Боже мой, как хочется солнца, света, тепла и счастья…
Какого? Творческого… Новых вещей, удачных… и рамок для картин. Хочется всё вставить в рамки, никогда такого не хотелось.
21 декабря 1943 г.
Ходил искал Варвару по магазинам. С трудом нашел. Стояли в очереди за 800 гр. сгущенного молока и 400 гр. сала, и уже вечер – 8 часов.
Утром убирался, чистил картошку, ибо Муля больна, а Варва ушла.
Сижу под ворованным светом из елочных лампочек в валенках.
Муля у Лильки в 15 кв. Радио воет лауреатами – «Свадьба в Малиновке».
В бане не был полтора месяца. Баня – это очередь на 3 часа.
А в голове акварели, роман, солнце, весна… своя хибара-дача…
Читал, как встречал прошлый год с Варвой…
Будет лучше, есть вино, еда, конфеты, кофе, мясо.
А главное, будем втроем. Топят в мастерской и придут гости…
Только не будет друзей…
Я думал, что сегодня 22-е, оказалось, что сегодня 21-е.
Опять я готовил обед и ходил за хлебом.
За год какие успехи у нас на корабле:
1. Приехала Муля.
2. Поставили телефон.
3. Есть деньги и работа.
4. Литерное питание.
5. Подписка на газеты.
6. Топят в мастерской.
7. Обещали электролимит.
8. Будет ходить лифт.
Сегодня по радио прочитали новый Гимн Советского Союза. В стародревнем стиле. Музыка еще не готова.
24 декабря 1943 г.
Канун Рождества. Варва всю ночь делала обложку «СМЕНА», а я помогал.
Осталось 6 дней 1943 года…
Погода сумрачная и темная. Дня совсем не видно. Хочется скорей, скорей весны и лета.
Темнота, холод и скука.
А что будет в 1944 году зимой?
Всё война и мрак, нет ей конца. Опять наши стоят, немцы наступают, никаких друзей…
Сделали «Смену», журнал комсомольской молодежи, шрифт из церковнославянских букв «СМЕНА» и нравится редактору. Отправили на утверждение. Требуют русско-славянских букв и орнамента.
Варва сходит с ума, всё набирается работы, поэтому целый день звонили, разговаривали.
Некогда ходить по магазинам, придется обедать в столовой…
26 декабря 1943 г.
Целый день делал рамы для беспредметных вещей. Красиво выглядит.
Варва получила деньги за обл. «Смена» и за Бенеша[258]. Она всё работает.
Сегодня наши прорвали фронт во 2-ом месте, движутся на Витебск, снова на Житомир.
Целый день болел, грипп, целый день бы спал. Вечером согрелся аспирином и вином.
Сегодня придумал написать церковь Спаса и Богоматери и дать на выставку. Что будет?
Разрешили и открыли церкви. Нужно подумать.
А я бы написал их здорово!
«Смену» в церковнославянском стиле приняли в ЦК, с удовольствием. «Мы, – говорят, – самая крупная славянская держава и нечего стыдиться своего прошлого».
28 декабря 1943 г.
Надвигается получение карточек и их прикрепление. Это ужасно утомительно.
А еще нужно получить 60 кг картошки неизвестно где.
Муки не дают, дают хлеб. Я взял на двоих на весь декабрь 8 кг черного и 4 белого, он сохнет и портится.
30 декабря 1943 г.
Эти дни идут в суматохе. Принес картошки 50 кг.
Завтра за карточками и прикрепление.
Вожусь с книгами. Кончается год.
Наши наступают опять на полный ход и подходят опять к Житомиру.
У нас никого, лишь Нюра со спиртом.
Варва всё нервничает и злится. Набрала работ, а что толку? Мало платят и ничего не купишь. Нет ни одежды, ни книг, ни рамок, ни одеколона, ни фруктов.
Хочу конца войны, солнца и весны, чтоб росли цветы и писались картины.
31 декабря 1943 г.
Последний день. Утром пришел домоуправ и принес ключ от лифта. Сами будем ездить без лифтера.
На абажур навесил украшений елочных и цветные елочные лампочки, это вместо елки.
Варва принесла мяса и полтора литра коньяку. Сделали винегрет, котлеты с картошкой, [есть] рыбные консервы, редька, компот и встретили Новый год.
Никто не звонил, не поздравлял…
Сделал всем ключи к лифту.
Кончился 1943 год…
Милый циклопик![259]
Незаметно подкрался Новый год.
Ты его ждал. Опять его встречаем все вместе дома.
Ты не сердись на меня, я не ругаюсь, это просто вспышка. Теперь этого никогда не будет. Мама теперь стала спокойна и всегда желает нам добра. Что пожелать? Ведь это не исполнится… Но всё же хорошо на что-то надеяться. Пусть бы исполнилось всё, что ты сам хочешь. Ты такой хороший, что не было никогда раньше.
Милый мой! Целую и люблю. Напиши всё, что ты желаешь.
С Новым годом!
Твоя Мулька
1 января 1944 г.
С Новым годом!
Тому, кто ругаясь, будет читать этот дневник.
Сегодня играли новый гимн композитора Александрова. Очень интересный… Других нет.
Ведь не Шостаковичу же давать или Прокофьеву?
К тому же он «истинно» русский…
Империя ложного реализма и сдирания…
Говорят, что разрабатывается установка в искусстве на реализм, на передвижников, на русское искусство.
Я буду писать сказки, как Билибин…
Что делать?
Шью колпак за упокой искусства, своего и всех… левых…
Господи и люди будущего, простите меня!
Что я жил не вовремя.
Я больше не буду…
У нас было жить очень скучно.
И зачем мы жили, всё ждали, ждали и верили…
То, что мы сделали, это было никому не нужно.
Итак, начинаем жить в 1944 году?
ненавидимые,
непризнаваемые,
невыставляемые.
Живем искусством, на котором поставили × крест.
2 января 1944 г.
Сегодня получил электролимит 30 гектоватт/час в день, еще было 7, всего – 37 г/ватт на месяц – 410.
Остальное время сплю и мучаюсь с гриппом.
Варва ушла к Лизавете играть в Ма.
Салют – взят Новоград-Волынский.
4 января 1944 г.
За декабрь много сгорело электроэнергии и сейчас нельзя жечь.
Второй раз наградили Петрицило. Он украинец.
А я и не украинец, и не русский, и не еврей, и не ахровец, и не реалист, и не передвижник.
Я радуюсь за Петрицило. Мне же жить осталось очень мало, я это знаю…
Я не увижу самого себя. Я не увижу своей выставки. И если ее не увижу я, то и никто не увидит.
Живой я не нужен. А мертвый тем более…
5 января 1944 г.
В час ночи был салют, взяли Бердичев.
Мой старый корабль освещается ракетами и даже с нашего дома каждый раз пускают их.
Ему дали электролимит. Ему угрожает уплотнение.
7 января 1944 г.
Вчера чинил электрические печи. Сегодня Варва видела в Фотохудожнике списки вновь открывшихся магазинов продовольственных из американских товаров
Что за магазины и для кого? И по каким ценам?
Может быть, это Америка потребовала открыть комиссионные магазины.
Хорошо бы открылись комиссионные магазины искусств…
Умираем от скуки и не можем умереть от водки, ибо ее нет…
8 января 1944 г.
Ходили на базар и купили 200 гр. табаку – 160 руб.
11 января 1944 г.
Разбираю библиотеку.
Читаю В. Каменского.
В Перми я встретил его на улице Молотова. Однажды мы сидели на берегу Камы, разговаривали.
И где этот солцеовеянный поэт?
Он пел скучно и нудно… Я предложил приехать к нему на Каменку. А он отводил всякий ответ. И мы расстались…
А я мог его снять, еще прославить и написать о нем хорошо. Он боялся, что меня нужно кормить… А я его в Москве угощал, поил… Ну вот, как песни не похожи на человека.
Я никогда больше не буду в его «Каменке». И никогда ничего ему не сделаю… Ну какой же он русский человек? Он потерял мое доверие…
Читаю Кирсанова. Тоже пустота.
Читаю Пастернака, – это настоящий поэт.
Читаю Кручёныха. Читать любопытно, но видеть неприятно. Это не русский… Этот похож на поляка.
«Ни одна строчка не выдумана».
Честерфилд.
Это эпиграф к книге о Стендале.
С другой стороны, что можно выдумать и прямо взять из жизни?
Только саму жизнь…
Но она не вмещается в книгу. Она только может быть самой жизнью.
Нет полной Правды, но и обман бывает интересный или нет, талантливый или бездарный.
Я ничего не выдумываю, я только думаю.
Так что этот афоризм тоже выдуман. Все книги – это передача опыта жизни, который повторяется.
Это как игра в шахматы, всё те же фигуры и миллионы комбинаций. В результате игроки проигрывают и приходит час расплаты, а платить нечем. Тогда пишут книгу «невыдуманную», где просто исправляют все ошибки своей жизни.
Русские – это вечные учителя, любили учить всех, толстовцы, горьковцы и т. д.
12 января 1944 г.
У нас мелкая буржуазия – это артисты, писатели и художники, теперь еще офицерство.
Они скупают фарфор, золото, серебро, носильные вещи, мебель и т. д.
Нужно завтра получить деньги в Музее Революции и купить что-нибудь Муле.
Ночью играли в МА с Лизаветой.
14 января 1944 г.
Муле исполнилось 18 лет.
Была Нюрка и Лизавета, играли в Ма…
26 января 1944 г.
Всё война…
А кому она нужна? Это борьба капитала. А мы всё еще для них колония, как и Китай.
А мне хочется весны, свободы и искусства…
Работаю над картотекой Маяковского.
28 января 1944 г.
Варве много забот, но я болен. Настолько болен, что этого никто не должен знать. Моя песенка спета…
Наши отогнали немцев от Ленинграда. Блокада снята на 100 км и освобождена дорога Москва – Ленинград. Артиллерия больше не обстреливает Ленинград.
3 февраля 1944 г.
За эти дни наши дошли до Нарвы. Сняли блокаду.
Лауреатам открывают 22 магазина по коммерческим ценам. Свобода и блага – лауреатам. А мы бегаем целые дни с карточками и получаем только половину того, что полагается.