ек танцуют. Танец любви… Медленные, плавные, страстные движения.
Льется вино… Слышу звуки проходящего судна, где тоже пир. Шумит море… Звенит ручей…
Стоит шум от речей и звона… Вот поют… Молодой звонкий голос… Стих… Визги, звон разбитых чаш… Звук падающих цветов.
Льется из чаш кровавое вино… Гулкий грот… Звенит ручей, шумит море… Танцуют девушки…
21 апреля. Суббота
Вчера опять писал Анту…
Вечером был на концерте. Моцарт, увертюра к «Свадьбе Фигаро». Бетховен, 5-я симфония.
Вот они, мои дорогие звуки. С первого аккорда я в вашей власти, с первого аккорда меня бросило в дрожь… Песнь о судьбе…
Жизнь!.. Какая ты странная…
Рахманинов… Симфоническая поэма к картине Бёклина «Остров мертвых». Славная вещь… Море волнуется, мощное море… Ходят твои волны, с шумом разбиваются о скалы.
Шумят странные деревья. Звучит труба… Плывут ладьи с мертвыми. Свистит ветер… Волнуется море!..
Лядов. Баба Яга… Свистнула она и появилась, помело и ступа… Понеслась… Какая славная музыка… С присвистами, с завываньем, с адским стоном…
Мусоргский. Из Хованщины «Рассвет над Москвой-рекой».
Интересная вещь… Чувствуется утро, тихое, ясное… Восходит солнце… Еще светло… Бурлит вода…
Глазунов «Стенька Разин». Хорошо… Красиво… Но чего-то не хватает. Чего? Не знаю…
Сегодня опять писал Анту Китаеву… Что-то успокаивающее, когда я пишу ее. Всё забыто. Только она и портрет… Она раскритиковала портрет, я сказал: – «Не ищите, в нем ничего нет»…
Приехали академики, Ильин и еще другие смотрели работы и наводили критику…
Я ушел в фигурный класс и делал набросок. Входят туда, Вильновицкая, показывает на меня и говорит: – «Вот автор». Потом мне сказали, что меня назначили в «Ослиный хвост». Что ж, и то спасибо!
24 апреля
…Пишу Анту и, как другие говорят, лучше всех и больше всех похожа…
25 апреля
…Пишу Анту… Вильновицкая просила альбом, я не дал. Почему? Не знаю… Она сказала: «У Вас лучше всех похожа!»
Коля подарил снимок с своего переходного портрета, с подписью «Моему лучшему талантливому другу Шуре новатору живописи от новатора Н. Русакова. 25 апреля 1912. Казань»
27 апреля
Ходили гулять в Державинский сад Коля, Я и Лиза. Скоро она, Анта, уедет. Что я буду делать? Был в школе. На вечерних развесили работы. Про мои рисунки говорят: слишком смело, сумасшедший и т. п. Пускай…
…Сижу дома и приготовляю эскизы. 13 штук… Решил всё… Пускай! Кричат, что я сумасшедший!.. Мимо!.. Я один… Завтра экзамены… Последний день…[15]
28 апреля. Суббота
Были экзамены. По рисунку две первых, по краскам за фигуру Ш и за Анту. Эскизы подавал 13, все вторые… ученикам понравились.
Тамару перевели на портретный…
Вечером будет бал… Мимо!..
Был на балу. Она танцевала, играла, а я стоял один и смотрел.
Пили чай, играли в почту…
Снимались…
1 мая
…Как-то вечером мы с Т. сидели и смотрели на Казанку и закат. Вода, вдали берег и отражения, а на переднем плане дерево и красивый рисунок ветки. Казалось – что-то Японское…
Я сказал: «Я не чувствую своего тела. Кажется, что я могу улететь из него… Где мое тело?.. Я его не чувствую…»
Она сказала: «А я чувствую тяжесть, меня клонит к себе земля – я земная…»
…Зажглись фонари…
«Смотрите, как стало всё смешно, театрально… Закат и фонари…»
<..>
…Как скучна, однообразна, сера наша Русская природа… Как она грустна и молчалива… О чем она тоскует?..
Что она вечно думает… Я вижу этот усталый взор, устремленный куда-то мимо-мимо…
… Каждый листик, каждая травка не замечает тебя…
…У ней свои думы, своя грусть…
И вода, и даже камни…
Настоящий русский человек, он тоже грустен, скучает и не поймешь его никогда… Что в этой душе?
Душе цветка?.. Дерева?..
4 мая
По странному стечению обстоятельств я был у Лисовской в компании. Разговаривали… Она предложила работу у профессора Адлера[16]… Он пишет исторический труд, ему нужны рисунки к нему… Древние орнаменты и костюмы… Работать в университете и с ним… В архиве… Относительно вознаграждения, он не постоит.
Дала адрес. Она едет во Владивосток. Я просил писать, когда приедет в Японию…
У нее висят рисунки цветов Фешина[17] с надписью:
«На добрую память талантливой ученице Лисовской от Н. Фешина»
А.М. Родченко. Фигура. 1915. А.М. Родченко. Портрет Т. Поповой. 1913
5 мая. Суббота
«День белого цветка»
В пользу лиги против чахотки… Я продавал белую ромашку… С ней… С 12 до 4 дня и с 8 до 12 ночи…
В городе оживление праздничное… Кажется весело… Всюду белые платья, цветы… автомобили в цветах… Купите ромашку!!!
Ходят и продают по всем магазинам, кафе…
9 мая. Среда
Сижу и пишу в чулане, холодно. Был Борис, советовал послать осенью свои работы в «Бубновый валет». Чтож, мысль не дурна, пошлю.
25 мая
Работаю с 9 до 3 и с 5 до 9.
Вечером сидели у Адлера, говорили… Я рассказывал о своем прошлом, о кафешантанах[18]… о школе.
У профессора много книг… Он говорит, что у него 300 томов в Петербурге.
27 мая
Он [Адлер] рассказывал об Италии… как там всё хорошо… другое небо, природа, люди в полном смысле живут, они так живут, точно они горят, и разговор такой же быстрый.
А.М. Родченко. Портрет Н. Подбельской. 1913
О Монте Карло…
– Да я бы еще много, где побыл, да вот жена больна…
Спросил, есть ли у меня товарищи…
– Мне почему-то всегда хотелось иметь такого товарища, который бы больше моего знал… А вот большинство – наоборот, хочет повелевать, а не подчиняться.
Наступили сумерки, а мы всё сидели и говорили…
Он сказал: «Ведь как это интересно для художника, создалось такое настроение. Мы совсем чужие люди с вами, а создали какую-то нить, которая так соединяет нас… Вот вы поступите в Академию и, может быть, когда-нибудь вспомните эти сумерки и одинокого профессора».
Я сказал: «Я страшно люблю воспоминания… Да и наверное, их все любят».
– Нет, не скажите. Есть такие воспоминания, которые лучше бы и не вспоминать…
Сейчас я это пишу у него в кабинете… его нет…
30 мая. Среда
Профессор говорит, чтобы я назначил цену за работу, и если она подойдет, то он пришлет письмо, и я буду работать. Я хочу по 2 рубля с листа, если дадут. И я сниму комнату где-нибудь и буду работать.
Я буду жить один… Уже думаю о моей комнате. Как ее обставлю, чтобы было красиво, повешу эскизы… А кровать сделаю похожей на гробницу. Стол покрою белой бумагой.
На столе стоит длинная ваза с белыми цветами…
Я сижу у окна и смотрю… вот желтая рука что-то пишет в толстой книге… Вот мысли летают о своем уютном… А жарко… Собирается дождь… Тучи как грязная вода… Пыльно…
Надо идти, скоро 5 вечера – работать…
1 июня
…У Адлера всегда почти два раза в день сидят студенты. Знакомились. Разные они, некоторые нравятся…
2 июня. Суббота
Проводил профессора в Москву… Он говорит, что может быть, когда приедет в Казань, чтобы ехать в Сибирь, на Урал, возьмет меня с собой работать.
– Денег я вам за это не дам, но повезу, буду поить и кормить.
Расстались очень мило. Он держал мою руку и сказал: «Благодарю Вас за милое отношение ко мне… я постараюсь сделать всё, что можно… письмо пришлю на этой неделе…»
Я столько людей провожал, но ни с кем не был так искренен, ни одного человека не было так бесконечно жаль…
3 июня. Воскресенье
Полет А.А. В.
Вновь встрепенулась Казань. Запылили автомобили, извозчики, конки… Толпы, улицы полны… Как будто встречая иконы… Полет А.А. Васильева… Он одет в белый костюм и английские сапоги. Белая шляпа, лицо бледно… Настоящий англичанин, нос с горбинкой, выдающийся вперед подбородок, трубка в зубах… Затрещал пропеллер, и он взвился в пространство, сильно, плавно…
Я подумал: «Теперь ты забыл о земле, забыл о нашей грязной, пошлой земле! Ты один – герой, заставил удивляться твоей смелости».
И я видел, как бились трусливые сердца зрителей, и они шептали: «страшно» и все думали: вдруг упадет! Все хотели тебе успеха, но также еще больше хотели видеть твое падение. Им хотелось зрелищ… Два раза ты пролетел над головой между солнцем и его на мгновение не было видно в лучах. Спустился ровно, плавно… Волосы его спутались, лицо было потно, но он был доволен…
Я всё ждал письма от Адлера, но его не было. Я лежу в чулане… Тихо… Ночь. Мои грезы, мои работы… Холодный чулан… Ищу комнату!..
12 июня. Вторник
Мою проклятую комнату ломают, переделывают печь…
Мы, может быть, переедем. Я искал квартиру.
Я нашел себе две комнаты и кухню – за 10 рублей квартира… Если да, то перееду. Но, естественно: мимо!
Нашел квартиру…
14 июня. Четверг
Вася[19] утром торжественно объявил: «Ты письма от профессора не получил?» – Нет… «Так ты будешь работать в конторе каждый день с 9 до 2».
Ладно… Не всё ли равно… В 12 ходил к инженеру, получил 3 р., выпил у него стакан чаю, купил «Русское слово» и пришел домой отдать маме полтинник.
Странно… почему всё так делается: работать, работать, надеяться… мечтать, а тут вдруг опять молчание и неизвестность… Поневоле полная апатия и не хочется ничего искать.
Мне не везет, как всегда… работать не хочу… думать не хочу… рвусь, рвусь, чтобы вырваться из дома, жить одному, свободно, легко… Сделал всё, что мог и всё ни к чему… с 9 до 2-х. Да, так и должно, думал я… И уже молчал… и разбирал какие-то бумаги грязные, и клал, и проверял… Не хочется думать… Надоело…