Учитывая большое народнохозяйственное значение использования мокрых порохов, работу Н.М. Сытого выдвинули на Ленинскую премию. Однако ее отклонили после выступления “академика” Т.Д. Лысенко, который заявил: “Земля живая, от взрыва она пугается и перестает родить. Надо запретить взрывы”. Ленинская премия за работы с мокрым порохом все же была присуждена через несколько лет Н.М. Сытому и группе ученых, получивших интересные научные и практические результаты на базе опытов с мокрым порохом.
Физтех.
Интенсивная работа ученых всех стран, вызванная второй мировой войной и связанная с созданием новых, особо мощных боевых средств, привела к формированию трех новых крупнейших областей техники, опирающихся на новейшие и еще мало изученные направления науки:
— ядерная энергетика, берущая начало из работ над атомными бомбами;
— ракетная техника с созданием космических кораблей;
— электронные вычислительные машины, способные выполнять расчеты по самым сложным проблемам с точностью и скоростью во много тысяч раз большими, чем это можно было сделать прежними методами.
Началось и продолжается величайшее в истории человечества соревнование по развитию этих направлений в крупнейших странах мира, особенно в СССР и США. Как во всяком новом деле, решающим фактором было привлечение нужных людей, и в первую очередь ученых — математиков, физиков, химиков и армии опытных конструкторов.
Соединенные Штаты Америки решили эту проблему в основном “перекачкой мозгов” из других стран, предлагая крупным ученым оплату в несколько раз большую, чем они могли иметь у себя.
У нас в Союзе успех был достигнут благодаря концентрации сил Академии наук, отраслевых институтов, вузовской профессуры, особенно из наших главных университетов (Московского, Ленинградского, Томского) и сильных технических вузов (МВТУ, МАИ, МЭИ и других). Однако это решило проблему кадров лишь частично. Хуже всего было то, что уход ученых из вузов ослабил отбор и подготовку молодежи.
Положение осложнялось еще и тем, что оборудование вузов не соответствовало развитию тех направлений, для которых нужно было готовить кадры. Некоторые новые проблемы науки требуют зачастую сооружений стоимостью во много миллионов рублей. Совершенно ясно, что такими устройствами невозможно оснастить даже самые передовые учебные заведения.
Сознавая эти тенденции, еще до войны группа ученых нашей страны обратилась в правительство с предложением создать высшее учебное заведение нового типа, готовящее для современных областей физики и техники специалистов, сочетающих широту университетского образования с конкретностью технического. Война несколько задержала реализацию этой идеи. Сразу после ее окончания группа ученых, главным образом физики, математики и механики — П.Л. Капица, И.В. Курчатов, И.М. Виноградов, М.А. Лаврентьев, М.В. Келдыш, Г.И. Петровский, С.А. Христианович, Д.Ю. Панов, С.Л. Соболев, А.А. Дородницын выдвинули перед правительством предложение о создании Московского физико-технического института (МФТИ) — вуза особого типа для подготовки молодежи по новым особо важным специальностям.
В основу работы МФТИ были положены следующие принципы:
1. Все преподавание ведут ученые (профессора и доценты), активно работающие в новых областях. Зарплата не зависит от количества часов и от того, где еще работает ученый.
2. Студенты обеспечиваются общежитием и питанием.
3. Начиная с третьего курса основные работы студентов проводятся в соответствующих базовых институтах и конструкторских бюро под руководством ученых, работающих там и преподающих в МФТИ.
4. Отбор студентов организовывают профессора МФТИ по разным городам СССР.
Наше предложение было принято. Осенью 1945 года состоялся первый набор студентов. Я выбирал по Киеву, из пяти прошедших собеседование выбрал одного, ныне члена-корреспондента АН СССР Б.В. Войцеховского.
Для МФТИ было выбрано недостроенное здание вблизи станции Долгопрудная в Подмосковье. Во главе предприятия стал С.А. Христианович с его главными помощниками: генералом И.Ф. Петровым, Д.Ю. Пановым, Б.О. Солоноуцем, Захаром Дымовым (бывший чекист). В рекордно короткие сроки было закончено здание, построено общежитие, приобретено оборудование, в том числе остродефицитное.
С 1946 года Московский физтех (сначала в виде физико-технического факультета МГУ) начал работу. Лекции читали ведущие ученые (из физиков, например, П.Л. Капица, И.Е. Тамм, из химиков — Н.Н. Семенов), позже я привлек к работе в МФТИ С.А. Лебедева. Для преподавательской работы были приглашены также аспиранты и молодые кандидаты из Математического института имени В. А. Стеклова, университета и ряда НИИ по новой технике.
Я сам при командировках в Москву также читал отдельные лекции по математическим моделям взрывной техники.
По положению МФТИ, ведущие ученые имели право отобрать группу студентов (с согласия каждого из отобранных) и переделать для этой группы учебный план. Я отобрал для себя (на взрывную тематику) около 15 человек, отменил для них некоторые, считавшиеся обязательными, курсы, несколько раз возил к себе в Киев, в лабораторию в Феофании. Для ребят этой же группы примерно в 30 километрах от Москвы были построены жилье и бассейны для изучения подводных взрывов. Из этих 15 человек примерно 10 поехали со мной в Сибирь. Они составили первое ядро Института гидродинамики и продолжают работать здесь, имея самостоятельные отделы и лаборатории.
Базовыми институтами Физтеха являются ведущие институты Академии, министерств и ведомств: Физический институт имени П.Н. Лебедева, Институт физических проблем имени С. И. Вавилова, Институт атомной энергии имени И.В. Курчатова, Институт химической физики, Институт космических исследований, Вычислительный центр АН СССР и многие другие. Выпускники МФТИ, прошедшие через эти базовые институты и вооруженные свежими знаниями в своей области, направляются на работу в научно-исследовательские институты и конструкторские бюро.
Сегодня можно сказать, что в замечательных успехах нашей страны по главным научно-техническим проблемам современности Московский физтех сыграл и играет одну из главных ролей. Его создание было очень правильным и дальновидным шагом.
Радуясь этому, не могу не отметить, что нам очень не хватает аналогичного вуза нового типа в области прикладной математики. Отсутствие такого учебного заведения — одна из существенных причин нашего отставания по выпуску и использованию ЭВМ.
Физтеховская подготовка (фундаментальность заложенных знаний, умение ориентироваться в новом) полностью проявила свои достоинства и в условиях Новосибирского научного центра. Почти все приехавшие сюда физтеховцы разных специальностей — сейчас кандидаты или доктора наук, многие выросли в крупных руководителей (Ю.Н. Молин — директор Института химической кинетики и горения, В.М. Титов — заместитель директора Института гидродинамики, B.C. Соколов — ректор Красноярского университета и т. д.).
“Система Физтеха” все шире используется ведущими вузами страны. Весьма полное воплощение и дальнейшее развитие она получила в Новосибирском государственном университете, у истоков которого стояла целая группа основателей и преподавателей Физтеха (М.А. Лаврентьев, С.Л. Соболев, С.А. Христианович, Л. В. Овсянников, Б. О. Солоноуц и другие). Около десяти лет ректором НГУ был академик С.Т. Беляев — выпускник Физтеха.
О Новосибирском университете следует рассказать более подробно, но это я сделаю позже.
ГЛАВА 6
ПЯТИДЕСЯТЫЕ ГОДЫ
Конец сороковых годов был насыщен рядом важных для меня событий. В 1946 году я получил Сталинскую премию за работы по квазиконформным отображениям и связанное с ними решение задачи об уединенной волне (обе эти работы переведены и изданы за рубежом). В том же году меня избрали академиком АН СССР, в следующем году — в только что созданную Академию артиллерийских наук. В 1949 году я вновь получил Государственную премию (за работы по кумуляции) и был назначен директором Института точной механики и вычислительной техники. В 1950 году я был избран академиком—секретарем Отделения физико-математических наук АН СССР. Расскажу кратко о событиях, свидетелем которых я был на каждом из перечисленных этапов.
ЭВМ.
Вскоре после окончания Великой Отечественной войны и возвращения математиков в Москву в Стекловском институте был поднят вопрос о большой роли, которую должны приобрести в предстоящие годы ЭВМ. Эта точка зрения не поддерживалась Отделением технических наук, где все внимание уделялось вычислительным машинам на механическом принципе — “дифференциальным анализаторам”, а также аналоговым машинам. Была даже заметка в московской газете, где электронные машины критиковались и отвергались с философских (!) позиций.
В 1947 году я выступил на Общем собрании Академии наук, посвященном 30 —летию Октябрьской революции, с обзорным докладом о путях развития советской математики. В нем я вынужден был отметить наше отставание в области машинной математики. Приведу это место из своего доклада.
“Если по основным разделам математики к 30-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции мы можем рапортовать: мы догнали, а во многих разделах и перегнали зарубежную математику, то в отношении машинной математики нам нужно еще много усилий, чтобы догнать. Вычислительная ячейка, созданная в 1935 году в Математическом институте имени В.А. Стеклова, начинает выполнять, особенно за последние годы, крупные заказы. Эта ячейка за 12 лет из двух комнат распространилась на целый этаж и занимает сейчас больше половины всей площади Математического института. Дальше отделу приближенных методов распространяться в институте уже некуда, кроме того, его задачи таковы, что для их решения нужен совершенно другой размах”.
Я также высказал пожелание, чтобы решение Отделения физико-математических наук о создании специального института вычислительной техники, вынесенное более двух лет назад, нашло скорейшее и полное выполнение.