овеческого мало.
– Мне кажется, что причина этой силы и доброты – с одной стороны, агрессивности – с другой стороны, в наличии или недостатке духа. Американцы, на мой взгляд, народ слабый, лишенный мужественности. Они настолько привыкли надеяться на свои деньги, на свое оружие. Вспомните, когда американских троих летчиков взяли в плен во время войны в Ираке, как жалко они выглядели, когда их снимали в этой камере, насколько они были испуганы. И если посмотреть даже американские фильмы – боевики, где куча убийств, там настоящих суперменов среди этих актеров не видно, они вынуждены как-то скалиться и что-то там рычать и из себя изображать, а вот настоящей силы там нет.
– Многие говорят, что американцы по сути люди неплохие, они в чем-то как дети, в своем легкомысленном отношении к жизни. Для нас же характерно некое философское осмысление жизни, бытия, Бога и т. д. А их, как детей, надо кормить, поить, обувать, одевать, т. е. у них куча потребностей, которые надо удовлетворять. Они так и идут на поводу у этих потребностей. Кстати, и нашу современную молодежь пытаются на этот путь направить, но жизнь – это не совсем потребности и их удовлетворение – это на самом деле прохождение через глубокие смысловые пласты. И наш человек без проработки этих пластов жить просто не может, он тогда теряет все в этой жизни.
Есть у этого и культурно-исторические корни. Ведь наши Илья Муромец, Алеша Попович – они же произрастали на наших русских равнинах. И матушка – земля русская – это понятие, которое тоже в архетип входит. Ну, а эти американские вояки, они на какой земле выросли? На изначально богатой земле, куда они пришли и все местное население уничтожили. Только потом они там стали свое государство строить. Они уничтожили цивилизации, которые там были, уничтожили людей, уничтожили бесчисленные стада бизонов и других животных. Т. е. изначально их государственность построена на уничтожении всего живого, и поэтому естественно, что это несет внутри себя каждый американец. Последствия внешних разрушений вошли в их структуру личности.
– Что сделали вы сами, чтобы воспитать ваших двоих сыновей настоящими мужчинами?
– Мое образование психолога мне помогало очень многие вещи осознавать в процессе жизни, прорабатывать, переосмысливать и понимать по-особому. Одним из понятий, на котором многое построено в отечественной психологии, – это понятие деятельности. Это ключевое понятие, поскольку в деятельности мы существуем, в деятельности мы себя проявляем, в деятельности у нас формируются многие наши психические функции и качества личности. Можно сказать, что деятельность нас воспитывает, развивает, кормит, поит и т. д.
Когда у меня родился первый ребенок, я наблюдала, как он развивается, не только как мать, но и как исследователь. И я поняла (многие родители это понимают): очень важно, чтобы ребенок находился рядом с родителем и включался в его деятельность «на подхвате», те есть какие-то элементы деятельности начинал выполнять вместе с родителями, потом набор этих элементов расширяется, усложняется, пока ребенок не овладеет этим видом деятельности.
Часто родители отгоняют маленького ребенка от домашних дел, потому что если делать вместе с ребенком, то процесс удлиняется, так как ребенок делает медленно, с ошибками. То, что можно сделать за 5 минут, делаешь с его «помощью» целый час. И вот это многих родителей пугает. А я старалась ребенка во все включать. Сначала одного сына, потом второго и дочь. Но младшие дети стали включаться в деятельность вслед за старшим сыном, уже учась у него.
Если мы посмотрим на древние игрушки, то, как правило, это уменьшенные копии орудий труда. Если у взрослого большой топор, то у ребенка маленький топор, если у взрослого большой нож, то у ребенка маленький нож. Женщина занимается с детьми, а девочке дается маленькая кукла. В игре ребенок старается подражать взрослому, он так учится. Он овладевает предметным миром, и миром человеческих отношений, включаясь через предметную деятельность в этот мир.
– Т. е. игра – это имитация труда.
– Да. Все психические функции очень хорошо развиваются в совместной деятельности: и наблюдательность, и внимание и ответственность и память – все великолепно развивается.
Когда моему сыну было 3 года, я помню, мы жили на даче тогда, мы с ним посадили редиску. Потом каждый день ходили и смотрели, как она растет: сначала появились два листочка, потом четыре листочка, потом вырос целый пучок листочков, начинал корнеплод формироваться. Вместе с ребенком каждый день делаешь открытие, и каждый раз это такой восторг! Эти открытия дают очень много радости и счастья и взрослым.
Имея дачу, мы что-то там делали. Ребенок, естественно, как любой ребенок, хотел включаться во взрослые дела. Где-то в возрасте трех лет я ему купила маленькую лопатку – настоящую. Не игрушечную, а самую настоящую лопатку, типа саперной. И с трех лет он начал помогать копать. Мы копаем, и он где-то рядом стоит, копает, так чтобы его лопатой не задели. Мы выкапываем овощи – морковку или картошку, а ребенок помогает собирать. Следующий этап, он начинает помогать сажать ее. Папа копает лунку, ребенок туда картошку бросает. На следующем этапе, в возрасте 9–10 лет, он уже сам начинал картошку сажать.
Когда сыну было 11 лет, мне запомнилась такая ситуация. Мы пошли в соседнюю деревню за молоком. Люди, у которых мы брали молоко, спрашивают: «А вы картошку выкопали?» Мой сын отвечает очень серьезно, что не выкопал картошку. Хозяин коровы заплакал, так его это поразило: что не мама за это отвечает, не папа, а мальчишка говорит: «Ой, я ее еще не выкопал».
Постепенно ребенка привлекали к каким-то делам, и уже к 11 годам дошло до того, что он сам договаривался с трактористом, который приезжал пахать, сам показывал ему участок, который надо пахать, причем у нас поле большое, поэтому трактористу надо было говорить, где пахать, как, на какую глубину, сколько делать лунок. Это все определял 11-летний мальчик. Потом сам договаривался с трактористом, когда надо приезжать ее окучивать и выкапывать или сам ее выкапывал и убирал. Всю деятельность планировал, организовывал он, мы не вмешивались. Взялся ребенок за это с энтузиазмом – и пусть делает. И точно также какие-то другие виды деятельности. Так, начали они с папой и дедушкой новый дом строить – он им помогал, а заканчивал его он уже сам, и мы уже ему помогали.
В различных общих делах с младшими детьми они ему помогали. Он уже выступал как педагог, как руководитель.
Чем хороши подобные естественные виды деятельности? Они многообразны, они растянуты во времени. И ребенок начинает планировать, отслеживать этапы, корректировать процесс деятельности. Много чего надо научиться делать, уметь, знать, чувствовать. И на такой простой деятельности, у ребенка много положительных личностных качеств формируется: ответственность, целеустремленность, внимание, память и другие чисто мужские качества.
На простых вещах можно очень многие сложные умения формировать. Самые сложные процессы начинаются с простого нажатия нужной кнопки, но надо знать связь этих кнопок с самими процессами. Самое главное для психически здорового мужчины – это нежелание и неумение находиться без дела, здоровая деловая активность.
Часто мы приезжали на дачу зимой, так как старались в городских условиях каникулы не проводить, потому что здесь две недели можно просто дома просидеть или на улице болтаться. На даче зимой всегда находилась масса дел для детей, например, чистить снег, рубить дрова, печку топить, дрова и воду приносить. Чтобы не сидеть без дела, сын стал где-то в возрасте 13–14 лет с лесниками сам договариваться – брал делянки и чистил лес. С одной стороны, он общественно полезное дело делал, с другой стороны, там не только дрова были, там еще жерди шли – на забор, на какие-то строительные дела.
А для меня было важно, что у ребят на простом материале отрабатывалось планирование деятельности, ее регулирование и прочие важные вещи.
Зимой ребята утром завтракали, я им что-то готовила с собой. Мужчины уходили на весь день в лес на лыжах. Причем одному мужчине было лет 13–14, другому лет 7. Старший пилил мелкие деревья, младший обрубал сучки и сжигал их на костре, а еще они там чай пили, перекусывали. Вечером, зимой быстро темнело, они возвращались домой.
Взаимодействие мальчишек разного возраста тоже помогало им становиться мужчинами. Старший одни функции выполнял, младший – другие, и как-то они взаимодополняли друг друга. Старший проявлял заботу и ответственность, а младший, помогая старшему, тоже рос мужчиной.
В хозяйственной жизни всегда можно найти для детей какие-то реальные дела. Одно дело игрушечным топориком играть, другое дело – настоящим дрова рубить. Ребята, приехав вечером из леса, поужинав, кололи кучу дров. То есть всегда были какие-то дела, мальчишки, начиная с раннего возраста, кололи дрова, пилили, копали, косили, строили. Между делами и во все детские игры с энтузиазмом играли.
Соседям это все сначала очень не нравилось. Они говорили, пусть дети больше бегают, играют, гуляют и т. д. «Зачем им давать столько дел? Детям нужно счастливое детство». Потом один из соседей уже со своим сыном стал повторять наш семейный опыт. Приезжали они на лето. Он с утра вставал, и сына рядом с собой ставил, и тоже они там что-то пилили, копали, рубили до отбоя в семь часов вечера. И все это он делал, как он сказал, т. к. много думал о судьбах детей с беззаботным «счастливым детством», увидев, как тяжело они сложились.
Для себя я сделала очень интересный вывод: я поняла, что хороших детей можно вырастить только тогда, когда сам много делаешь, и дети начинают подключаться к взрослым делам, начинают сначала родителям помогать, а потом им становится интересно и они уже без дела жить не могут. А если жизненная позиция такая, что надо больше отдыхать, то и дети вырастают ленивые, расслабленные, лишенные смысла жизни.
– Что вашим сыновьям, как мужчинам, дало именно такое воспитание? На сегодняшний день, какие возможности они при этом приобрели, какие качества?