Да, я никому не известный. Нужно сделать что-нибудь особенное. Я слишком от всего отошел. Они не художники, но и я не пацан.
Ночь… 3 часа, не спится. Кашель замучил. Читал Гофмана, пустота и скука, и даже дневник, как голгофа…
Всё что было в юности, то же и в старости.
А что, разве я был не талантлив? От всего меня отбили, что я любил. От фантастики отбили, от романтики тоже, от левого искусства тоже…
А вернуться куда? Впереди ночь… и смерть…
Машковцев и Павлов, они побили меня…
Вчера ходил по улицам по всяким делам и видел каждого человека только половину, другая пропадала в неясности. Интересно… и реально.
А это оттого, что болен, простужен, и сердце. Глаза у меня разные, два изображения не совпадают, особенно если болен или пьян… Вот и фантастика.
Дневник пишется, когда плохое настроение. Мой корабль плывет по всяким болотам. В каюте горит электрическая печь, Варвара спит…
Путешествие продолжается, хотя и в неизвестность, потому что нет направления…
Иногда мой корабль, не очень часто, сидит на мели, вроде Молотова. Но иногда и куда-то двигается. Встречается местное население на островах, вроде Лизаветы, Игоря и Лильки Лавинской…
Новый год будем встречать у Мульки в комнате. Я капитан и команда – Варвара.
Плывем к новым островам. На одном из островов оставили нашу юнгу-Мулю и ввиду ледяных затонов и ледяных гор не можем к ней пробиться. До завтра «сдаю вахту», ложусь спать…
Вспомнил, что писать надо на одной стороне страницы, а на другой клеить документы.
30 декабря 1942 г.
Было бы интересно собрать всё вместе, и дневники, и письма, и документы, и фотографии, и фото с работ, и по годам сделать книгу жизни. Этого никто не делал. Получилось бы занятное собрание сочинений.
Мы так узко смотрим и узко работаем. Тысячи планов остаются неиспользованными. Хорошо, чтоб хоть Мулька выполнила то, что не успели ее родители…
Варвара ушла за деньгами и в магазин. Я сижу дома, кашляю. Ничего нет в магазине… за картошкой безумные очереди…
31 декабря 1942 г.
Итак, на носу Новый год. Буду надеяться, что он не принесет того, что было в 1942 году. Муки эвакуации, войны, болезни. Буду надеяться, что Новый год даст победный конец войны, много живописных произведений. Пусть уходит этот мрачный 1942 год, и верю в лучший. Я не люблю цифры: 0, 2, 6 и 9. А люблю 3,7. Хорошо отношусь к 4, 5, 8, 1. Надеюсь 1943 год не подведет.
В маленькой кухне развесил елочные флажки и елочные электрические лампочки. Пусть придет к нам Новый 1943 год. Пусть он положит свою счастливую руку на мою странную жизнь и порадует меня в период перехода к старости новыми успехами. Одно печально, что нет моей новой маленькой Мульки. Она стала сознательной и интересной, и мы переписываемся с ней. Она оригинальна и это нас сблизило. В ней я вижу продолжение самого себя. Поэтому я полюбил ее как свою дочь. Она должна продолжить то, что я не сделал или не доделал сама или ее дети. Надеюсь, что удастся ее вытащить из Молотова, где она учится на 1 курсе Сельхозинститута.
Помылся в кухне «по частям», успел, т. к. выключили электричество. Зато газ горит хорошо.
Зато дневник теперь лежит на столе и ожидает, чтобы можно писать, как идет день, он становится действительно корабельным. Хотя корабль и стоит, матрос или завхоз, Варвара ушла промышлять деньги и обед.
Корабль плывет среди бури, войны и всяких мелких опасностей.
Пришла Варвара в 6 часов вечера, получила карточки и деньги. Приходила Нюра, пообедали и проводили Старый год…
По радио: от коменданта города Москвы: «Разрешается в ночь с 31 по 1 января беспрепятственное хождение по городу Москве». Варвара пошла дать телеграмму Муле.
В 12 ч. пошли к Вере Гехт, выпили водки и кофе.
1 января 1943 г.
Начинается новый год. На фронте освобождено 2000 населенных пунктов. Прошел год без друзей.
Варвара принесла хлеб на два дня. 1200 белого и 1200 черного. Целый месяц сидели на одном пайке, Варвара худа, как щепка.
2 января 1943 г.
Думаю, вписать сюда маленький дневник, который написан в эвакуации.
Муля пишет: «…Что голова так наполняется мыслями, что делается тяжелой и после записей в дневник становится легкой и свободной…»
Ходил платить за газ и квартиру.
Всё еще не написан портрет Варвы…
10 января 1943 г.
Думаем устроить Мулю в худ. институт на графическое отделение. Может быть, дадут вызов на экзамены. А я ее быстро обучу рисунку, наверно, способности найдутся. Иогансон дал ей рекомендацию.
Третий день гаснет свет…
19 января 1943 г.
Холодно, газ не горит… Электричество дают мало, масла и сахару нет целый месяц…
Зато сняли блокаду Ленинграда, идет наступление по всему фронту…
Муля в Молотове…
Переписываю старые эскизы, и всё не нравится. А на новые нет места…
Руки мерзнут, хочется есть и спать…
31 января 1943 г.
Тяжелые дни, воду нужно носить на 8 этаж, замерзла, газ не горит даже ночью. Отопление не работает. Пока спасает электричество «налево».
Купили железную печь за 84 руб. Сделали трубы за 250 руб. Пилил подрамники и столы. В комнате дым и копоть. Вчера ездил в Черкизово на грузовике за дровами, привез 1 кубометр. Перевезли за 2 кг хлеба.
Муле послали вызов. Сумеет ли она получить пропуск и билет? Неужели еще буду счастлив и весел? Взяли Курск. А конец так далек… Разочаровались в знакомых, в Гехтах, остались Леткар, Татьяна, Нюрка.
На корабле дым и копоть. В лаборатории замерзла вода в бутылках. Не был в бане 1,5 месяца. В комнате топится «печка», дым ест глаза. Варится суп. «Сплю» в одежде и валенках, кашляем оба, но ждем Мулю, мы ее полюбили, она занятная и своеобразная…
12 февраля 1943 г.
Был в МОСХе, каждый месяц надо лично получать карточки. Там сейчас не Союз, а контора, каждый служащий считает, что делает нам милость, что дает карточки… Муля прислала милое и трогательное письмо, пишет: «Конечно, мне интереснее с тобой жить, но не надо говорить, что все работы останутся мне, нет, вы будете жить и я буду с вами, а работы все будут там же, пусть они висят, когда-нибудь их поймут…»
Вот теперь только я понял, что у меня есть «моя дочь».
Искусство – это служение народу, а народ ведут кто – куда. А мне хочется вести народ к искусству, а не искусством вести куда-то. Рано родился я или поздно? Надо отделить искусство от политики…
14 февраля 1943 г.
Целый день чинил печь, чтоб не дымила. Всё-таки сделал, пилил дрова.
Нужно устроить комнату, а то тесно. Муля прислала телеграмму, что экзамены сдала и ждет документы…
Нужны деньги на табак, муку, заплатить за телефон, на лук, картошку и т. д.
Наши взяли массу городов…
Но военные говорят, что если не откроется второй фронт, война продлится еще года два-три…
15 февраля 1943 г.
Вчера по радио сообщили, что с 1 марта студентам будут давать рабочие карточки. Снизу жалуются, что колю дрова… получили от Мули телеграмму «заказное письмо получила, буду действовать…»
Это значит, что она получила документы. Приходил Миша, принес 200 гр. табаку, просил фотобумаги старой.
17 февраля 1943 г.
Пришла телеграмма от Мули, просит подтвердить вызов за подписью начальника Учебных заведений, а то не та подпись. Пока ей не дали пропуск…
18 февраля 1943 г.
Послали Муле подтверждение от начальника Уч. заведений и двести руб. денег. Опять будем ждать результатов…
Прочистили газ, теперь горят две горелки…
Рисовал танцующих девушек.
18 февраля 1943 г.
Целый день ходят люди. Была Додина жена Маруся. Вечером узнал, что умер брат Миши Малютина – Владимир.
Варва больна. Приходил печник, принес колено к трубе.
21 февраля 1943 г.
Погода теплая, идет снег. Болит сердце… Хочу прочитать Достоевского «Братья Карамазовы». Надоел долбеж по радио. Грязь, хочется фруктов, солнца. Всего, чего нет…
А нет почти ничего.
Кругом грохот, колют дрова. На лестнице дым, ступени мокрые, носят воду, я тоже носил, от этого болит сердце. Начал автопортрет.
В одной руке ведро с водой, в другой чайник, за пазухой Достоевский, Бальзак. На лестнице темно, 16 лестниц… Семь лестниц прошел и сердце старается выскочить из пиджака. Ставлю ведро и чайник на подоконник, сижу отдыхаю, воздух с шумом вырывается. Думаю: почему? зачем? чем я виноват? Я не хочу властвовать. Я хочу писать и писать! Нет ничего отрадного на моем корабле. Неужели я ничего не создам? Неужели меня никто не будет знать?
Спрашиваю будущих читателей: для чего жить, жил и буду жить? Я ведь не нужен.
Формалист, футурист, беспредметник…
22 февраля 1943 г.
Пришла телеграмма от Мули: «Нужен вызов от Храпченко – пред. Комитета по делам Искусств…» Мулю не пустили. Опять всё с начала…
24 февраля 1943 г.
Вчера вдруг пошла вода. Пришлось мыть пол… Ходил к Бабичеву: жалуется на холод и голод. Мороз –8 градусов.
25 февраля 1943 г.
Варвара ходила в Главное Управление Учебными Заведениями и снова послали вызов Муле, Кухарков подписал его, как начальник. Что из этого выйдет, неизвестно.
Захар Быков предложил работу очень интересную, оформление клуба летчиков дальних полетов в Монино.
Теперь будут давать в распределителе сухой паек вместо столовой по 10-дневной норме рабочей карточки.
Заполнили анкету на телефон, завтра внесу деньги на станции и будем ждать включения. Кажется К-1–15-65.
Принес обед и получил в МОСХе по новой карточке 2 порции табаку, хотя он и трубочный.
В клубе Монино кормят и можно остаться на ночь. Послезавтра уеду в Монино.
Вода будет каждый день! Я уже выстирал всё белье и сам вымылся.
28 февраля 1943 г.
Вчера ходил за карточками, получил в МОСХе паек. Варва получила в магазине за февраль по 500 гр. меда и смальца (сала) по 400 гр.