Все грозятся войной. Всё идет на войну.
Искусство… Оно не нужно. Нужен хлеб и пушки.
20 сентября 1937 г.
Готовлюсь к фотовыставке «20 лет Советской фотографии».
Мечтаю закончить печатать фото и начать писать… Только состояние болезненное, то грипп, то ангина.
26 ноября 1937 г.
Фотовыставка открыта. Пока нет никаких от этого результатов. Проработал полтора месяца. И может быть впустую. В печати хвалят вообще. Всё же фото еще не искусство. А искусство – тоже не радость.
Снимать сейчас ужасно трудно, не знаешь, что… Нет ни одной интересной работы. Никому ничего не нужно. Никто ничего не смотрит. Никто ничего не хочет…
Хочется написать роман, выдумал неплохую тему: «Роман для одного». Написать его об искусстве, о задачах искусства в форме детективного, «М на Р», т. е. чтение мыслей на расстоянии и послать И.В. Сталину. Выдумать я могу, а написать трудновато.
Прошло больше года, а в дневнике написал несколько страниц…
30 ноября 1937 г.
Кажется нашим подали заявление на утверждение наград в виде званий заслуженных мастеров фото и 50 тысяч на премии. Это меня интересует, поскольку много труда вложил в устройство выставки и было бы обидно, если бы мне ничего не дали.
Важно, что я не доволен результатом. Надо было делать всё иначе и лучше. Мало творчества. Мало выдумки. Хочется экспериментов, широких больших задач, смелых планов.
В Союз фото Герасимов думает о хозяйстве, а не о фото.
Но люди… Их много, их меняют, и я уверен, что будут лучше. Люди растут новые! Они будут энергичней и интересней. А потом и я виноват, что вовремя не вошел в партию и не руковожу фотоделом.
Исполнилось 46 лет…
Надоело… Нужно спать без сна. Любить с фокусами. Быть умным и усталым… Всё есть, нет только энергии и бодрости. Может быть нужно лечиться?
Не верю. Каждый сам себе врач.
1 декабря 1937 г.
Сегодня много думал и решил, что нужно опять решительное изменение в творчестве.
Что-то нужно делать очень теплое, человеческое, общечеловеческое! В ответ на наступление фашизма, подхалимов и бюрократов.
Не издеваться над человеком, а подойти к нему интимно, близко, по-матерински ласково.
Человек сейчас очень одинок, про него совершенно забыли.
Материнство. Весна. Любовь. Товарищи. Дети. Друзья. Учитель. Мечты. Радость и т. д.
2 декабря 1937 г.
Вчера Макс Альперт рассказывал, что в первые годы революции он снимал Красную площадь для газеты во время праздников шестью кассетами и бегал в редакцию перезаряжать.
И всё же успевал снять и крупно, и трибуну, и с двух-трех верхних точек.
Андреев снимал в провинции, у него было ателье с верхним светом, по утрам зимой он назначал сниматься солдат. Посадит, откроет объектив и идет пить чай. Потом пойдет, а солдат сидит и старается отдышаться, т. к. он сидел и не дышал.
Сергей Третьяков пропал[241], прошло уже больше полгода… Где он?
7 декабря 1937 г.
Нам всегда тяжело, но интересно, всегда есть цель и движение.
Сейчас трудно, начинаешь по-новому относиться, смотреть зорко за собой и за другими.
Исчезает это русское «на всех наплевать», «какое мне дело до других»…
Необходимо заказать три подрамника 120×150; 100×150; 120×20; 250×120. И начать писать большие.
9 декабря 1937 г.
Я всегда страдаю оттого, что мне, как в живописи, так и в писании, хочется всё выдумать от начала до конца, а это почти невозможно.
Сдерут всё с «натуры», т. е. срисовывают с фото и других мастеров, пишут «по материалу», т. е. по рассказам, а подражают другим. Я же не могу писать даже со своих фото. Я иногда пытаюсь, но это же не творчество.
Только однажды я хотел написать роман, так я на одном листе написал и дальше не мог[242].
Читаю «Иудейскую войну» Фейхтвангера. Этот человек может писать романы, он умеет пользоваться материалом.
Ну, а как живопись?
Современные портреты плохи, а старые чудесны! Не помогает и фотография. А может сейчас нужно делать только фотопортреты. А что же должны делать живописцы? Этюды, пейзажи, натюрморты?
Мне нравятся кактусы, хочется собрать их, как коллекцию. Они растут и принимают новые формы. Но трудно, в магазинах их нет. Есть на окнах, я видел, м. быть, заходить и просить продать?
Как будто 13 декабря 1937 г.
Сегодня в «Правде» Керженцев написал о Мейерхольде «Чужой театр». Это конечно очень жестоко. Но его «Зинаида» довела театр «до себя». Это не на пользу нам, бывшим формалистам. Что же будет с Мейерхольдом?
21 марта 1938 г.
Три месяца прошло, и я позабыл свой корабельный дневник.
Была выставка, я получил премию 2000 р., ездил в Ленинград, болтался с творческими мастерами… Идет весна и 14 градусов тепла.
2 апреля 1938 г.
Помню, в юности я писал дневник в маленьких тетрадях каждый день, событий не было, писалось так: «Встал в 8 часов, пил чай, в 2 часа обедал. Сижу на крыше и смотрю на двор».
Сделал вчера выставку фото в клубе писателей. Выставились: Петрусов, Кислов, Прехнер, Микулина, Фридлянд, Альперт, Халип, Еремин, Лоскутов, Марков и я.
Я выставил 23 вещи. На вернисаж не пошел, пошла Варвара.
Видел вчера три вещи Дейнеки «Вратарь», «Купающиеся мальчики» и «Отец и сын». Это не живопись, почти фото, раскрашенные фото. Это декоративно-плакатное начало. А вещи огромные.
3 мая 1938 г.
Варвара была в Клубе писателей, виделась с Семой Кирсановым, он очень важный, как мыльный пузырь.
У моего щита много народа, смотрят.
6 мая 1938 г.
Фотодела не дают покоя.
Хочется заниматься живописью. Думаю о том, чтобы она была русской, советской и, может быть, исторической.
8 мая 1938 г.
На носу лето. Планы большие. Писать, писать…
Также и собираюсь снимать спорт: «Динамо», детский павильон и водную станцию.
Еще парусное судно «Товарищ» идет в плавание. Вот таковы планы.
15 мая 1938 г.
Научиться не только писать в дневник всё, что рассказывают, но и записывать то, что записываешь в блокнот.
Например, «Решил, что нужно написать большую картину 200×300, в духе Питера Брейгеля „Фашизм“».
Огромные уши,
Глаза,
Щупальцы,
Деньги, Разврат,
Убийство детей, женщин, стариков,
Разрушение: Городов, Садов, Музеев,
Сожжение книг,
Бегство: Эйнштейна, Генриха Манна, Цвейга и др.,
Вооружение: Морской бандитизм.
13 мая 1938 г.[243]
Нет… Никак не пишется.
Печатаю и отделываю цирк – 8 фото для Чехословацкой выставки.
О выставке в Клубе писателей ни слуху ни звука… Почему теперь так?
По моей просьбе, наконец, Татьяна достала русский калужский крестьянский костюм. Хочу поснимать, нужно было бы на пейзаже. Костюм интересен, Татьяне очень идет.
21 мая 1938 г.
Дал на выставку Отделу массовых предприятий свои фото. Прошли через худ. совет фото:
Скачки, Пирамида, «Динамо», Танец с лентами, под куполом цирка, у приемника, Дуров с морскими львами, Парад в цирке, В цирке, Хоровод.
6 мая 1938 г.
Прочитал куски из дневника братьев Гонкуров: как здорово. Лучше всякого романа…
Ждем выписанных фотоаппаратов для цветного фото. Мне тоже обещано.
Вчера пробовал для показа проявитель. Печатал 90×130 с «Лейки». Выходит очень здорово, прямо живопись. Для автора достаточно иметь пять больших работ для выставки.
Пропуска на стадион «Динамо» не достали. Завтра поеду к Муське Швецовой, у нее чудный сад и чудные цветы[244].
Трудно достать пропуск… Хотелось бы снимать, что хочешь и где хочешь. Лизавета еще не приехала из Вологды, я ей послал карикатуры и письмо.
12 мая 1938 г.
Лизавета (Игнатович) была в колхозах Вологды, снимала для сельхозвыставки. Рассказывала, что колхозники, когда подходишь к ним в поле и говоришь, вместо старого: «Бог в помощь!», скажешь: «Слава труду!», отвечают хором: «Спасибо!» и низко кланяются.
Старая колхозница, стахановка, спрашивает: «Лизанька, ты девица аль замужняя?» – «Замужняя, бабуся». – «И давно, милая?» – «Десять лет». – «И дети есть?» – «Есть дочь». – «А что ж ты, милая, такую трудную работу ведешь, замучаешься…»
Лизавета проявляла у нас 30 катушек пленки, печатала контрольки и писала тексты…
Тяжело идет работа… А кто ее будет видеть и читать?
А я «собиратель своего творчества».
17 мая 1938 г.
Рисую футбол, большие темперы. Читаю «Руслан и Людмилу». Может быть, надо сделать иллюстрации для выставки.
Странное время. Все шепчутся, все боятся…
Честного человека это не должно касаться…
1 июня 1938 г.
Были у Ковригина[245], там был художник Черемных, он орденоносец. Но он недоволен множеством бездарных художников. А кажется, кто ему мешает работать, как хочешь. Он не формалист.
Я не выставляюсь, мне не удается писать так, как было бы нужно.
Но если что плохо, то виноват только я и я…
Ковригин – это очень тихий и неплохой парень и способный. У него есть изобразительная культура. Он снимает под Переплетчикова и Нестерова… Ему 40 лет.
4 июня 1938 г.
Сегодня умерла от гангрены Регина Лемберг, сестра Жени Лемберг.
У папы не осталось никого, ему 60 лет.
Как грустно и странно…
7 июня 1938 г.
Состоялась кремация Регины. Я тоже ходил и чувствовал себя плохо… Подошла ко мне ее подруга, и отведя от людей, спросила: «У меня Ваши письма к Регине, что с ними делать?»