— Вы очень наблюдательны, мистер Стерлинг.
— Это часть моей работы, — я улыбнулся. — Анализировать детали и находить несоответствия. Так сколько?
— Пятьдесят долларов, — призналась она с неожиданной прямотой. — И еще пятьдесят, если все пройдет успешно.
— Успешно? — я приподнял бровь. — И что же считается успехом в этом маленьком спектакле?
— Мистер Харрисон должен был «случайно» зайти сюда через, — она посмотрела на изящные часики на запястье, — примерно десять минут. И застать нас в компрометирующей ситуации.
Вот оно что. План прост и жесток.
Харрисон, известный консерватизмом и щепетильностью в вопросах морали, должен был застать новоиспеченного младшего аналитика в объятиях неизвестной женщины на открытой террасе клуба.
В лучшем случае — серьезный выговор. В худшем — потеря доверия или даже увольнение. Изящный план, если бы не одно но.
— Сомневаюсь, что мистер Харрисон действительно придет, — сказал я. — Ван Дорен не настолько влиятелен, чтобы заставить главу фирмы приехать в клуб поздним вечером.
— О, но это не Ван Дорен, — улыбнулась Элеонора. — Мистер Фуллертон позвонил Харрисону, чтобы обсудить некоторые детали их договоренности. Харрисон сам предложил встретиться здесь.
Я почувствовал холодок по спине. Фуллертон. Мой новый важный клиент. Это осложняло ситуацию.
— И Фуллертон согласился участвовать в этом маленьком заговоре?
— Конечно нет, — она засмеялась. — Он просто удобный инструмент. Ван Дорен узнал о встрече от секретарши Харрисона.
Часы продолжали тикать. Если Харрисон действительно придет, у меня оставалось всего несколько минут, чтобы обернуть ситуацию в свою пользу.
— Что ж, Элеонора, — я принял решение. — У меня есть контрпредложение. Сто долларов, если вы поможете мне преподать урок Ван Дорену.
Ее глаза блеснули алчностью:
— Я слушаю.
— Вместо того, чтобы компрометировать меня, вы скомпрометируете его. Когда Харрисон появится, он застанет вас с Ван Дореном, а не со мной.
— И как вы это устроите?
— Пошлите официанта за Ван Дореном, — предложил я. — Скажите, что я внезапно почувствовал себя плохо и ушел. Он наверняка прибежит проверить, не сорвался ли его план. Когда он появится здесь, вам нужно лишь… проявить инициативу.
Элеонора оценивающе посмотрела на меня:
— А вы коварнее, чем кажетесь, мистер Стерлинг.
— Все дело в расчете вероятностей, — я достал бумажник и протянул ей сто долларов. — Заранее. Считайте это доказательством моей серьезности.
Она быстрым движением забрала деньги, спрятав их в сумочку:
— Договорились.
Я кивнул официанту, стоявшему у входа на террасу:
— Будьте добры, передайте мистеру Ван Дорену, что мисс Элеонора просит его немедленно прийти на террасу. Это срочно.
Официант поклонился и удалился. Я повернулся к Элеоноре:
— У вас около трех минут, чтобы подготовиться к появлению Ван Дорена. Постарайтесь быть убедительной.
— О, не беспокойтесь, — она расстегнула верхнюю пуговицу платья. — Это не первая моя роль.
— Не сомневаюсь, — я направился к двери. — Приятного вечера, мисс Вейнрайт… или как вас там на самом деле.
— Джин, — ответила она с неожиданной искренностью. — Просто Джин из Бруклина.
Я кивнул:
— Удачи, Джин из Бруклина.
Спустившись обратно в главный зал, я спрятался за колонной, откуда открывался хороший обзор и на вход в клуб, и на лестницу, ведущую на террасу. Ровно через две с половиной минуты я увидел, как Ван Дорен, встревоженный и нетерпеливый, поспешно поднимается на террасу.
Еще через три минуты у входа в клуб появился Харрисон в сопровождении Фуллертона. Оба выглядели так, будто прервали деловой ужин. Метрдотель почтительно поклонился и указал в сторону террасы.
Я выждал тридцать секунд и последовал за ними, держась на безопасном расстоянии. Поднявшись по лестнице, я услышал возмущенный голос Харрисона:
— Ван Дорен! Что это значит?
Выглянув из-за угла, я увидел прекрасно разыгранную сцену. Элеонора, с растрепанными волосами и наполовину расстегнутым платьем, «пыталась» привести себя в порядок. Ван Дорен, с размазанной помадой на воротнике и лице, выглядел совершенно ошеломленным.
— Мистер Харрисон! Я… это не то, что вы думаете…
— Я вижу достаточно, чтобы понять, что происходит, — холодно отрезал Харрисон. — На моей памяти, это уже третий подобный инцидент с вашим участием, Ван Дорен. Я закрывал глаза на ваши… эскапады, но компрометировать фирму перед важным клиентом?
Он бросил взгляд на Фуллертона, который наблюдал за сценой с плохо скрываемым весельем.
— Прошу прощения за этот неприятный эпизод, Джеймс, — обратился Харрисон к Фуллертону. — Уверяю вас, в «Харрисон Партнеры» мы придерживаемся высоких стандартов не только в бизнесе, но и в вопросах морали.
— Не беспокойтесь, Роберт, — добродушно ответил Фуллертон. — Молодость имеет свои привилегии. Хотя, должен признать, я ожидал увидеть здесь Стерлинга, а не вашего другого молодого сотрудника.
Я решил, что настало время появиться. Выйдя из-за угла, я изобразил удивление:
— Мистер Харрисон? Мистер Фуллертон? Не ожидал встретить вас здесь.
Харрисон повернулся ко мне:
— А, Стерлинг. Мы с мистером Фуллертоном решили обсудить некоторые детали нашего соглашения. — Он бросил презрительный взгляд на Ван Дорена. — К сожалению, наткнулись на неприятную сцену.
— Да, очень неловко, — я сделал вид, что только сейчас заметил Ван Дорена и Элеонору. — О… Ричард? Я не знал, что ты здесь.
Лицо Ван Дорена исказилось от ярости и унижения. Он понимал, что попал в собственную ловушку, но не мог ничего сказать, не выдав всего плана.
— Стерлинг, — процедил он сквозь зубы.
Элеонора, проявив актерский талант, изобразила смущение:
— Это я во всем виновата, господа. Кузен Чарльз был так любезен…
— Ричард, — автоматически поправил Ван Дорен, тут же поняв свою ошибку.
— Конечно, Ричард, — она театрально приложила руку ко лбу. — Простите, я так смущена.
Харрисон, явно желая закончить этот неприятный эпизод, повернулся к Фуллертону:
— Джеймс, может быть, продолжим наш разговор в более спокойной обстановке?
— Конечно, Роберт, — кивнул тот, затем повернулся ко мне. — Стерлинг, не забудьте о нашей встрече в четверг. У меня накопилось множество вопросов по вашему анализу потребительского сектора.
— Буду рад помочь, сэр, — я почтительно кивнул.
Когда Харрисон и Фуллертон удалились, Ван Дорен повернулся ко мне, в его глазах горела чистая ненависть:
— Ты. Это ты все подстроил.
— Подстроил? — я изобразил недоумение. — Я просто пришел поздравить мистера Харрисона с успешным днем. Откуда мне было знать, что ты развлекаешься здесь со своей кузиной?
Элеонора, теперь уже просто Джин из Бруклина, одарила Ван Дорена ледяным взглядом:
— Кажется, наша сделка отменяется, мистер Ван Дорен. А мне пора.
Она гордо прошествовала мимо нас, оставив Ван Дорена в состоянии бессильной ярости.
— Это еще не конец, Стерлинг, — прошипел он.
— Нет, — согласился я. — Это только начало. — Я сделал шаг ближе и добавил тихо: — В следующий раз, когда захочешь устроить ловушку, убедись, что твоя приманка знает твое настоящее имя. И что тебе не придется самому стать приманкой.
Оставив его переваривать случившееся, я вернулся к нашему столику, где Бейкер с Прайсом оживленно обсуждали какую-то скандальную историю с биржи.
— А, вот и ты! — воскликнул Бейкер. — Где ты пропадал? И куда делась эта красотка?
— Боюсь, у нас с мисс Вейнрайт оказалось не так много общего, — я пожал плечами. — А вот Ван Дорен, кажется, нашел с ней общий язык.
— Серьезно? — Прайс выглядел удивленным. — Не похоже на него. Он всегда такой чопорный.
— Внешность бывает обманчива, — философски заметил я, поднимая бокал. — За неожиданные открытия!
Мы выпили, и вечер продолжился без Ван Дорена, который, очевидно, решил не возвращаться к столу. Я мысленно просчитал вероятность того, что он оставит попытки навредить мне.
Не более пятнадцати процентов. Но теперь у меня было преимущество. Я знал, кто мой враг, а он только начинал понимать, с кем имеет дело.
После триумфа над Ван Дореном мое настроение заметно улучшилось. Оставшаяся часть вечера пронеслась в водовороте джазовых мелодий, клубах дорогого сигарного дыма и стаканах отличного контрабандного бурбона.
Бейкер, изрядно повеселев от выпитого, бесконечно рассказывал истории об экзотических инвестициях.
— И тут этот нефтяник из Оклахомы говорит: «Молодой человек, если это месторождение даст хоть каплю нефти, я лично съем свою шляпу!» — Бейкер театрально взмахнул рукой. — А через месяц я отправил ему соус для приправы.
Мы с Прайсом рассмеялись. Оркестр перешел к медленной композиции «Stardust», которая в моем времени станет классикой, а здесь была свежей новинкой.
Около полуночи я решил откланяться. Тело Уильяма Стерлинга, непривычное к большим дозам алкоголя, начинало протестовать.
— Джентльмены, оставляю вас покорять сердца прекрасных дам, — я поднялся, доставая из кармана кошелек.
— Брось, Стерлинг, — отмахнулся Прайс. — Сегодня я угощаю. Это меньшее, что я могу сделать для человека, заставившего Ван Дорена исчезнуть с вечеринки.
Я поблагодарил коллегу и, попрощавшись, направился к выходу. Швейцар почтительно распахнул передо мной дверь, а за ней открылся ночной Манхэттен во всей величественной красоте.
Несмотря на поздний час, улицы полны жизни. Молодые пары, смеясь, спешили в ночные клубы.
Музыканты с саксофонами и трубами неторопливо переходили от одного заведения к другому. Полицейский на углу снисходительно наблюдал за всем этим, время от времени меланхолично постукивая дубинкой по ладони.
Я уже собирался поднять руку, чтобы подозвать такси, когда заметил знакомую фигуру. Всего в двадцати футах от меня, у входа в соседний ресторан, стоял Оуни Мэдден в окружении двух крепких мужчин, явно не маклеров с Уолл-стрит.