определения. Известный американский ученый современности Хомский открыто заявлял, что теория и политика неолиберализма «представляют непосредственные интересы чрезвычайно богатых инвесторов и менее тысячи крупных корпораций» и попросту являются современным вариантом борьбы горстки богачей за ограничение прав большинства[12]. Пол Кругман охарактеризовал сущность движения неолиберализма как «сковывающую и неравноправную, повернувшую время вспять экономическую политику», вернувшую Америку в докризисный период, когда у власти была кучка богачей[13].
Второй вопрос – как определить экономическую эффективность. Современная западная экономическая наука рассматривает эффективность как сугубо объективное понятие, никак не связанное с оценочными суждениями, поэтому ее использование для оценки экономической активности людей представляется вполне закономерным. Но это не так. Взаимоотношения между моральными суждениями людей и их подходами к оценке эффективности сложны и зачастую неясны. Когда какие-либо конкретные социальные взаимоотношения удовлетворяют какому-либо критерию эффективности, оценка его важности и значимости напрямую связана с оценочными суждениями людей. Основная причина заключается в том, что уровень эффективности – это результат сравнения или измерения расходов и доходов или затрат и выпуска, однако понятия расходов и доходов люди разных исторических, культурных и институциональных контекстов будут воспринимать по-разному. Уровень эффективности будет разным, если сравнивать первобытного человека и рабовладельца, феодала и капиталиста. Макроэффективность государства отличается от микроэффективности предприятия, краткосрочная эффективность отличается от долгосрочной эффективности, техническая эффективность отличается от валютной эффективности. Например, доходы химического завода, загрязняющего окружающую среду, приведут к расходам предприятий, которые пострадают от загрязнения; истощение природных ресурсов и увеличение благ являются источником дохода для современных людей, но для будущих поколений они станут огромным убытком; зарплата – это доход для рабочего, но в то же время расход капитала, прибыль – это прирост капитала, но в то же время оплата труда; предоставление экономической помощи отдельным регионам, предприятиям или людям (к примеру, выделение субсидий бедным районам, базовым отраслям промышленности, безработным) не соответствует требованиям краткосрочной эффективности рынка, но тем не менее способствует увеличению макродинамической эффективности и так далее.
В последнее время в китайской экономической науке широкое распространение получил новый способ мышления – догматизм. Согласно догматизму, в мире существует только одно направление экономической науки – западный экономический мейнстрим: с научной точки зрения, он универсален и не имеет национальных или государственных границ, к тому же он является ключом к развитию экономической науки и экономических реформ в Китае. Этот подход – новая форма обскурантизма, от которого необходимо освободиться, чтобы достичь теоретического самосознания и самоуверенности. После финансового кризиса 2008 года Пол Кругман говорил: «Результаты макроэкономических исследований, проведенных за последние более чем тридцать лет, мягко говоря, совершенно бесполезны, а откровенно говоря, и вовсе вредны»[14]. Джозеф Стиглиц высказался еще более прямо: «Неолиберальный рыночный фундаментализм всегда был политической доктриной, обслуживавшей определенные интересы. Он никогда не имел в своей основе глубокой экономической теории и никогда, как теперь стало ясно, не подтверждался историческим опытом. Осознание этого урока может стать полоской света в облаках, повисших над глобальной экономикой». Пока сторонники западного экономического мейнстрима могут реалистично оценивать собственные теории, как некоторые китайские экономисты могут так слепо им верить?
Теория – это отражение реальной жизни и обобщение практики, поэтому она должна развиваться вместе с реальностью и практикой. Еще никогда не существовало неизменной, универсальной экономической науки, не привязанной к определенному историческому контексту и реальной жизни. Развитие экономической науки, подобно развитию человеческой цивилизации, – это не просто привилегия какой-либо страны или какого-либо человека, это всегда результат идеологических и теоретических обменов, столкновений и взаимодействий людей разных эпох и из разных стран, руководствующихся собственным опытом и практикой. За всю историю развития человечества китайская нация никогда не копировала чужие теории и тем более не должна делать этого сейчас: она должна создавать, созидать и вносить вклад в мировое развитие. Заимствование каких-либо теоретических и практических подходов, применяемых в других странах, неизбежно встретит препятствие в виде многогранной и насыщенной практики. В частности, следует отметить, что вред бездумного копирования западных теорий и опыта заключается не только в том, что мы абстрагируемся от реальной действительности и не сможем решать проблемы страны, но и в том, что мы станет рабами ошибочных идей и утратим свою идеологическую независимость и творческое мышление. Заимствованные опыт, интересы и идеология западных стран будут навязываться Китаю под видом «общечеловеческих ценностей», что навредит делу строительства социализма с китайской спецификой. Поэтому следует быть бдительными и ни в коем случае не относиться к этому вопросу небрежно.
Интеграция и взаимодействие, объединение и охват
Как и все науки, для достижения своего развития и процветания китайская экономическая наука должна придерживаться следующих курсов: «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ», «интегрировать и взаимодействовать, объединять и охватывать», «стремиться к лидерству во множестве», «стремиться к консенсусу в разнообразии», «развивать стремление к превосходству». К сожалению, в современных экономических кругах Китая курс на «интеграцию и взаимодействие, объединение и охват» не производит впечатления основного: модным стало стремление к так называемой стандартизации и «стыковке международных рельсов», имеющей вполне очевидные ошибки. Нет необходимости говорить о различиях теорий, бытующих в разное время в разных государствах: теории отличаются даже в пределах одного временного отрезка и одного государства. Например, сегодня в США одна за другой бурно развиваются разные школы, формируются разные подходы – одни затухают, на смену им приходят другие. Если говорить о стандартизации и «стыковке международных рельсов», возникает трудный вопрос: какую «колею» использовать и как «стыковать рельсы»? Сейчас стандартизация, за которую многие выступают, фактически представляет собой американизацию, а точнее говоря, неоклассицизацию. Тем не менее неоклассическую экономическую теорию нельзя отнести к совершенной и универсальной, она обладает серьезными недостатками, основные из которых – неоднозначная логика, бедная история, сложная форма и простое содержание. Так, она отрицает различия в поведении людей в разных социальных системах и в разных исторических условиях; исключает технические, системные, политические, культурные и другие сложные факторы, влияющие на экономическую жизнь; рассматривает так называемого «экономического человека», стремящегося к максимизации собственной прибыли, которая считается отправной точкой при исследовании всех вопросов; рассматривает капиталистическую рыночную экономику как неизменную форму экономики человечества; рассматривает абстрактную математическую логику в качестве основного критерия для определения того, является ли экономическая теория наукой, и так далее. К такой теории мы должны относиться критически, нельзя считать ее единым стандартом и «стыковкой международных рельсов».
В данном случае необходимо занять правильную позицию по отношению к так называемому экономическому мейнстриму. В сущности, мейнстрим – это экономическая теория, признанная большинством экономистов и творцов экономической политики. С этой точки зрения непрерывно растущее влияние западного экономического мейнстрима на Китай уже стало неоспоримым фактом. Его чрезмерное возвеличивание и принижение иных негосподствующих экономических теорий губительно. Так называемый экономический мейнстрим и негосподствующие экономические теории – относительные исторические понятия, и они вовсе не неизменны. Если какая-либо экономическая теория в определенный период времени становится господствующей по причине соответствия интересам и системе ценностей господствующего класса, вполне возможно, что с течением времени вслед за изменением исторических условий на смену этой господствующей теории придет другая. Точно так же какая-либо новая теория при наличии подходящих условий может стать мейнстримом. К примеру, в XVI веке в Англии и Франции был распространен меркантилизм, в период с XVII по XIX вв. – классическая экономическая теория, в конце XIX-начале XX вв. – неоклассическая экономическая теория, а после мирового капиталистического кризиса позицию мейнстрима заняло кейнсианство. После 1970-х годов из-за роста внутренних экономических и социальных противоречий капитализма кейнсианское направление немного сдало свои позиции, и в экономический мейнстрим начали превращаться монетаризм и теория рациональных ожиданий, выступающие за свободный рынок. Вполне очевидно, что изменения экономического мейнстрима и негосподствующих экономических теорий на этом не прекратятся. К тому же в разных государствах в течение одного отрезка времени господствуют разные экономические теории. Например, в Англии с XIX века была широко распространена классическая экономическая теория, яркими представителями которой были Адам Смит и Давид Рикардо; в Германии мейнстримом всегда была историческая школа; в Японии, в силу специфических исторических обстоятельств, начиная с XX века важное место в области экономического просвещения и исследований отводилось марксизму.