так что у меня остались воспоминания. Я могу сидеть на террасе и слушать салют и радостные возгласы толпы. Запах дыма в воздухе помогает мне воскресить переживания из прошлого. Так что я могу обойтись без того, чтобы видеть это зрелище.
Пейдж хотелось расспросить Мано о произошедшем с ним, но благодаря работе в военном госпитале она знала, что нельзя давить на человека, чтобы узнать, что с ним случилось. Он сам расскажет свою историю, но только тогда, когда будет готов поделиться ею.
В дверь позвонили.
– Кажется, это десерт, – сказал Мано.
– Пойду открою, – ответила Пейдж. Конечно, Мано мог сам открыть, но у нее тоже были руки и ноги.
У двери стоял мужчина с тележкой, на которой возвышалось серебряное блюдо под крышкой, как в старом добром кино.
– Добрый вечер, мадам. Куда поставить десерт?
– Пожалуйста, несите его на балкон, – попросил Мано.
– Наша фирменная «Черная жемчужина», – торжественным голосом объявил официант, поднимая крышку блюда.
Пейдж ахнула от восторга, увидев восхитительное лакомство в виде жемчужины из шоколадного мусса с тропическими специями, глазированного черным шоколадом и посыпанного поджаренной кокосовой стружкой и орехами макадамия, которое пряталось в раковине из тонкого песочно-вафельного теста. Пейдж никогда в жизни не видела ничего подобного. Я не смогу съесть такую красоту, – прошептала она.
Мано тихо рассмеялся и дал чаевые официанту, который тут же исчез из номера.
– Вы очень быстро передумаете. Это самая восхитительная вещь, которую вы когда-либо ели.
Они сели за стол и вооружились десертными ложечками. Мано первым зачерпнул шоколадный мусс, призывая Пейдж последовать за ним. Одного кусочка лакомства хватило, чтобы Пейдж убедилась в правоте Мано. Различные слои шоколадного мусса и крема таяли у нее на языке, а восхитительный вкус мякоти маракуйи добавлял очень сладкому десерту острую кислинку. Пейдж не заметила, как опустела ее тарелка.
– Никогда не пробовала ничего более вкусного, – заметила она. – Но мне кажется, я сейчас лопну.
– Оно того стоит, – улыбнулся Мано и коснулся крошечного наушника, вставленного в его ухо. – Как вовремя. Сейчас начнется шоу фейерверков. Вы готовы? – спросил он, протянул руку Пейдж, и они вместе подошли к перилам.
Вдалеке зазвучала традиционная гавайская музыка, и через секунду небо взорвалось разноцветными огнями. Салют продолжался около десяти минут, окрашивая темные океанские воды всеми цветами радуги, и Пейдж слышала восхищенные возгласы толпы, собравшейся внизу на пляже.
– Потрясающее зрелище, – сказала Пейдж, когда дым начал развеиваться. – Вы были правы, ваш балкон – самое лучшее место для того, чтобы наслаждаться фейерверком.
– Рад, что вам понравилось.
– Я хотела бы поблагодарить вас, – повернулась к нему Пейдж.
– Благодарить не за что, – пожал плечами Мано.
– Нет, есть. Вы пригласили меня на восхитительный ужин, а потом привели сюда, чтобы посмотреть салют, и угостили изумительным десертом. Вы спасли меня от вечера в полном одиночестве в таком красивом месте. Не каждый может сделать столько всего для незнакомого человека. Лично мне никогда не уделяли столько внимания.
– Вы хотите сказать, что окружающие пользуются вашей добротой?
– Не все так просто, – вздохнула Пейдж. – Нет, меня не обижают. Просто не обращают внимания. Кажется, меня никто не замечает. Иногда я задаюсь вопросом, будут ли помнить меня после того, как я умру.
– Конечно. Вас будут помнить ваши пациенты. Лично я никогда не забуду тех добрых медсестер, которые заботились обо мне после аварии.
– Надеюсь, вы правы, – ответила Пейдж. Она старалась изменить жизни своих пациентов, даже если ей казалось, что ее старания ни к чему не приводят.
Мано провел рукой по перилам, нащупал ее руку и легонько сжал.
– Я тоже буду помнить вас, Пейдж Эдварде.
Она замерла, услышав его слова.
– А я не забуду вас. Вы первый человек, который за долгое время, как мне кажется, по-настоящему видит меня.
– Иногда люди слишком полагаются на свое зрение, – пояснил Мано. – Их суждение основывается на том, что видят их глаза. Пейдж, я могу не видеть вашу внешность, но я замечаю в вас много чего другого, что говорит мне о личности, о которой я хочу узнать еще больше.
Пейдж на самом деле не понимала, почему он так заинтересовался ею.
– Не знаю, что видите вы, чего не видят другие. Если честно, я сама ничего не вижу. Никогда не считала себя особенной.
– Странно, – заметил Мано. – А мне почему-то хочется узнать о вас все до мельчайших подробностей. Вы не перестаете меня удивлять. Могу я попросить вас кое о чем?
Пейдж нервно поправила волосы, убирая свою руку. Обычно, когда кто-то задавал подобный вопрос, ничего хорошего ждать не приходилось. Как в тот раз, когда ее сестра спросила, были ли ее отношения с Уайеттом серьезными. Она просто пробовала воду перед тем, как прыгнуть в нее.
– Почему нет? – наконец решилась Пейдж. Разве могло произойти что-нибудь худшее, чем то, что случилось с ней за последнее время.
– Можно, я коснусь вашего лица?
Такого Пейдж явно не ожидала.
– Знаю, моя просьба кажется вам странной, – продолжил Мано, – но именно так я могу рассмотреть человека. Я хотел бы разглядеть вас получше.
С одной стороны, Пейдж радовалась, что Мано не мог видеть ее, потому что он проявлял к ней такой интерес. Но вдруг, когда он узнает, какая у нее внешность, их восхитительный вечер будет испорчен? Хотя, если она откажет ему, вечер закончится так же неловко.
– Хорошо, – согласилась она.
– Мне кажется, вы нервничаете, – повернулся к ней Мано. – Если вам неприятно, я не стану делать этого.
– Нет, все в порядке, – возразила она, положив ладонь ему на предплечье. – Если бы у вас не было проблем со зрением, вы бы знали, как я выгляжу, с первой нашей встречи. Так что вы и так ждете достаточно долго. Я только надеюсь, что вы не разочаруетесь.
Разочаруется? Большинство женщин, которые время от времени появлялись в жизни Мано, обладали здоровой самооценкой, но с Пейдж все обстояло по-другому. Заблуждалась она на свой счет или нет, но она считала себя невидимой и даже непривлекательной. Мано не мог поверить, что такое возможно, но теперь у него появился шанс узнать все самому.
Он взял Пейдж за тонкие запястья, и его ладони скользнули вверх по ее рукам к ее шее. Девушка застыла и едва дышала, когда он начал изучать линии ее лица. Он провел пальцами по ее тонким бровям, огромным, широко распахнутым глазам и вздернутому носику.
– Пейдж, дышите.
Она судорожно вздохнула и расслабилась. Тогда Мано провел пальцами по ее длинным прямым волосам, которые оказались шелковистыми на ощупь. Она не собрала их в пучок и не стала мучить щипцами для завивки и лаком для укладки.
– Какого цвета ваши глаза? – спросил Мано, пытаясь нарисовать их в своем воображении.
– Орехового. Они и не совсем карие, и не совсем зеленые.
Мано кивнул, кусочки картинки понемногу складывались в единое целое.
– А теперь скажите мне, что на вас надето, чтобы я мог «увидеть» ваш наряд.
– Я оделась слишком нарядно, – призналась она. – На мне коктейльное платье из атласа синего цвета. Я купила его в торговом центре на распродаже, даже не знаю зачем, потому что мне некуда его надевать. Но я бросила его в чемодан, когда собирала вещи. Я подумала, что, если не надену его сегодня вечером, отдам его на благотворительность.
Мано не мог понять, почему она все время принижает себя.
– Какой оттенок синего?
– Королевский синий, похожий на глубокие воды у побережья Вайкики.
Мано хорошо помнил этот цвет. Ему хотелось продолжить свое исследование и провести ладонями по ее телу, чтобы лучше узнать ее. Набравшись смелости, Мано пальцем проследовал вдоль выреза ее платья, и Пейдж судорожно выдохнула. Он ожидал, что девушка отпрянет от него или скажет, чтобы он остановился, но она только придвинулась к нему ближе. Аромат ее тела смешался с ароматом орхидей, принесенным легким океаническим бризом, и он пьянил Мано и притягивал к ней.
Мягко обхватив руками лицо Пейдж, Мано прильнул к ее губам. Она осторожно, но с любопытством ответила на его поцелуй. А потом ее осторожность уступила место страсти. Пейдж обвила руками шею Мано и прильнула к нему всем своим телом.
Он исследовал языком ее рот, наслаждаясь вкусом шоколада, оставшимся на ее губах. Его руки скользили по ее угловатому телу. Пейдж казалась такой хрупкой. Даже этим она отличалась от остальных его женщин.
Когда его рука опустилась вниз к ее животу, девушка резко застыла.
– Пейдж?
Мано почувствовал, как она отстранилась, а потом услышал громкое и неуверенное цоканье ее каблучков по мраморному полу, которое становилось все тише и тише, пока не захлопнулась входная дверь его номера. Пейдж сбежала.
За свою жизнь Мано сталкивался с разными реакциями на свои поцелуи, но никогда еще женщина не бросалась от него наутек. Сначала Мано не мог понять, что ему делать, но потом решил догнать Пейдж. Он не мог позволить ей сбежать. По крайней мере, он извинится за то, что перешагнул черту и поставил Пейдж в неловкое положение.
Мано осторожно вышел из своего номера, пересек вестибюль и подошел к двери Пейдж. Он нажал на кнопку звонка и терпеливо ждал ответа. Его сердце по-прежнему выпрыгивало из груди, а тело было напряжено после их с Пейдж страстного поцелуя. Она могла не открыть, но ему казалось, что она не станет игнорировать его. Такое поведение было бы грубым.
Мано прислушался и уловил тихие шаги босых ног, приближающиеся в его направлении.
Дверь с шумом распахнулась.
– Да?
Судя по тону голоса Пейдж, она была очень расстроена. Мано только не знал, на кого она злится, на него или на саму себя.
– Я сделал что-то не так? – спросил он.
– Нет. Вы были великолепны. Вряд ли можно желать большего в самом романтическом месте земного шара. Дело во мне. Я прошу прощения, – ответила она.