– Так я могу тебя поцеловать или есть кто-то еще, о ком необходимо сейчас поговорить? – спросил он хрипло.
При одной лишь мысли об очередном сводящем с ума поцелуе она мгновенно потеряла способность думать, давая своему телу полную свободу.
– Ну… есть еще Брэд Питт, – пробормотала она. – И…
– Заткнись, Харли!
– Как скажешь… – успела среагировать она в тот момент, когда его язык раздвинул ее губы и коснулся ее языка.
Его руки жадно скользнули по ее телу, и она опять распласталась на нем, но вдруг он застыл.
– Ти Джей? – с досадой окликнула Харли.
Он сжал ее бедра, давая знак не шевелиться.
– Слышала?
Она не слышала ничего, кроме шума крови в ушах.
– Нет, я…
Он вдруг бесшумно выскользнул из спального мешка и предстал перед ней во всей красе при свете звезд: волосы взъерошены, лицо черно от щетины, грудь голая, трусы неприлично низко сползли на бедра, а…
– О боже! Ты не можешь никуда идти в таком виде!
Он молча подошел к рюкзаку и вынул… нож, быстро натянул джинсы, знаком велел ей оставаться на месте и исчез.
Глава 10
Харли вцепилась в спальный мешок Ти Джея и напрягла слух, но по-прежнему ничего не слышала, кроме шелеста ветра, редких птичьих криков и… хруста сосновых игл под чьими-то ногами.
– Ти Джей? – прошептала Харли, думая: «О, пожалуйста, пусть это будет он!»
– Да, я.
Он вышел из леса в одних незастегнутых джинсах, со взъерошенными ею волосами.
– Наверное, показалось: во всяком случае, я ничего не увидел.
Ти Джей казался спокойным, но, присмотревшись, она поняла, что это всего лишь маска, – на самом деле он готов к любым неожиданностям.
А она?
Она чувствовала себя похотливой самкой, потому что хотела облизать его от горла до пупка и ниже, пусть и понимала, что у него другие проблемы.
В свете луны он был воплощением буйной сексуальной, едва сдерживаемой силы, и она ощутила толчок где-то внутри, еще один в сердце и третий в том месте, где очень долго не бывало никаких толчков, потому что никто туда не толкался, включая Ноулана.
Ти Джей подбросил дров в тлеющий костер, присел на корточки рядом с ней, такой мощный и загорелый, и пальцем вернул ее отвисшую челюсть на место.
– Что же нам делать… – проговорил он едва ли не себе под нос, и она прикрыла глаза в предвкушении. – Согрелась?
Еще как! Даже вспотела, причем в самых необычных местах.
Она кивнула и сразу почувствовала, как он поднимается, а открыв глаза, увидела, что Ти Джей направляется к ее спальному мешку. И что это, черт возьми, значит?
Минуточку!
– Ты… собираешься спать там? – спросила Харли.
Он остановился и посмотрел в упор:
– Выбор за тобой.
Она открыла было рот, собираясь сказать, что он определенно может занять ее мешок или вообще уйти на следующую вершину, но смогла лишь выдохнуть.
Он вернулся и присел рядом на корточки. Движения его были при этом медленными, легкими и совершенно свободными.
О господи! Как бы и она тоже хотела чувствовать себя свободно! Он коснулся ладонью ее щеки, провел подушечкой большого пальца по нижней губе.
– Мне нужно это услышать, Харли.
Черт возьми! Ну почему он не может как мужчина все решить за нее? Она понимала, что эта мысль отбрасывала женщину на столетие назад, но не знала, сумеет ли вымолвить правду.
А правда заключалась в том, что она хотела его… в себе.
Ти Джей отнял руку, но не двинулся с места: терпеливый и спокойный. И чувственный, как сам Сатана.
Она трепетала и вздрагивала. Как всегда, когда он был рядом.
Это больше, чем увлечение, – это означало, что она влюблена по уши. Но стоит ли выкинуть белый флаг? Призвать на помощь кавалерию? Или бежать со всех ног?
Нет.
Даже зная, что хоть и на расстоянии, но он все равно завладел ее сердцем, даже понимая, что не может ожидать от него сдержанности, Харли подняла край спального мешка в открытом приглашении.
– Исключительно для тепла.
Улыбка едва коснулась его губ, когда он скользнул в мешок, склонился к ней и нежно коснулся уголка рта губами. Харли же словно молнией пронзило. Она вздрогнула и прильнула к нему. Ничего себе способ сохранять хладнокровие!..
Встретив ее взгляд, Ти Джей закрыл глаза и отстранился, и она понятия не имела, что испытывала в этот момент: облегчение или разочарование.
– Для тепла, – шепнул он ей на ухо, притягивая к себе.
Харли пришлось прикусить губу, чтобы сдержать стон, когда он положил руку на ее бедро, а другую подсунул под голову.
Несмотря ни на что, ее охватила дрожь чистейшего вожделения, на что последовала мгновенная реакция:
– Что это было?
– Ты о чем?
– Только что терлась попкой о мой…
– Вовсе нет!
И она сделала это снова, сама того не желая, – просто не могла контролировать собственное тело.
– Харли, – прохрипел Ти Джей, – немедленно перестань или…
– Мне слишком тесно.
«Перестань или…» что?
Самая скверная часть ее натуры очень хотела это знать.
– Продолжай раскачивать бедрами, и я покажу, как близко смогу подобраться.
Она вдохнула и оцепенела, захваченная между желанием испытать эту угрозу на деле и необходимостью сломя голову бежать в ночь.
После долгого молчания, заметив ее скованность, он со вздохом произнес:
– Расслабься, не собираюсь я на тебя набрасываться.
Но разве это ее волновало? Скорее уж то, что она не справится с собой и набросится на него.
– Давай лучше спать.
Ну да, можно подумать, она заснет в этом восхитительном тепле, ощущая спиной твердые мускулы, а тем, что пониже, кое-что еще, каменно-твердое.
– Ти Джей, ты…
– Просто не обращай внимания.
Харли фыркнула, и рука, державшая ее бедро, сжалась.
– Ты смеешься надо мной.
– Немного. Просто обычно это ты все держишь под контролем.
– А ты? Ничуть не тронута такой близостью? – парировал он.
– Ничуть.
Она замерла, ожидая, что ее сейчас поразит гром за эту ложь.
– Неужели?
Его пальцы прочертили круг на ее животе, медленно, мучительно медленно, лаская, не доходя до лифчика или края трусиков, но подбираясь так близко, что у нее сбилось дыхание и с губ были готовы сорваться стоны.
Соски затвердели, между бедрами выступила влага.
– Ты совершенно равнодушна?..
Она прикусила язык: лучше уж это, чем снова врать.
– Это легко проверить.
И его пальцы скользнули к ней под трусики.
– О’кей! Неравнодушна! – взвизгнула Харли и схватила его руку. – Но дело не в тебе. Просто у меня давно не было…
– Как давно?
– Очень давно.
Вот ублюдок! Он еще ухмыляется!
Она закатила глаза, хотя Ти Джей и не мог этого видеть, и выкрикнула:
– Спи!
– Попытаюсь, если только ты снова не распластаешься по мне.
– Не надейся!
Она постаралась отодвинуться как можно дальше и не шевелиться.
– Харли? – словно в полусне, окликнул Ти Джей. – Ты думаешь обо мне?
– Ежесекундно! – незамедлительно последовал ответ.
Все время!
Решив, что последнее слово должно остаться за ней, Харли прижалась губами к его затылку и пробормотала:
– Брэд. Ах, Брэд!
Он захихикал:
– Я мог бы заставить тебя заплатить за это.
Да кого он хочет испугать? Она только этого и ждет!
– Почему ты не спишь? – спросил Ти Джей.
– А ты? – отпарировала она.
– Да все думаю об этом…
– Я не собираюсь больше утверждать, что безразлична к происходящему, – выпалила Харли, притворившись, будто не поняла его, стараясь перевести разговор на более легкую ноту, потому что вспоминать то, что случилось в ту давнюю ночь на Лонг-Лейке, было тяжело, особенно ей.
– Это была исповедь. Однажды в жизни. Подарок.
– Не это.
Он не играл, голос звучал совершенно серьезно.
– Прости. Господи, мне так жаль, я так раскаиваюсь за ту ночь! Если бы можно было все вернуть, если бы только я мог молить о прощении…
Он помолчал и громко сглотнул.
– Я не могу выбросить это из головы, не могу представить, каково это было для тебя. Твой первый раз. Что за пьяный идиот!
Он обнял ее крепче, прижался лицом к волосам.
– В чертовом открытом грузовике!
Его голос звучал хрипло и был полон укора.
– И кругом было полно народу. Боже мой, каким же ослом я был тогда!
– Только тогда? – поддела Харли.
Он ничего не ответил. О’кееей! Он явно не находит это забавным и безжалостно ее пинает. В душе она признавала, что именно этого и хотела много лет.
Уррра! Миссия выполнена!
Если не считать…
Она повернулась и, глядя в его лицо, искаженное болью, вдруг не захотела, чтобы он платил за грехи давно минувших лет.
Огонь почти погас, а ей всегда нравилось смотреть на людей при свете костра: почему-то это помогало увидеть сердце и душу.
Как сейчас она рассмотрела Ти Джея.
Хотела ли Харли увидеть его сердце и душу? Несомненно.
Его глаза казались двумя темными озерами, куда-то подевалось его легендарное хладнокровие, которое в другое время и в другом месте завораживало.
– Я уже говорила, что боли мне ты не причинил, – тихо напомнила Харли, заметив, как искривились его губы, – и это правда.
Он ничего не сказал, и она попыталась пошутить:
– Но не возражаю, если ты немного пораскаиваешься.
Ти Джей не желал поддаваться и оставался серьезен.
– Это же был твой первый раз, – повторил он так тихо, что она едва его услышала.
Ее глаза закрылись под наплывом воспоминаний. Харли так любила его, а он так долго ласкал ее тело, превращая в дрожащую массу блаженства, что боль первого проникновения действительно была шокирующе минимальной.
Если уж быть до конца честной, реальность той ночи преследовала ее во время всех остальных любовных актов, но ни одно соитие и близко не могло сравниться с первым.
– Если я не причинил тебе боли, – спросил Ти Джей, нежно поглаживая ее руку, – то почему все это время ты ненавидела меня?