[10] повелелвпрячь в его колесницу страусов поразительной величины, так что казалось,будто она скорее летит по воздуху, чем катится по земле. Причудливость этихвыдумок внушает мне следующую, не менее причудливую мысль: стремлениемонархов возвеличиться в глазах окружающих, постоянно приковывать к себевнимание непомерными тратами есть род малодушия и свидетельствует о том, чтоэти государи не ощущают по-настоящему, что именно они собой представляют.Это — вещь простительная для государя, пребывающего в чужих краях, нопоступать таким образом, когда он среди своих подданных, где ему всеподвластно и все позволено, — значит низводить свое достоинство с наивысшейступени почестей, какая только ему доступна. Точно так же и дворянинунезачем, по-моему, особенно тщательно одеваться, когда он в своем кругу; егодом, образ жизни, кухня достаточно говорят за него.
Мне кажется не лишенным основания тот совет, который Исократ преподалсвоему государю. А сказал он ему вот что: пусть у него будет великолепнаядомашняя утварь и соответствующая посуда, ибо потраченные на это средства невылетают на ветер, — все эти вещи останутся в наследство его преемникам; нопусть он, вместе с тем, избегает расходов на такие роскошества, которыетотчас выходят из употребления и улетучиваются из памяти [11].
Пока я жил на положении младшего сына, я любил щегольнуть своиминарядами за невозможностью щеголять чем-либо другим, и это мне было напользу: это бывает на пользу всем тем, кому идет красивое платье. Намизвестны рассказы о поразительной бережливости наших королей в расходованиисредств на себя и на подарки, — королей, великих своею славой, доблестью иудачливостью в делах. Демосфен с крайним ожесточением нападает [12] на тотзакон своего города, которым предусматривалось использование общественныхденег на устройство торжественных игр и празднеств; он хотел бы, чтобывеличие его города находило свое выражение в многочисленности хорошоснаряженного флота и в сильном, хорошо вооруженном войске.
И Феофраста не без оснований порицают за то, что в своем сочинении обогатстве он выдвигает противоположное мнение и утверждает, что тратыподобного рода — естественный и неизбежный плод изобилия [13]. Но этиудовольствия, говорит Аристотель, нравятся только самой низменной черни, ини один положительный и здравомыслящий человек не придает им ни малейшейцены [14]. Расходование всех этих средств, как мне кажется, было бы болеепод стать королям и более полезным, действенным и оправданным, если бы онишли на постройку портов, гаваней, укреплений и городских стен, на роскошныездания, церкви, госпитали, учебные заведения, на благоустройство улиц идорог; именно благодаря всему этому папа Григорий XIII [15] в мое времяоставил по себе благодарную память, и на все это наша королева Екатерина [16] распространяла бы в течение долгих лет свою врожденную щедрость и своестремление благотворительствовать, если бы ее средства были достаточны дляудовлетворения ее пожеланий. Судьба преподнесла мне сильное огорчение,прервав работы над сооружением в нашей великой столице замечательного Новогомоста [17] и отняв у меня надежду дожить до того времени, когда его откроютдля общего пользования.
Кроме того, подданным, зрителям всех этих торжеств, кажется, что передними выставляют напоказ их же собственные богатства и что их потчуютпразднествами за их собственный счет. Ибо народы смотрят в этом отношении насвоих королей совсем так же, как мы — на услужающих нам, а именно: онидолжны взять на себя заботу о том, чтобы доставлять нам в изобилии все, чтонам нужно, но никоим образом не должны уделять себе хотя бы крупицу изовсего этого. И император Гальба, получив во время ужина, удовольствие отигры одного музыканта и повелев принести свой ларец, дал ему целую пригоршнюизвлеченных им оттуда золотых монет и сказал: «Это не государственное, этолично мое» [18]. Как бы там ни было, но чаще случается, что народ прав и чтоего глаза насыщают тем, чем ему полагалось бы насыщать свое брюхо. Щедростьв руках королей — не такое уж блестящее качество; частные лица имеют на неебольше права, ибо, в сущности, у короля нет ничего своего: он сампринадлежит своим подданным.
Судье вручается судебная власть не ради его блага, а ради блага того,кто ему подсуден. Высшего назначают не ради его выгоды, а ради выгодынизшего; врач нужен больному, а не себе. Цели, преследуемые как всякоювластью, так равно и всяким искусством, пребывают не в них, а вне их: nullaars in se versatur [19].
Вот почему наставники будущих государей, стараясь вложить в них сраннего детства пресловутую добродетель щедрости и внушая им, чтобы ониникогда не отказывали в денежных просьбах и считали, что нет расходовполезнее, чем расходы на дары и раздачи (наставление, в мое времясчитавшееся чрезвычайно разумным), или думают больше о своей выгоде, чем овыгоде своего господина, или не понимают того, о чем говорят. Очень легкоприучить к щедрости того, кто может проявлять ее за чужой счет, сколько быему ни заблагорассудилось. И поскольку ее ценность определяется не размерамидара, а размерами доходов дарителя, щедроты, расточаемые стольмогущественными руками, стоят немногого. Юные принцы превращаются врасточителей прежде, чем становятся щедрыми. По сравнению с другимикоролевскими добродетелями от щедрости мало проку, и она, как говорил тиранДионисий, — единственная из них, которая хорошо уживается с тиранией [20].
Я бы с большей охотой научил этих принцев следующему присловьюземледельца:
Τη Χειρι δεισπείρειν, αλλαμη ολω τωθυλακω [21],
означающему, что кто хочет собрать урожай, тому нужно сеять руками, ане сыпать семена из мешка (нужно зерно разбрасывать, а не бросать), и еще ябы им прибавил, что, будучи в необходимости дарить или, правильнее сказать,платить и воздавать стольким людям по их заслугам, они должны беспристрастнои вдумчиво распределять эти блага. Если щедрость властителя прихотлива ичрезмерна, я предпочитаю, чтобы он был скупым.
Из всех добродетелей королям всего нужнее, по-моему, справедливость; аиз всех частных ее проявлений — справедливость в пожаловании щедрот, ибоосуществление справедливости в этих случаях они полностью оставили за собой,тогда как во всем остальном охотно осуществляют ее с помощью других.Чрезмерная щедрость — плохое средство добиться расположения; она чащеотталкивает людей, чем их привлекает: Quo in plures usus sis, minus inmultos uti possis. Quid autem est stultius quam quod libenter facias, curareut id diutius facere non possis? [22]. И если кого-нибудь незаслуженно осыпают щедротами, тому становитсяот этого стыдно и они не порождают в нем благодарности. Сколько тиранов былоотдано в жертву народной ненависти руками тех, кого они несправедливовозвысили! Ведь люди этой породы считают, что они закрепляют за собойвладение неправедно нажитым, выказывая свое презрение и свою ненависть ктому, кому они им обязаны, и присоединяясь к негодующей и выносящей приговортолпе.
Подданные государя, не знающего меры в щедротах, теряют меру в своихтребованиях к нему: они руководствуются не разумом, а примером. И намполагалось бы частенько краснеть за наше бесстыдство; нас оплачивают болеечем справедливо, когда вознаграждают соответственно нашей службе, ибо ужелимы все-таки ничего не должны государю в силу наших естественных обязательствпред ним? Если он покрывает наши расходы, он делает для нас больше, чемнужно; вполне достаточно, если он нам помогает; ну, а если мы получаем отнего сверх наших трат, то очевидно, что это — благодеяние, которого нельзятребовать: ведь в нашем языке слова для обозначения щедрости и свободыобразованы от одного корня [23]. У нас, однако, повелось совсем по-другому:полученное в счет не идет; любят лишь будущие щедроты. Вот почему, чем болеетощей делается мошна государева из-за его щедрых раздач, тем беднее онстановится и по части друзей.
Как же ему удовлетворить желания своих подданных, если эти желаниявозрастают по мере того, как они выполняются? Кто думает только о том, какбы побольше ухватить для себя, тот не думает об уже ухваченном. Неотъемлемаячерта жадности — неблагодарность. Здесь, пожалуй, уместно вспомнить о том,что некогда сделал Кир; его пример мог бы послужить пробным камнем и длякоролей нашего времени, чтобы выяснить, с пользой или без пользы осыпали онидарами своих приближенных, и они убедятся, что названный властелин раздавалих не в пример удачнее, чем они. А им из-за этого приходится обращаться зазаймами к своим подданным, которых они вовсе не знают и которым причинилискорее зло, чем добро. И в помощи, которую те им оказывают, нет ничегодобровольного, кроме ее названия. А история с Киром заключается в следующем:однажды Крез упрекал его в расточительности и тут же прикинул, какой была быего казна, если бы у того были бережливые руки. Кир пожелал доказать, чтоего щедрость вполне оправданна; разослав во все стороны гонцов к темвельможам своей страны, которых он особенно облагодетельствовал, он попросилих помочь ему, кто сколько сможет, деньгами, так как у него в них большаянужда, и сообщить, на что он может рассчитывать. Когда их письма былидоставлены, выяснилось, что друзья Кира, все как один, сочтя недостаточным