Словно она могла забыть. Да эти воспоминания, возможно, будут будить ее чувственные фантазии еще долгие годы.
– Я хочу сказать…
– Что все кончено, и ты справилась со своими чувствами.
– Дело не в этом.
Можно подумать, она способна разлюбить его, отречься от всего, что было.
– Просто я больше не могу играть.
– Что это означает?
Она смотрела в непроглядно-черное небо, усеянное звездами, сверкающими, как бриллианты. Всю жизнь это широкое, безбрежное, потрясающее небо давало ей убежище и покой и найдет ли она таковое, если уедет отсюда? Сможет ли Колорадо дать ей такое душевное удовлетворение?
– Мне нужно было следовать своей интуиции. Я не создана для подобных игр. Если уж мне придется уехать отсюда, делать это нужно с ясной головой и чистым сердцем.
Хотя, возможно, для этого слишком поздно.
– Знаю, – ответил он очень тихо. – Нельзя позволять старому увлечению становиться на пути своей мечты.
Она прикусила губу.
– Ты больше, чем старое увлечение, Ти Джей.
Его глаза казались темными, такими темными…
– Гораздо больше, – шепотом повторила Харли.
Столько лет она считала его едва ли не исчадием ада, а на самом деле он оказался вовсе не супергероем, а человеком из плоти и крови, причем очень ранимым. И ей удалось его ранить. Она не ожидала от себя ничего подобного, и боль в груди росла.
– Мне очень жаль… не следовало начинать, если не можешь закончить.
– Эй, нас было двое! И я большой мальчик, знал, во что ввязываюсь. И позволь заметить, очень хотел в это ввязаться.
Она встретила его прямой взгляд и поняла, что он говорит правду, и еще столько всего, что почти перестала дышать. Главное – он тоже заслужил, чтобы с ним были откровенны. Но может ли она признаться в своих истинных чувствах? Не повредит ли это им обоим? Она постарается его забыть: ведь сумела же когда-то, – найдет свое счастье.
Когда-нибудь.
– Надеюсь, твое путешествие будет увлекательным, Ти Джей. – Она знала, что глаза у нее подозрительно блестят и что голос дрожит. – Надеюсь, скоро найдешь свое…
Она хотела сказать «счастье»: в конце концов, горы заставляли его чувствовать себя живым.
Но он сказал, что это ее заслуга.
По правде говоря, именно благодаря ему и она чувствовала себя живой.
По его вспыхнувшим глазам она поняла, что своим тяжелым вздохом тоже выдала свои чувства к нему.
– Харли, пожалуйста, не торопись.
– Я должна, иначе… не смогу уехать.
Мучительно долго Ти Джей смотрел на нее, и она не выдержала: по щеке скатилась одинокая слеза. С тихим стоном он осторожно смахнул капельку влаги большим пальцем и горько заметил:
– Стоит ли плакать, если ты делаешь что хочешь, Харли?
Она со всхлипом втянула воздух, покачала головой и выдавила улыбку:
– Ничего… все в порядке. Только вот…
Боже!
– Я буду скучать по этим местам.
Он молча смотрел на нее, время от времени смахивая со щек слезинки.
– Мои родители тоже уезжают, и Скай хочет перевестись отсюда, так что…
– Тебя здесь больше ничто не держит, – закончил за нее Ти Джей.
По правде говоря, ее держало здесь многое: воспоминания, друзья, но главное – он сам.
– Ты должен радоваться! – попыталась пошутить Харли. – Не придется нянчиться со мной в горах.
Она чувствовала его обжигающий взгляд, поэтому не смотрела ему в глаза, не хватало мужества смотреть в эти зеленые глубины, пока он не подошел почти вплотную – Харли ощутила прикосновение его бедер.
Он приподнял ее подбородок пальцем, выжидая, пока у нее не останется другого выхода, кроме как взглянуть ему в глаза.
– Харли, ты можешь веселить, пугать, тревожить, порой чертовски раздражать, но при этом мое сердце всегда ноет от желания к тебе, и никогда я даже не пытался тебя нянчить.
Она долго смотрела на него, понимая, что он серьезен, как никогда, и наконец сказала:
– Может, это все пустое: жар, химия, желание…
– Ты сама-то в это веришь?
Нет, она не верила.
Он схватил ее за руку и потащил к рощице неподалеку, где их не могли видеть из дома. Там прижал к себе и стал лихорадочно покрывать ее лицо поцелуями, горячими, словно раскаленная лава, и когда их языки соприкоснулись, она услышала собственный стон. К тому времени как он отстранился, она вцепилась в его рубашку мертвой хваткой. Тогда, все еще сжимая ладонями ее лицо, он стал целовать шею, покусывать мочку уха.
– Скажи мне снова, что все это пустое.
Она не сразу опомнилась, но слишком хорошо его знала, чтобы не понять: это была демонстрация истинного положения вещей. Голос его был низким и совершенно спокойным, как обычно, и в то же время полным нетерпения; такое же нетерпение светилось и в глазах Харли.
– Ты ведь тоже уезжаешь, как всегда, да и вряд ли твое положение позволит предложить мне…
Она осеклась в ужасе от того, что едва не проговорилась.
– Что? – мгновенно отреагировал Ти Джей. – Что я должен предложить тебе, Харли?
Вместо ответа она просто закрыла глаза, оказавшись между молотом и наковальней, между надеждами и мечтами, и он покачал головой:
– Однажды ночью, в моем грузовике, миллион лет назад ты позволила мне лишить тебя девственности, и, очевидно, это тебя так ранило, что следующие десять лет ты меня избегала. Потом я уговорил тебя взять меня с собой в Деселейшн, где, если не ошибаюсь, мы неплохо провели время. И все же ты опять отступаешь, собираясь удрать независимо ни от чего, прикрываясь заявлением «я все равно уезжаю». Я прав, Харли?
– Это ты уезжаешь!
– Ты постоянно твердишь о моем нежелании брать на себя какие-то обязательства, – прищурившись, парировал Ти Джей, – но нужно быть честной по крайней мере с собой: дело не только во мне: ты тоже остерегаешься. Но разница в том, что я знаю – у нас есть шанс.
Она открыла было рот, но он прижал палец к ее губам и отступил, а прежде чем уйти, бросил:
– Ты просто не хочешь.
Глава 26
Ти Джей взял мотоцикл и приготовился к долгой, отупляющей поездке. По пути назад, через город, он дозаправился и, проезжая мимо мастерской Ноулана, заметил, что, хотя было уже начало первого, свет там горел.
Когда в дверь офиса постучали, Ноулан поднял голову от стола и с совершенно бесстрастным выражением лица приветствовал:
– Ти Джей.
– Поздно работаешь.
– Да, приходится.
Они долго смотрели друг на друга.
– Чем обязан? – спросил наконец Ноулан.
Законный вопрос. Оба знали, что все проблемы с механикой в «Уайлдер эдвенчерз» решал Ник, а Ти Джей и Ноулан вовсе не были друзьями: Ноулан сравнительно новый человек в городе, а Ти Джей слишком часто отсутствовал, чтобы их дорожки как-то пересекались. Но в то же время между ними никогда не было неприязни или напряжения.
До этого момента.
– Позволь предположить. – Ноулан откинулся на спинку кресла. – Если это насчет Харли, то тебе следует знать, что она меня бросила.
– Неприятно, – кивнул Ти Джей.
– Полагаю, сегодня ночью у вас было свидание?
– Ошибаешься.
Ноулан обдумал это и громко выдохнул:
– Знаешь, мне бы хотелось, чтобы ты был подлым гадом и я мог бы тебя ненавидеть. Или по крайней мере она. Особенно я об этом мечтал, когда думал, что у меня есть шанс.
Ти Джей действительно часто бывал подлым гадом по отношению к женщинам, но это никак не касалось Харли.
– Ты уволил ее?
– После того как она бросила меня ради тебя?
Ноулан отодвинул лаптоп, поднялся и, обойдя стол, уставился на Ти Джея холодным взглядом.
– Нет. Она друг. Я бы никогда не поступил с ней подло.
Ти Джей до этого момента не сознавал, что задерживает дыхание.
– Она бросила и тебя, и меня.
Ноулан удивленно поднял брови и нахмурился.
– Точно?
– Точнее не бывает.
– Так все-таки что привело тебя ко мне?
– Просто хотел удостовериться, что ты ее не уволишь.
– Она тебя бросила, но ты по-прежнему о ней беспокоишься.
Ти Джей провел рукой по лицу.
– Да.
Ноулан несколько секунд смотрел на него, потом недоверчиво покачал головой.
– Какие-то проблемы? Есть вопросы? – спросил Ти Джей.
– Нет. Правда, я за эту неделю несколько раз подумывал врезать тебе по физиономии, но теперь это не имеет смысла – разве что почувствую себя немного лучше.
Ти Джей кивнул, прекрасно понимая Ноулана, и, пожав плечами, направился к двери, но задержался:
– Я на время уезжаю из города, вот и хотел уточнить, будет ли у нее работа.
– Но ты же предложил ей место в «Уайлдер».
– Да, но не уверен, что она согласится. Она скорее поперхнется своей гордостью, чем признает, что в чем-то нуждается, а тем более в этой работе.
– Да, она не из тех, кто просит, – усмехнулся Ноулан. – Зато знает, чего хочет. И если желает работать у меня – значит так тому и быть.
Ти Джей кивнул и хотел было шагнуть за порог, когда Ноулан добавил:
– Это также относится к любому мужчине в ее жизни.
При этих словах Ти Джей замер.
– Если ты что-то напортачил и мужчина, которого она теперь выберет, я, тебе придется с этим смириться.
Ти Джей медленно повернулся к Ноулану, которого шокировала произошедшая с ним метаморфоза: неожиданно вместо обычного спокойного сдержанного мужчины перед ним предстал настоящий альфа-самец.
– Полагаю, так и будет.
Но прежде чем это случится, он постарается оказаться как можно дальше: на леднике в трех тысячах миль отсюда, вне доступности сотовой связи, без радио и телевидения, а главное – вне доступности острой сердечной боли.
Когда Ти Джей на следующее утро вошел в кухню, братья уже пили кофе. В самом центре огромного помещения стояла огромная мясницкая колода-стол, за которой могла поместиться уйма народу.
– Мы просто с ног валимся, – заявил Кен, опуская голову на стол, чтобы Кэти смогла размять ему плечи.
Стоун, вытянув свои длинные ноги, пробубнил:
– Ну хоть бабло зарабатываем.