творение:
Quare etiam atque etiam talis fateare necesse est
Esse alios alibi congressus material,
Qualis hic est avido complexu quem tenet aether, [371]
в особенности, если существо это одушевленное, как можно предполагатьпо его движениям и как уверяет Платон [372]; некоторые наши ученые [373]подтверждают это мнение, другие же не осмеливаются опровергать его. А можетбыть, правильно то старинное воззрение, согласно которому небо, звезды идругие части вселенной представляют собой создания, состоящие из тела идуши, которые смертны по своему составу, но бессмертны по решению создателя.В случае же если существует множество миров, как полагали Демокрит, Эпикур ипочти все философы, то откуда мы знаем, что принципы и законы нашего мираприложимы также и к другим мирам? Эти миры, может быть, имеют другой вид идругое устройство [374]? Эпикур представлял их себе то сходными между собой,то несходными [375]. Ведь даже в нашем мире мы наблюдаем бесконечноеразнообразие и различия в зависимости от отдаленности той или иной страны.Так, например, в том Новом Свете, который открыт был нашими отцами, неизвестны ни хлеб, ни вино, ни одно из наших животных; все там иное. А вскольких странах света в прежние времена не имели представления ни о Вакхе,ни о Церере [376]? Если верить Плинию и Геродоту [377], то в некоторыхстранах есть люди, очень мало на нас похожие.
Существуют смешанные породы людей, представляющие собой нечто среднеемежду человеческой природой и животной. Есть страны, где люди рождаются безголовы, а глаза и рот помещаются у них на груди; где все люди — двуполыесущества; где люди ходят на четвереньках; где у людей только один глаз волбу, а голова более похожа голову собаки, чем человека; где люди наполовину — в нижней части тела — рыбы и живут в воде; где женщины рожают в пятилетнемвозрасте и живут только до восьми лет; где у людей лоб так тверд и кожа нанем так толста, что железо не в состоянии пробить их и сгибается; где умужчин не растет борода; есть народы, которые не знают употребления огня; идругие, у которых сперма черного цвета.
Существуют люди, которые с легкостью превращаются в волков или в кобыл,а затем снова становятся людьми. И если верно утверждение Плутарха [378],что в некоторых частях Индии имеются люди без рта, питающиеся лишь запахами,то многие наши описания неправильны; такие люди отнюдь не смешнее, чем мы,их разум, может быть, нисколько не уступает нашему, и они в такой же мере,как мы, способны к общественной жизни, и тогда может оказаться, что нашевнутреннее устройство и законы не применимы к большинству людей.
Далее, сколько мы знаем вещей, противоречащих тем прекрасным правилам,которые мы установили для природы и предписали ей! А мы еще хотим связатьими самого бога! Сколько явлений мы называем сверхъестественными ипротиворечащими природе! Каждый человек и каждый народ называет так вещи,недоступные его пониманию. А сколько мы наблюдаем таинственных свойств иквинтэссенций [379]? Ибо для нас «поступать согласно природе» значит«поступать согласно нашему разуму», насколько он в состоянии следовать заней и насколько мы в состоянии распознать этот путь; все, что выходит запределы разума, чудовищно и хаотично. Но с этой точки зрения наиболеепроницательным и изощренным людям все должно представляться чудовищным, ибочеловеческий разум убедил их, что нет никаких серьезных оснований утверждатьдаже то, что снег бел (Анаксагор заявлял, что он черен) [380]. Все неясно:существует ли что-нибудь или ничего не существует? Знаем ли мы что-либо илиничего не знаем? (Метродор Хиосский отрицал за человеком возможностьответить на этот вопрос) [381]. Живем ли мы или нет? Ибо Еврипид сомневался,«является ли наша жизнь жизнью или же жизнь есть то, что мы называемсмертью»:
Τις δ οιδεν ειζην τουθ οκέκληταιθανειν,
Το ζην δεθνέσκεινέστι. [382]
Еврипид сомневался не без основания; действительно, почему называтьжизнью тот миг, который является только просветом в бесконечном течениивечной ночи и очень кратким перерывом в нашем постоянном и естественномсостоянии, ибо смерть занимает все будущее и все прошлое этого момента, даеще и немалую часть его самого? Другие уверяют, что нет никакого движения ичто ничто не движется, как утверждают последователи Мелисса [383] (ибо,если существует только единое, то оно не может ни обладать сферическим движением, ни передвигаться с места на место, как это доказывает Платон [384]), и что в природе нет ни рождения, ни истлевания.
Протагор утверждал, что в природе нет ничего, кроме сомнения, и что обовсех вещах можно спорить с одинаковым основанием и даже о том, можно лиспорить с одинаковым основанием обо всех вещах; Навсифан [385] заявлял, чтоиз тех вещей, которые нам кажутся, ни одна не существует с большейвероятностью, чем другая, и что нет ничего достоверного, кроменедостоверности; Парменид утверждал, что ничто из того, что нам кажется, несуществует вообще и что существует только единое [386]; Зенон утверждал, чтодаже единое не существует и что не существует ничего.
Если бы существовало нечто, то оно находилось бы либо в другом, либо всамом себе; если бы оно находилось в другом, в таком случае их было бы два,а если бы оно находилось в самом себе, то и в этом случае их было бы два:содержащий и содержимое. Природа вещей, согласно этим учениям, есть не чтоиное, как ложная или пустая тень [387].
Мне всегда казались безрассудными и непочтительными в устах христианинавыражения вроде следующих: бог не может умереть, бог не может себепротиворечить, бог не может делать того или этого. Я нахожу неправильнымподчинять божественное всемогущество законам нашей речи. То предположение,которое мы вкладываем в эти слова, следовало бы выражать более почтительно иболее благочестиво.
Наша речь, как и все другое, имеет свои слабости и свои недостатки.Поводами к большинству смут на свете являлись споры грамматическогохарактера. Наши судебные процессы возникают только из споров об истолкованиизаконов; большинство войн происходит из-за неумения ясно формулироватьмирные договоры и соглашения государей. А сколько препирательств — и притомкаких ожесточенных — было вызвано сомнением в истолковании слога «hoc» [388]. Возьмем формулу, которая со стороны логической представляется намсовершенно ясной. Если вы говорите «стоит хорошая погода» и если при этом выговорите правду, значит погода действительно хорошая. Разве это недостоверное утверждение? И тем не менее оно способно нас обмануть, как этовидно из следующего примера. Если вы говорите «я лгу» и то, что вы при этомутверждаете, есть правда, значит вы лжете [389]. Логическое построение,основательность и сила этого умозаключения совершенно не схожи спредыдущими, и тем не менее мы запутались. Я убеждаюсь, чтофилософы-пирронисты не в состоянии выразить свою основную мысль никакимисредствами речи; им понадобился бы какой-то новый язык! Наш язык сплошьсостоит из совершенно неприемлемых для них утвердительных предложений,вследствие чего, когда они говорят «я сомневаюсь», их сейчас же ловят наслове и заставляют признать, что они по крайней мере уверены и знают, чтосомневаются [390]. Это побудило их искать спасения в следующем медицинскомсравнении, без которого их способ мышления был бы необъясним: когда онипроизносят «я не знаю» или «я сомневаюсь», то они говорят, что этоутверждение само себя уничтожает, подобно тому как ревень, выводя изорганизма дурные соки, выводит вместе с ним и самого себя [391].
Этот образ мыслей более правильно передается вопросительной формой:«Что знаю я?», как гласит девиз, начертанный у меня на коромысле весов [392].
Посмотрите, как злоупотребляют этой насквозь неблагочестивой манеройвыражаться! Если в происходящих у нас теперь религиозных спорах вы станететеснить своих противников, то они прямо скажут вам, что не во власти богасделать так, чтобы его тело находилось одновременно и в раю, и на земле, и внескольких разных местах [393]. А как ловко пользуется этим аргументом нашдревний насмешник [394]! «Для человека, — говорит он, — немалое утешениевидеть, что бог не все может: так, он не может покончить с собой, когда емузахочется, что является наибольшим благом в нашем положении; не можетсделать смертных бессмертными; не может воскресить мертвого; не можетсделать жившего нежившим, а того, кому воздавались почести, не получавшимих, — так как он не имеет никакой иной власти над прошлым, кроме забвения».Наконец, — чтобы довершить это сравнение человека с богом забавным примером — он добавляет, что бог не может сделать, чтобы дважды десять не было