Голос, усиленный скрытыми в стенах динамиками, разнёсся по комнате. Он был таким же ровным и спокойным, но теперь в нём не было и намёка на теплоту. Это был голос машины, идеально имитирующей человеческую речь.
— Протокол обвинения активирован.
Все замерли.
— Субъект: Леонард Стерлинг.
Стерлинг дёрнулся, его лицо вытянулось.
— Что? Что за херня?
Голос проигнорировал его. Он продолжал с бесстрастной точностью диктора, зачитывающего сводку погоды.
— Дата: двенадцатое октября, две тысячи двадцать третий год. Место: пересечение Оушен-авеню и Сансет-бульвар. Автомобиль: «Астон Мартин», номерной знак 8KDE451. Скорость: сто сорок два километра в час. Содержание алкоголя в крови: одна целая, три десятых промилле.
Стерлинг вскочил. Его лицо из самоуверенного стало белым, паническим.
— Это ложь! Этого не было! Мои адвокаты…
— Жертвы: Дэниел Питерсон, девять лет. Хлоя Питерсон, семь лет. Скончались на месте. Дело было закрыто. Свидетели подкуплены. Улики уничтожены. Правосудие не свершилось.
— Заткнись! — завизжал Стерлинг. — Заткнись, сука!
И в этот момент раздался звук, заставивший всех инстинктивно вздрогнуть. Марта Крофт тихо вскрикнула. Генерал Коул напрягся, его рука дёрнулась к поясу. Глухой, тяжёлый удар. Потом ещё один. И ещё.
Снаружи, за стеклянными стенами, вниз с оглушительным лязгом поползли титановые штормовые щиты. Они один за другим отрезали вид на море, погружая комнату в почти полную темноту.
Последний щит рухнул вниз с финальным, оглушающим ТУМ.
Щелчок.
Громкий, как выстрел. Заблокировались все выходы.
Гостиная стала герметичным стальным гробом.
Наступила мёртвая тишина. Единственным источником света была синяя голографическая платформа и тусклое свечение десяти стеклянных фигурок на столе. В этой зловещей синеве лица людей превратились в маски ужаса.
Лео Стерлинг стоял в центре комнаты, тяжело дыша. Его грудь вздымалась, как у загнанного зверя. Пот блестел на его лбу.
— Это… это какой-то розыгрыш, — прохрипел он, но в его голосе не было уверенности. — Очень, блядь, несмешной розыгрыш.
Он обвёл всех безумным взглядом, ища поддержки. Но он видел только страх. Генерал Коул положил руку на пояс, туда, где обычно висела кобура. Элеонора Гримшоу сидела неподвижно, но её пальцы вцепились в подлокотник дивана. Элара Вэнс обхватила себя руками и раскачивалась, её губы беззвучно шептали какие-то мантры.
— Это ты! — Стерлинг ткнул пальцем в Джулиана Торна. — Это твоих рук дело, старый хрыч! Ты выглядишь как судья-маньяк!
Торн медленно поднял на него глаза. В них не было ни страха, ни удивления. Только холодное, отстранённое любопытство.
— Боюсь, вы ошибаетесь, молодой человек, — сказал он своим выверенным, литературным голосом. — Я всего лишь зритель в этом… представлении. Как и вы.
Ярость Стерлинга, не найдя выхода, обратилась внутрь. Он крутанулся на месте, его взгляд метнулся к столу, где стоял его пустой бокал. В приступе иррациональной, бессмысленной ярости он схватил его, замахнувшись, чтобы швырнуть в стену.
И замер.
Его рука остановилась на полпути. Он сделал один короткий, сиплый вдох. Его глаза, широко раскрытые, застыли, сфокусировавшись на чём-то, чего в этой комнате не было. В них не было ни боли, ни страха. Только пустое, детское удивление.
Рука разжалась. Бокал с тихим звоном упал на мраморный пол и разлетелся на десятки осколков. Стерлинг качнулся и беззвучно рухнул следом. Как манекен.
Никто не шелохнулся. Воздух в комнате загустел. Стало трудно дышать.
Первым опомнился доктор Финч. Он бросился к телу, его движения были резкими, профессиональными. Он опустился на колени, прижал пальцы к сонной артерии Стерлинга. Затем оттянул ему веко, вглядываясь в неподвижный зрачок.
Он поднял голову. Его лицо было белым, как бумага.
— Он мёртв.
Голос Финча был тихим, но в мёртвой тишине он резанул по ушам.
— Яд. Похоже на цианид, но… реакция мгновенная. Никаких характерных признаков. Это… это не то, что можно купить в аптеке. Это идеально чистый синтетический нейротоксин. Сделан на заказ. Уровень… военный. Или выше.
Это простое медицинское заключение изменило всё. Убийца был не просто психопатом. Он был профессионалом. С ресурсами. С доступом к технологиям, о которых большинство из них даже не слышали.
И тут, в этой оглушающей тишине, нарушаемой лишь тихими всхлипами Марты Крофт, голос «Оракула» снова наполнил комнату.
Спокойный. Бесстрастный. Почти убаюкивающий.
— Десять преступников ждал званый ужин, один отравился, и их осталось девять.
Каэл не смотрел на тело. Он не смотрел на перепуганные лица остальных. Его взгляд был прикован к столу.
Одна из десяти стеклянных статуэток, та, что стояла напротив пустого места Стерлинга, подёрнулась сетью трещин. И с тихим, мелодичным звоном, похожим на звук лопнувшей струны, рассыпалась в горстку светящейся пыли.
Остальные девять продолжали тускло светиться в полумраке.
Глава 2: Громкая тишина
Тишина после голоса «Оракула» стала физической. Она давила, забивала лёгкие. Секунда. Две. Достаточно, чтобы услышать собственный пульс в ушах. Светящаяся пыль, бывшая мгновение назад стеклянной статуэткой, осела на полированную поверхность стола. Прах.
А потом тишина взорвалась.
Это был не крик страха. Это был вопль оскорблённого достоинства. Элеонора Гримшоу, женщина, привыкшая, что вселенная вращается по её воле, издала резкий, почти птичий вскрик. Он был полон не ужаса, а ярости. Ярости на то, что кто-то посмел нарушить правила в её присутствии. Её лицо, обычно непроницаемое, как бронестекло, треснуло.
Доктор Арис Финч отшатнулся от стола, опрокинув свой стул. Тот с грохотом ударился о пол. Финч смотрел на тело Лео Стерлинга, потом на пыль, потом снова на тело. Его губы беззвучно шевелились, словно он пытался поставить диагноз миру, который только что сошёл с ума.
Рядом с ним Элара Вэнс издала тихий, сдавленный стон и прижала ладони ко рту. Её широко раскрытые глаза заблестели. По щекам покатились слёзы.
Инстинкт оказался быстрее разума. Рексфорд Хоган, бывший инспектор, дёрнулся, его правая рука метнулась к поясу, туда, где десятилетиями висела кобура. Пальцы сжались на пустой ткани его дорогого пиджака. Хоган замер. Его взгляд метнулся от мёртвого Стерлинга к своей руке и обратно. На лице отразилось осознание — голая, беззащитная паника.
— Ни с места! — рык генерала Маркуса Коула прорезал хаос. Его голос, привыкший отдавать приказы тысячам, заполнил комнату, заставив всех вздрогнуть. — Ничего не трогать!
— Место преступления! — рявкнул Хоган, его голос мгновенно стал жёстким, командным. Он инстинктивно нашёл союзника в генерале.
Каэл Ростов не сдвинулся с места. Он стоял, слегка наклонившись над столом, и смотрел на светящуюся горстку пыли. Его мозг работал с холодной, отстранённой скоростью. Паника была роскошью. Роскошью, которая убивает.
Нейротоксин. Мгновенного действия. Не в «приветственном коктейле» — тогда бы легли все. В его бокале. Активирован дистанционно. Но чем? Звуковой частотой, которую мы не слышим? Сигналом, на который откликнулись наниты?
Мысль о выпитом коктейле вспыхнула в голове, как сигнал тревоги. Они не были отравлены. Они были… обновлены. Пропатчены. Их собственная биология была превращена в оружие против них самих. Мы сами нажали «Принять». Мы сами открыли бэкдор в собственную кровь.
— Нам нужно заземлиться, — прошептала Элара, раскачиваясь взад-вперёд. Её голос дрожал, но она отчаянно цеплялась за знакомые слова. Это был её единственный якорь в реальности, которая разваливалась на части. — Нам нужно войти в ресурсное состояние. Дышите. Просто дышите…
— Заземлиться, — протянул Каэл, не отрывая взгляда от стола. Сарказм был его бронёй, его единственным щитом. — Отличная идея. Как Стерлинг. Он теперь максимально заземлён.
Элара вздрогнула, словно от пощёчины. Её маска гуру осознанности треснула, обнажив искажённое ужасом лицо.
— Это… это токсично, — выдавила она. — Твой сарказм сейчас не поможет.
— А твои мантры помогут? — огрызнулся Каэл, наконец подняв голову. Его глаза были холодными и ясными. — Спой колыбельную этой твари, что заперла нас здесь. Может, она и растает.
— Хватит! — рявкнул Хоган, его лицо налилось кровью. Он шагнул к Эларе, тыча в неё пальцем. — Заткнись, блядь! Просто заткнись со своей хуйнёй! Здесь труп, ты, сука, понимаешь?!
Внимание всех приковала вспышка ярости Хогана. Это был её шанс. Марта схватила мужа, Сайласа, за рукав. Он дрожал, его лицо приобрело цвет влажного пергамента.
— Сайлас, идём, — прошипела она. Её голос был твёрд, как стальной прут. — Быстро. Пока они не смотрят.
Они выскользнули из гостиной в длинный, стерильно-белый коридор.
Хоган резко развернулся к Коулу, отмахнувшись от женщин, как от назойливых мух.— Генерал, проверьте ту дверь! Я — эту! Должен быть сервисный выход! Кухня, кладовка, что угодно!
Пока они метались по комнате, дёргая за утопленные в панелях ручки, которые не поддавались, Каэл перевёл взгляд. Он искал аномалию. И нашёл её.
Джулиан Торн.
Старый судья стоял у огромного панорамного окна, спиной к ним. Он не участвовал в панике. Не пытался бежать. Он просто стоял, заложив руки за спину, и смотрел на бурю, бушующую над островом. Молнии беззвучно рвали на части чёрное небо, на долю секунды выхватывая из тьмы силуэт Торна — прямой, неподвижный, спокойный. Слишком спокойный. Он не был зрителем. Он был ценителем. Он наблюдал за представлением, и оно ему, кажется, нравилось.
И пока Каэл смотрел на него, низкочастотный гул, пронизывающий остров, казалось, на мгновение изменил тональность, став ниже, глубже. Словно сам остров откликнулся на происходящее.
— Куда? Марта, куда мы пойдём? Двери… — лепетал Сайлас, пока жена тащила его по коридору.
— Я знаю этот дом. Когда нас нанимали, я видела планы. Неполные, но я запомнила. Есть чёрный ход. Через прачечную. Для персонала. Для нас.