прячемся от этого.
Клэр сморит на Бойда, но тот ничего не отвечает. Он поворачивается спиной к Леандро и с опущенной головой, нахмурившись, шагает к дому. Пип осторожно высвобождается из-под руки Клэр и вытирает слезы.
– Со мной все хорошо, Клэр, правда, – говорит он.
– Надо покрепче быть, парень, так ведь? – говорит Леандро, присоединяясь к ним и хлопая Пипа по плечу. Пипу удается кивнуть, хотя на его лице по-прежнему лежит печать страха.
Даже во дворе массерии до них доносится рев мула, и в голове Клэр еще долго пульсируют отголоски его мучений. Пип умолкает, замыкается, отчасти, как она подозревает, стыдясь своей слабости. И ей хочется заверить его, что не было ничего постыдного ни в его испуге, ни в слезах. Все мальчишки стремятся походить на окружающих мужчин, но Клэр не желает, чтобы Пип относился к подобным вещам с такой же бессердечностью, как Леандро. Она ждет, что Бойд постарается убедить Пипа в том, что его реакция естественна, но он тоже молчит и при первой возможности удаляется в свою комнату, отговариваясь тем, что должен работать. Клэр хочется обнять Пипа и поговорить с ним, как она поступила бы дома, но здесь произошли какие-то едва уловимые изменения, и при Марчи и Леандро она на это не решается. Когда они уходили от несчастного животного и Пип высвободился из-под ее руки, он в первый раз отверг ее прикосновение.
В их комнате после ужина Клэр никак не реагирует на объятия Бойда. Злость, которой она не давала выхода при хозяевах, сейчас вновь начинает вскипать. Они не спеша раздеваются и вешают вещи, свет лампы порождает в углах глубокие тени. Под лямками бюстгальтера Клэр замечает грязные полосы, как и предрекала Марчи. Стоя в трусах, майке и носках, Бойд разглядывает себя в зеркальной дверце старинного шкафа и причесывает свои светлые волосы, хмурясь, словно чем-то недоволен. После этого они выглядят точно так же – мягкие, тонкие и легкие. Словно у младенца. Удовлетворившись результатом, он подходит и целует ее, она откликается на его поцелуй, но через мгновение опускает подбородок и отворачивается. Он смотрит на нее, состроив шутливо-удивленную гримасу, но в ответ она не улыбается, и он отходит с растерянным выражением и начинает стягивать носки.
– Что с тобой, Клэр?
– Я не знаю, – отвечает она, и это почти правда.
– То… то, что ты видела в Джое? Это все еще тревожит тебя?
– Это будет тревожить меня до конца моих дней. – Она пристально смотрит на него, наблюдая, как он суетливо двигается по комнате, словно не может выдержать ее взгляда, – от тумбочки к буфету, затем к окну и обратно.
– Да, конечно. – Он влезает в пижамные штаны, застегивает кофту и присаживается на край матраса. – Ты идешь в постель? Я так соскучился по тебе за эти дни. – Говоря это, он смотрит на свои ноги. Пальцы ног у него длинные, костлявые и белые, как и все остальное; живот слегка выпячивается из-под кофты, теперь он стал заметнее. За последние несколько недель Леандро хорошо его откормил.
– Мне совсем не хочется спать, – говорит она и подходит к окну. В их комнате оно обращено на запад, и смотреть там не на что, кроме темной полосы земли и более светлого поля с оставшимся жнивьем, освещенного луной.
– Я… я чем-то обидел тебя, Клэр? Ты такая холодная, – говорит он, делаясь при этом жалким.
Ее тут же накрывает знакомое чувство вины, но одновременно она ощущает злость; эта смесь старых и новых чувств уже не парализует ее. Она уже не та бессловесная тень, которой была раньше.
– Я хочу знать, кто такой Леандро Кардетта. Я хочу знать, почему мы должны повиноваться его воле.
– Клэр…
– Пожалуйста, окажи мне уважение, которого я заслуживаю как твоя жена и как человек, прошедший с тобой через несколько… кризисов, – говорит она, поворачиваясь к нему при слове «кризис» так, чтобы у него не осталось сомнений, что́ она имеет в виду. Речь идет о Кристине Хаверз. Жене его лондонского заказчика, с которой у Бойда случился короткий роман. Он вздрагивает и опускает глаза. Она обладает властью причинить ему невыносимую боль, властью, которая ей не нужна. – Пожалуйста, скажи мне правду. Кто он?
Долгое время Бойд не отвечает. Он сглатывает, сплетает пальцы, но она не дает ему уйти от ответа; она ждет.
– Леандро Кардетта… – в конце концов произносит Бойд и умолкает, закрывая ладонью глаза. – Леандро Кардетта – очень опасный человек.
У Клэр мурашки бегут по коже; волоски на руках встают дыбом. Бойд бросает на нее затравленный взгляд, и она закрывает глаза.
– В каком смысле опасный? – спрашивает она.
– Во всех смыслах, Клэр. – Бойд переходит на шепот, словно боясь, что его услышат.
Откуда-то из дальних комнат внезапно доносится взрыв смеха Марчи, и теперь, когда опасения Клэр подтверждаются, ее вновь охватывает чувство нереальности происходящего.
– Он… он преступник?
– Он… да. Был, когда я с ним познакомился. Теперь… не уверен. Я так не думаю. Кажется, ему хочется стать… уважаемым человеком. Вроде он хочет заниматься сельским хозяйством.
– Господи, Бойд… Господи, чем он занимался? – шепчет Клэр.
– Чем занимался? – Бойд повторяет ее слова, словно вопрос поставил его в тупик. – Полагаю… я полагаю, можно было бы назвать его гангстером.
– Гангстером? Что ты имеешь в виду?
– Банда… В Нью-Йорке. Я… я не знаю. Воровство… вымогательство… Не уверен. Я не знаком с этим миром, но это темный мир, и жестокий. Я не могу сказать, чем он занимался и чем не занимался. – При этих словах Бойд закрывает глаза рукой, а другой рукой обхватывает себя за пояс. Прячется. Клэр смотрит на него, не в силах вымолвить ни слова. – Прости, Клэр. Прости, что… ты вынуждена находиться с ним под одной крышей…
– Он киллер? – с испугом спрашивает Клэр.
– Я не знаю. Может, и был.
– А Марчи знает?
– Понятия не имею.
– Как… Каким образом ты познакомился с ним?
– Я… он… – бормочет Бойд и умолкает. Он мотает головой, и в его глазах стоят слезы.
Клэр не знает, как ко всему этому отнестись, но Бойд выглядит таким подавленным, что она подходит и садится рядом с ним, приникает лицом к его плечу.
– Такие люди… если только ты однажды попал в поле их зрения, понимаешь… если однажды они узнали, кто ты есть, как тебя зовут и как тебя можно использовать, они найдут способ добиться своего. Они будут шантажировать тебя самым дорогим…
– Он угрожал тебе? – спрашивает она, и Бойд кивает. – И когда он попросил, чтобы мы приехали развлечь Марчи, ты согласился?
– Да. Я всеми силами пытался его отговорить и несколько раз повторял, что не хочу браться за эту работу. Не хочу больше иметь с ним никаких дел, но… он настоял. – Бойд растерянно качает головой. – Он настоял, а я трус, Клэр. Он поклялся, что это будет в последний раз, а я… я видел, на что он способен. Он знает, где я работаю, так что он может выяснить, где мы живем, в этом не приходится сомневаться. Я просто не мог рисковать, отказывая ему. Мне очень жаль. Поверь мне.
– Господи Иисусе, Бойд! – На минуту абсурдность ситуации даже смешит Клэр – добряк Леандро с легкомысленной и темпераментной женой. – Она не знает – Марчи наверняка не знает. Не могу в это поверить.
– Возможно, ты права. Она, кажется… другого типа.
– Значит, он оставил все это в прошлом? – говорит Клэр. – Теперь, когда у него есть Марчи и когда он вернулся домой в Джою… Должно быть, нью-йоркский бизнес, каким бы он ни был, позволил ему разбогатеть.
– Я никогда не встречал богача, который не хотел бы стать еще богаче, – говорит Бойд и качает головой. – Пожалуйста, пожалуйста, не пытайся его испытывать, Клэр. Обещай мне! – Он берет ее руку и сжимает так сильно, что она морщится.
– Обещаю. – Она делает глубокий вдох и ощущает острый кисловатый запах, запах его страха. – Но, Бойд, как вы с ним познакомились? Почему из всех архитекторов на свете именно ты должен был ехать в Италию, чтобы переделывать этот несчастный фасад?
– Думаю… – Бойд встряхивает головой и смотрит на нее каким-то плавающим взглядом. – Господи, Клэр, я думаю, что ему в самом деле понравилось то здание, которое я спроектировал в Нью-Йорке.
Они обмениваются взглядами и смеются, всего несколько секунд. Нервный смех, вызванный напряжением и адреналином. Вскоре он стихает, и Бойд вновь качает головой.
– Ведь это на самом деле не смешно? – произносит он.
– Нисколько, – соглашается Клэр.
– Но как иначе должен был я поступить? Скажи. Что бы ты сделала? – вопрошает он.
Клэр встает, она ощущает легкость, собранность и готовность дать отпор. Эти чувства ей внове, это тревожит ее и одновременно придает энергии, она чувствует себя полной сил. Подойдя к окну, она смотрит на плоскую равнину, посеребренную лунным светом, и ей кажется, что она так далека от всего привычного, словно очутилась на Марсе. Всего несколько дней назад она бы стала уверять Бойда в том, что он поступил правильно, хотя слова вязли бы у нее во рту словно вата. Теперь все иначе.
– Что бы я сделала? – Она скрещивает руки, чувствуя, что они покрыты мурашками. – Я посоветовала бы ему повеситься на его чертовом фасаде, – говорит она. – Но ты этого не сделал. И вот мы здесь, ты, я и Пип, торчим в этой дыре, где каждый день может разразиться гражданская война, в доме гангстера и актерки, в полной их власти. Что ж тут плохого? – Она говорит словно в шутку, но слова ее не вызывают ни улыбок, ни смеха.