Отучив людей от щепетильности в выборе выражений, мы не причиним миру большого вреда.
Философия нисколько не ополчается против страстей естественных, лишь бы они знали меру, и она проповедует умеренность в них, а не бегство от них; ее усилия в борьбе с ними направлены лишь против тех страстей, которые чужды нашей природе и привносимы извне.
Неотъемлемая черта жадности – неблагодарность.
Честолюбие для своего удовлетворения часто выбирает пути обходные и необычные.
Иметь дело с людьми, которые восхищаются нами и во всем нам уступают, – удовольствие пресное и даже весьма вредное для нас… Я гораздо больше горжусь победой, которую одерживаю над самим собой, когда в самом пылу спора, заставляю себя склониться перед доводами противника, чем радуюсь, одолевая противника из-за его слабости.
Невозможно вести честный и искренний спор с дураком.
Брань во время споров должна запрещаться и караться, как и другие словесные преступления… Тот, кто вооружен лишь бранными словами, ищет любого пустякового предлога, чтобы рассориться и тем самым уклониться от беседы с человеком, с которым он не может тягаться умом.
Сказать по правде, нет глупости больше, назойливее и диковиннее, чем возмущаться и оскорбляться глупостями, творящимися вокруг нас. Ибо эта глупость обращается против нас же.
Глупость и разброд в чувствах – не такая вещь, которую можно исправить добрым советом… Близким своим мы обязаны оказывать такую помощь, прилежно учить их и наставлять, но проповедовать любому прохожему, исправлять невежество и тупость первого встречного – вот обычай, которого я никак не одобряю.
Упрямство и чрезмерный пыл в споре – вернейший признак глупости.
Пороком является также неспособность правильно оценить собственные возможности и говорить о себе больше, чем сам видишь.
Кто без причины жалуется, тот не встретит отклика на свои жалобы и тогда, когда они не будут беспричинными.
Следовало бы иметь установленные законами меры воздействия, которые обуздывали бы бездарных и никчемных писак, как это делается в отношении праздношатающихся и тунеядцев… Страсть к бумагомаранию, является, очевидно, признаком развращенности века.
Мы живем в мире, где честность, даже в собственных детях – вещь неслыханная.
Я ни в ком не подозреваю пороков, пока не увижу их своими глазами.
Даже недостатки находят себе поклонников.
Жаловаться всегда – значит никогда не встречать отклика на свои жалобы; часто изображать страдания – значит ни в ком не пробуждать сострадания.
Благородно и независимо высказанное признание ослабляет силу упрека и выбивает оружие из рук оскорбителя.
Человеческое благоразумие никогда еще не поднималось до той высоты, которую оно себе предписало.
Лучше немного безумия, чем тьма глупости, говорят наставления наших учителей, и еще убедительнее – оставленные ими примеры.
Даже наслаждение в глубинах своих мучительно.
Нельзя слепо отдаваться своим страстям и нестись сломя голову в погоню за выгодой.
Кто не умеет захлопнуть дверь перед своими бурными чувствами, тот не изгонит их, когда они вторгнутся внутрь.
Мне настолько же легко избегать страстей, как трудно их умерять.
Иные люди считают, что разумные соображения могут быть поняты только под звуки фанфар.
Честолюбие – порок не для мелких людишек.
Наш мир создан словно лишь для чванства: людей, надутых воздухом, кто-то подбрасывает вверх, как воздушные шары.
Длительно перенося что-либо, начинаешь привыкать к нему, а привычка порождает примирение со злом и даже подражание ему.
Гораздо обиднее, когда тебя обирают в безопасном месте, чем в темном лесу.
Самоуверенность и упрямство – явные признаки глупости.
Погоня за всеми известными нам удовольствиями сама по себе вызывает приятное чувство.
Наши удовольствия частенько испытывают друг к другу зависть и вражду: между ними происходят столкновения и распри.
Невоздержанность – чума для наслаждения, а воздержанность отнюдь не бич его, а наоборот – украшение.
Если одна сторона охвачена гневом, дадим ей разрядиться, и тогда мир всегда будет обеспечен.
Надо избегать таких наслаждений, которые влекут за собой еще большие страдания, и принимать с готовностью страдания, несущие за собой несравненно большие наслаждения.
Презирать то, что мы не можем постигнуть, – опасная смелость, чреватая неприятнейшими последствиями, не говоря уж о том, что это нелепое безрассудство.
Я не знаю, какой выгоды ждут для себя те, кто без конца лжет и притворяется; на мой взгляд, единственное, что их ожидает, так это то, что даже если им случится сказать правду, им все равно никто не поверит. Ведь с помощью лжи можно обмануть людей разок-другой, но превращать в ремесло свое притворство и похваляться им, как это делают иные из наших властителей, – это значит заранее предупреждать тех, кому предстоит иметь с ним дело, что всякое слово, слетевшее с уст подобных властителей, не что иное, как ложь и обман.
Знание и богатство
Судить о чем бы то ни было надо опираясь на разум, а не общее мнение.
Мозг, хорошо устроенный, стоит больше, чем мозг, хорошо наполненный.
Если я цитирую других, то лишь для того, чтобы лучше выразить свою собственную мысль.
Кто достаточно знает себя, тот не посчитает чужого дела своим, тот больше всего любит себя и печется о своем благе, тот отказывается от бесполезных занятий, бесплодных мыслей и неразрешимых задач.
Надо много учиться, чтобы осознать, что знаешь мало.
Человек крайне неразумен, он не в состоянии создать клеща, а между тем десятками создает богов.
Никто не огражден от возможности сказать глупость. Беда, когда ее высказывают обдуманно.
Знание не нужно нацеплять на душу, его нужно внедрять в нее; его не нужно наводить на нее, им нужно пропитывать ее.
Знания – обоюдоострое оружие, которое только обременяет и может поранить своего хозяина, если рука, которая держит его, слаба и плохо умеет им пользоваться.
Истинным раздольем и лучшим поприщем для обмана является область неизвестного.
Люди ничему так твердо не верят, как тому, о чем они меньше всего знают, и никто не выступает с такой самоуверенностью, как сочинители всяких басен – например, алхимики, астрологи, предсказатели, хироманты…
Нет стремления более естественного, чем стремление к знанию.
Не представляю себе, как можно довольствоваться знаниями, полученными из вторых рук; хотя чужое знание может нас кое-чему научить, мудр бываешь лишь собственной мудростью.
Наука – великое украшение и весьма полезное орудие.
Наука – великолепное снадобье; но никакое снадобье не бывает столь стойким, чтобы сохраняться, не подвергаясь порче и изменениям, если плох сосуд, в котором его хранят.
Наука – дело очень нелегкое. Наука пригодна лишь для сильных умов.
Философия призывает нас только к праздности и веселью. Если перед вами нечто печальное и унылое – значит, философии тут нет и в помине.
Ум, не имеющий никакой определенной цели, теряется; быть везде – значит быть нигде.
Те, кто уверяет, что имеет в голове много мыслей, но выразить их не умеет из-за отсутствия красноречия, – не научились понимать самих себя.
Чтобы обучить другого, требуется больше ума, чем чтобы научиться самому.
Очень полезно оттачивать и шлифовать свой ум об умы других.
Пытливости нашей нет конца, удовлетворенность ума – признак его ограниченности или усталости.
Книги сопровождают меня на протяжении всего моего жизненного пути, и я общаюсь с ними всегда и везде. Они утешают меня в мои старые годы и в моем уединенном существовании. Они снимают с меня бремя докучной праздности и в любой час дают мне возможность избавляться от неприятного общества. Они смягчают приступы физической боли, если она не достигает крайних пределов и не подчиняет себе все остальное.
Если, с одной стороны, наш ум крепнет вследствие соприкосновения с умами обширными и развитыми, то, с другой стороны, нельзя себе представить, насколько он теряет и вырождается вследствие постоянного знакомства и сношения с умами низменными и болезненными.
Бич человека – это воображаемое знание.
Надо стараться выяснить – не кто знает больше, а кто знает лучше.
Если мы зовем диковинным и чудесным недоступное нашему разуму, то сколько же таких чудес непрерывно предстает нашему взору!
Если можно быть учеными чужой ученостью, то мудрыми мы можем быть лишь собственной мудростью.
Книжная ученость – украшение, а не фундамент.
Самым лучшим доказательством мудрости является непрерывное хорошее расположение духа.
Я люблю науку, но не боготворю ее.
Очень многих я видел на своем веку, которые были доведены до совершенной тупости неумеренной жаждой знания.
Подлинно разумное обучение изменяет и наш ум, и наши нравы.
Только глупцы могут быть непоколебимыми в своей уверенности.
Люди ничему не верят так твердо, как тому, о чем они меньше всего знают.
В общении с людьми ум человеческий достигает изумительной ясности.
Мы берем на хранение чужие мысли и знания, только и всего. Нужно, однако, сделать их собственными.