Находясь в Италии, я дал одному человеку, плохо изъяснявшемусяпо-итальянски, следующий совет: раз он хочет только, чтобы его понимали, ане стремится хорошо говорить на этом языке, пусть употребляет первыепопавшиеся слова — латинские, французские, испанские или гасконские, —прибавляя к ним итальянские окончания; в таком случае его речь непременносовпадет с каким-нибудь наречием страны: тосканским, римским, венецианским,пьемонтским или неаполитанским, или с какой-нибудь из их разновидностей. Тоже самое я мог сказать и о философии: она выступает в столь разнообразныхобличиях и содержит столько разных положений, что в ней можно найти любыедомыслы и бредни. Человеческое воображение не в состоянии придумать ничегохорошего или плохого, чего в ней уже не было бы кем-нибудь сказано. Nihiltam absurde dici potest quod non dicatur ab aliquo philosophorum [491]. Я с тем большей готовностью выпускаю в свет плоды моих причуд,что, хотя они являются моим порождением и ни с кого не списаны, я все жеубежден, что нечто подобное найдется у какого-нибудь древнего автора, итогда наверное кто-нибудь скажет: «Вот откуда он почерпнул их!»
Мои правила жизни естественны, и для выработки их я никогда не прибегалк учению какой-либо школы. Но, так как они были очень просты, то, когда уменя явилось желание изложить их, я, стремясь выпустить их в свет внесколько более приличном виде, вменил себе в обязанность подкрепить ихрассуждениями и примерами и сам был крайне удивлен, когда оказалось, что онислучайно совпали со столькими философскими примерами и рассуждениями. Каковбыл строй моей жизни, я узнал только после того, как она была прожита иблизка к завершению; вот новая фигура непредвиденного и случайного философа!Но вернемся к вопросу о нашей душе. Когда Платон помещал [492] разум вмозгу, гнев в сердце, а вожделение в печени, он, по-видимому, скорее хотелдать истолкование наших душевных движений, нежели разгораживать и разделятьдушу, подобно телу, на множество частей. Наиболее правдоподобным изфилософских взглядов является тот, согласно которому существует только однадуша, которая с помощью различных частей тела рассуждает, вспоминает,понимает, судит, желает и совершает все другие свои действия, подобно тому,как кормчий управляет кораблем, применяя на деле весь свой опыт, — тонатягивая или отпуская какой-нибудь канат, то ставя парус, то налегая навесло, причем все эти различные действия исходят только от него одного. Мнепредставляется также наиболее правдоподобным, что душа помещается в мозгу;это явствует из того, что ранения и несчастные случаи, поражающие мозг,тотчас же отражаются на душевных способностях; нет ничего невероятного втом, что из мозга душа проникает во все остальные части тела:
medium non deserit unquam
Caeli Phoebus iter; radiis tamen omnia lustrat, [493]
подобно солнцу, которое излучает свой свет и тепло, наполняя имвселенную:
Cetera pars aminae per totum dessita corpus
Paret, et ad numen mentis nomenque movetur. [494]
Некоторые утверждали, что первоначально существовала общая душа,подобная огромному телу, от которой отделились затем все отдельные души и вкоторую они возвращаются, постоянно смешиваясь с этой всеобщей материей:
Deum namque ire per omnes
Terrasque tractusque maris caelumque profundum:
Hinc pecudes, armenta, viros, genus omne ferarum,
Quemque sibi tenues nascentem arcessere vitas;
Scilicet huc reddi deinde ac resoluta referri
Omnia: nec morti esse locum. [495]
Одни полагали, что души вновь возвращаются в эту общую душу ивоссоединяются с ней; другие утверждали, будто души были созданы избожественной субстанции; третьи — что они созданы ангелами из огня ивоздуха. Одни уверяли, что души существуют от века, другие — что только стого момента, как они воплотились в тело; третьи полагали, что душиспускаются с луны и возвращаются туда же. Большинство древних считало, чтодуши переходят от отца к сыну и что это совершается так же естественно, каки всякие другие явления в природе; они доказывали это сходством детей сотцами:
ссылаясь на то, что дети перенимают от отцов не только телесноесходство, но и одинаковый нрав и одинаковые душевные склонности:
Denique cur acris violentia triste leonum
Seminium sequitur; dolus vulpibus, et fuga cervis
A patribus datur, et patrius pavor incitat artus;
Si non certa, sua quia semina semina seminioque
Vis animi pariter crescit cum corpore quoque? [498]
Они указывали, что на этом покоится божественное правосудие, карающеедетей за грехи отцов [499], ибо отцовские пороки как-то заражают души детейи накладывают на них свой отпечаток, вследствие чего испорченность волиотцов отражается на детях. Некоторые утверждали, что если бы души возникалине естественным путем, а как-то иначе и, находясь вне тела, были бы чем-тоиным, то, обладая естественными способностями: мыслить, рассуждать ивспоминать, они должны были бы сохранить воспоминание о своем первоначальномсуществовании:
si in corpus nascentibus insinuatur,
Cur superante actam aetatem meminisse nequimus,
Nec vestigia gestarum rerum ulla tenemus? [500]
Ведь для того чтобы оценить способности наших душ столь высоко, как намхотелось бы, следует предположить, что, пребывая в своем естественномсостоянии простоты и невинности, они были всеведущими. И такими они должныбыли быть, пока пребывали свободными от телесного плена, до того, как вошлив тело; и мы надеемся, что они опять станут такими после того, как покинутего. Но и находясь в теле, они должны были бы сохранять воспоминание об этомзнании, как утверждал Платон, согласно которому то, чему мы научаемся, естьлишь воспоминание о том, что мы уже знали раньше. Однако всякий может посвоему опыту доказать ложность этого положения; во-первых, потому, что мывспоминаем только то, чему нас научили; и если бы сущность души сводиласьтолько к памяти, то мы по крайней мере должны были бы узнать кое-что сверхтого, чему нас научили; а во-вторых, то, что душа знала, пребывая в своейчистоте, было совершенным знанием, ибо благодаря своему божественномупониманию душа познавала вещи такими, каковы они в действительности, междутем как, обучая ее здесь, ей прививают ложь и порок! Поэтому она не можетвоспользоваться своей способностью воспоминания, ибо эти образы ипредставления никогда не находились в ней раньше. Утверждать, что пребываниев теле до такой степени подавляет первоначальные способности души, что всеони глохнут, прежде всего противоречит тому другому убеждению, а именно, чтосилы души столь велики и ее действия, которые люди испытывают в этой жизни,столь удивительны, что отсюда можно сделать вывод о ее божественномпроисхождении и существовании от века, а также о предстоящем ей бессмертии:
Nam si tanto opere est animi mutata potestas
Omnis ut actarum ut exciderit retinentia rerum,
Non, ut opinor, ea ab letho iam longior errat. [501]
Кроме того, силы и действия души следует рассматривать здесь, у нас наземле, а не в другом месте, ибо все прочие ее совершенства тщетны ибесполезны: ее бессмертие должно признаваться на основании того, чем онаявляется в настоящем, и на основании того, что она значит в жизни человека.Было бы несправедливо отнять у души ее силы и способности, обезоружить еетем, чтобы на основании того срока, когда она будет находиться в плену,будет заточена в теле, будет слаба и больна, будет вынуждена терпеть насилиеи принуждение, — чтобы на основании ее действий за этот срок вынестиприговор, обрекающий ее на вечные муки; было бы несправедливо принять врасчет этот краткий срок, который — длится ли он несколько часов или, самоебольшое, сотню лет — есть лишь один миг по сравнению с бесконечностью, и наосновании того, что сделано в этот промежуток времени, вынести душеокончательное решение ее участи. Было бы большой несправедливостью получитьвечное воздаяние за столь краткую жизнь.
Платон, желая устранить это несоответствие, считал [502], чтопосмертное воздаяние должно ограничиваться сроком в сто лет, ибо таковпримерно срок человеческой жизни, и многие христианские авторы такжеограничивали воздаяние определенным временем.
Вместе с Эпикуром и Демокритом, чьи взгляды на природу души былинаиболее приняты, философы считали, что жизнь души разделяет общую судьбувещей, в том числе и жизни человека; они считали, что душа рождается так же,как и тело; что ее силы прибывают одновременно с телесными; что в детствеона слаба, а затем наступает период ее зрелости и силы, сменяющийся периодомупадка и старостью, и под конец душа впадает в дряхлость:
gigni pariter cum corpore, et una
Crescere sentimus, pariterque senescere mentem.