ься иподвергать себя испытанию, пока они не готовы к нему; и лучше нарушитьобычай и не спешить с воздаянием должного брачному ложу, где все исполненоволнения и лихорадки, а дожидаться, сколько бы ни пришлось, подходящегослучая, уединения и спокойствия, чем сделаться на всю жизнь несчастным,пережив потрясение и впав в отчаянье от первой неудачной попытки.
Не без основания отмечают своенравие этого органа, так некстатиоповещающего нас порой о своей готовности, когда нам нечего с нею делать, истоль же некстати утрачивающего ее, когда мы больше всего нуждаемся в ней;так своенравно сопротивляющегося владычеству нашей воли и с такоюнадменностью и упорством отвергающего те увещания, с которыми к немуобращается наша мысль. И все же, предложи он мне соответствующеевознаграждение, дабы я защищал его от упреков, служащих основанием, чтобывынести ему обвинительный приговор, я постарался бы, в свою очередь,возбудить подозрение в отношении остальных наших органов, его сотоварищей, втом, что они, из зависти к важности и приятности принадлежащих емуобязанностей, выдвинули это ложное обвинение и составили заговор, дабывосстановить против него целый мир, злостно приписывая ему одномупрегрешения, в которых повинны все они вместе.
Предоставляю вам поразмыслить, существует ли такая часть нашего тела,которая безотказно выполняла бы свою работу в согласии с нашей волей иникогда бы не действовала наперекор ей. Каждой из них свойственны своиособые страсти, которые пробуждают ее от спячки или погружают, напротив, всон, не спрашиваясь у нас. Как часто непроизвольные движения на нашем лицеуличают нас в таких мыслях, которые мы хотели бы утаить про себя, и темсамым выдают окружающим! Та же причина, что возбуждает наши сокровенныеорганы, возбуждает без нашего ведома также сердце, легкие, пульс: видприятного нам предмета мгновенно воспламеняет нас лихорадочным возбуждением.Разве мышцы и жилы не напрягаются, а также не расслабляются сами собой, нетолько помимо участия нашей воли, но и тогда, когда мы даже не помышляем обэтом? Не по нашему приказанию волосы становятся у нас дыбом, а кожапокрывается потом от желания или страха. Бывает и так, что язык цепенеет иголос застревает в гортани. Когда нам нечего есть, мы охотно запретили быголоду беспокоить нас своими напоминаниями, и, однако, желание есть и естьне перестает терзать наши органы, подчиненные ему, совершенно так же, както, другое желание; и оно же, когда ему вздумается, внезапно бежит от нас, ичасто весьма некстати. Органы, предназначенные разгружать наш желудок, такжесжимаются и расширяются по своему произволу, помимо нашего намерения, ипорой вопреки ему, равно как и те, которым надлежит разгружать наши почки.Правда, св. Августин, чтобы доказать всемогущество вашей воли, в ряду другихдоказательств ссылается также на одного человека, которого от сам видел икоторый приказывал своему заду производить то или иное количество выстрелов,а комментатор св. Августина Вивес добавляет пример, относящийся уже к еговремени, сообщая, что некто умел издавать подобные звуки соответственноразмеру стихов, которые при этом читали ему; отсюда, однако, вовсе невытекает, что данная часть нашего тела всегда повинуется нам, ибо чаще всегоона ведет себя весьма и весьма нескромно, доставляя нам немало хлопот.Добавлю, что мне ведома одна такая же часть нашего тела, настолько шумливаяв своенравная, что вот уже сорок лет, как она не дает своему хозяину ниотдыха, нм срока, действуя постоянно и непрерывно и ведя его, подобнымобразом, к преждевременной смерти.
Но и наша воля, защищая права которой мы выдвинули эти упреки, — как жедело обстоит с нею? Не можем ли мы по причине свойственных ей строптивости инеобузданности с еще большим основанием заклеймить ее обвинением ввозмущениях и мятежах? Всегда ли она желает того, чего мы хотим, чтобыжелала она? Не желает ли она часто того — и притом к явному ущербу для нас, — что мы ей запрещаем желать? Не отказывается ли она повиноваться решениямнашего разума? Наконец, в пользу моего подзащитного я мог бы добавить иследующее: да соблаговолят принять во внимание то, что обвинение, выдвинутоепротив него, неразрывно связано с пособничеством его сотоварищей, хотя иобращено только к нему одному, ибо улики и доказательства здесь таковы, что,учитывая обстоятельства тяжущихся сторон, они не могут быть предъявлены егосотоварищам. Уже из этого легко усмотреть недобросовестность и явнуюпристрастность истцов. Как бы то ни было, сколько бы не препирались и какиебы решения ни выносили адвокаты и судьи, природа всегда будет действоватьсогласно своим законам; и она поступила, вне всякого сомнения, вполнеправильно, даровав этому органу кое-какие особые права и привилегии. Он —вершитель и исполнитель единственного бессмертного деяния смертных. Зачатие,согласно Сократу, есть божественное деяние; любовь — жажда бессмертия и онаже — бессмертный дух.
Иной благодаря силе воображения оставляет свою золотуху у нас, тогдакак товарищ его уносит ее обратно в Испанию [13]. Вот почему в подобныхвещах требуется, как правило, известная подготовка души. Ради чего врачи стаким рвением добиваются доверия своего пациента, не скупясь на лживыепосулы поправить его здоровье, если не для того, чтобы его воображениепришло на помощь их надувательским предписаниям? Они знают из сочинения,написанного одним из светил их ремесла, что бывают люди, которыепоправляются от одного вида лекарства.
Обо всех этих причудливых и странных вещах я вспомнил совсем недавно всвязи с тем, о чем мне рассказывал наш домашний аптекарь, — его услугамипользовался мой покойный отец, — человек простой, из швейцарцев, а это, какизвестно, народ ни в какой мере не суетный и не склонный прилгнуть. Втечение долгого времени, проживая в Тулузе, он посещал одного больногокупца, страдавшего от камней и нуждавшегося по этой причине в частныхклистирах, так что врачи, в зависимости от его состояния, прописывали ему поего требованию клистиры разного рода. Их приносили к нему, и он никогда незабывал проверить, все ли в надлежащем порядке; нередко он пробовал также,не слишком ли они горячи. Но вот он улегся в постель, повернулся спиною; всесделано, как полагается, кроме того, что содержимое клистира так и невведено ему внутрь. После этого аптекарь уходит, а пациент устраиваетсятаким образом, словно ему и впрямь был поставлен клистир, ибо всепроделанное над ним действовало на него не иначе, как действует это средствона тех, кто по-настоящему применяет его. Если врач находил, что клистирподействовал недостаточно, аптекарь давал ему еще два или три совершеннотаких же. Мой рассказчик клянется, что супруга больного, дабы избежатьлишних расходов (ибо он оплачивал эти клистиры, как если бы они и в самомделе были ему поставлены), делала неоднократные попытки ограничитьсятепловатой водой, но так как это не действовало, проделка ее вскореоткрылась и, поскольку ее клистиры не приносили никакой пользы, пришлосьвозвратиться к старому способу.
Одна женщина, вообразив, что проглотила вместе с хлебом булавку,кричала и мучилась, испытывая, по ее словам, нестерпимую боль в областигорла, где якобы и застряла булавка. Но так как не наблюдалось ни опухоли,ни каких-либо изменений снаружи, некий смышленый малый, рассудив, что тутвсего-навсего мнительность и фантазия, порожденные тем, что кусочек хлебаоцарапал ей мимоходом горло, вызвал у нее рвоту и подбросил в то, чем еевытошнило, изогнутую булавку. Женщина, поверив, что она и взаправду изверглабулавку, внезапно почувствовала, что боли утихли. Мне известен также и такойслучай: один дворянин, попотчевав на славу гостей, через три или четыре дняпосле этого стал рассказывать в шутку (ибо в действительности ничегоподобного не было), будто он накормил их паштетом из кошачьего мяса. Этоввергло одну девицу из числа тех, кого он принимал у себя, в такой ужас, чтоу нее сделались рези в желудке, а также горячка, и спасти ее так и неудалось. Даже животные, и те, совсем как люди, подвержены силе своеговоображения; доказательством могут служить собаки, которые околевают стоски, если потеряют хозяина. Мы наблюдаем также, что они тявкают ивздрагивают во сне; а лошади ржут и лягаются.
Но все вышесказанное может найти объяснение в тесной связи души стелом, сообщающими друг другу свое состояние. Иное дело, если воображение,как это подчас случается, воздействует не только на свое тело, но и на телодругого. И подобно тому как больное тело переносит свои немощи на соседей,что видно хотя бы на примере чумы, сифилиса или главных болезней,переходящих с одного на другого, —
Dum spectant oculi laesos, laeduntur et ipsi:
Multaque corporibus transitione nocent, [14]
так, равным образом, и возбужденное воображение мечет стрелы, способныепоражать окружающие предметы. Древние рассказывают о скифских женщинах,которые, распалившись на кого-нибудь гневом, убивали его своим взглядом.Черепахи и страусы высиживают свои яйца исключительно тем, что, неотрываясь, смотрят на них, и это доказывает, что они обладают некоейизливающейся из них силою. Что касается колдунов, то утверждают, будто ихвзгляды наводят порчу и сглаз:
Nescio qui teneros oculus mihi fascinat agnos. [15]
Чародеи, впрочем, по-моему, плохие ответчики. Но вот что мы знаем наосновании опыта: женщины сообщают детям, вынашивая их в своем чреве, чертыодолевающих их фантазией; доказательством может служить та, что родиланегра. Карлу, королю богемскому и императору, показали как-то одну девицу изПизы, покрытую густой и длинною шерстью; по словам матери, она ее зачалатакою, потому что над ее постелью висел образ Иоанна Крестителя. То же самоеи у животных; доказательство — овны Иакова [16], а также куропатки и зайцы,