После завершения разговора я откинулся в кресле, потягивая виски и обдумывая стратегию. Первый этап плана реализовывался даже лучше, чем я ожидал.
Успех с ATT дал мне не только прибыль, но и укрепил мою репутацию проницательного аналитика. Это открывало двери к более серьезным возможностям, как в рамках «Харрисон Партнеры», так и за их пределами.
Заказ золотых монет был первым шагом в создании «убежища» для капитала, которое останется нетронутым после биржевого краха. В ближайшие месяцы я планировал постепенно увеличивать долю физических активов, не привлекая при этом лишнего внимания.
Я взглянул на календарь на стене. Июнь 1928-го.
Допив виски, я открыл блокнот и начал набрасывать план действий на следующий месяц. Встреча с Элизабет Кларк завтра, ужин у Фуллертона в субботу, разговор с Прескоттом в пятницу… Каждый новый контакт, каждая новая возможность приближали меня к цели.
На последней странице я выписал три числа:
$6,000 — текущий капитал
$50,000 — цель к маю 1929
$250,000 — цель к октябрю 1929
Амбициозно, но выполнимо. Особенно для человека, знающего будущее.
Глава 17Неформальные встречи
Проснулся я с первыми лучами солнца, пробивающимися сквозь занавески. Карманные часы на прикроватной тумбочке показывали пять двадцать.
На десять минут раньше запланированного времени. Такова привычка, выработанная годами на Уолл-стрит. Еще с прошлой жизни. Мой внутренний будильник срабатывал точнее любого механического устройства.
Сегодня предстоял еще один важный день. Интервью с Элизабет Кларк требовало тщательной подготовки и ясной головы.
Быстро одевшись в спортивную форму, я вышел на утреннюю пробежку. За пару дней мой маршрут уже стал привычным. Вдоль Лексингтон-авеню до Центрального парка, петля вокруг озера и обратно. Легкий туман окутывал улицы, придавая городу таинственный вид.
Несколько ранних пешеходов смотрели на меня с тем же недоумением, что и вчера. Тучный полицейский на перекрестке даже остановился и поднес руку к дубинке, но, увидев мой приличный вид и уверенный кивок, только покачал головой.
Пробежка прояснила мысли. Я мысленно отрепетировал ключевые моменты предстоящего интервью. Кларк опасный противник, но и потенциально ценный союзник. Мне нужно произвести впечатление знающего эксперта, не раскрывая при этом настоящих источников информации.
Вернувшись домой, я принял холодный душ, тщательно побрился и выбрал костюм для важного дня. Темно-серый в тонкую полоску, белую рубашку и темно-синий галстук с мелким узором.
Консервативно, но не безлико. Образ молодого финансиста с собственным стилем.
Завтрак был легким. Яйцо всмятку, тост и кофе. Просматривая утреннюю газету, я с удовлетворением отметил небольшую заметку в финансовом разделе о вчерашнем росте акций ATT, хотя моего имени там, конечно, не упоминалось.
В офис я прибыл ровно в восемь. Торговый зал постепенно заполнялся сотрудниками, атмосфера оживлялась с каждой минутой.
Несколько коллег подошли поздравить меня с удачным прогнозом по ATT. Даже Паттерсон, ворчливый старший партнер, потерявший на Baldwin, неохотно кивнул мне с уважением.
Утро я посвятил анализу документов Милнера и подготовке первых рекомендаций по структурированию его инвестиционного портфеля. Мой новый статус опекуна счета на миллион долларов требовал особой тщательности.
Ближе к одиннадцати часам я переключился на подготовку к интервью, просматривая свои заметки и формулируя ключевые тезисы. В одиннадцать сорок пять я покинул офис, сообщив мисс Петерсон, что вернусь после обеда.
Кафе «Algonquin» располагалось на 44-й улице, в одноименном отеле, известном пристанище литературной и журналистской богемы Нью-Йорка. Место было выбрано Кларк не случайно.
Здесь собирался знаменитый «Круглый стол». Группа писателей, критиков и острословов, включая Дороти Паркер и Роберта Бенчли.
Вестибюль отеля встретил меня атмосферой сдержанной элегантности. Высокие потолки, мягкие ковры, стены, отделанные деревянными панелями. Все дышало утонченным вкусом начала века.
Метрдотель проводил меня в ресторан, где за угловым столиком уже сидела Элизабет Кларк. Девушка была одета в стильное бирюзовое платье с геометрическим узором.
Последний крик моды, но при этом достаточно консервативно для деловой встречи. Короткая стрижка «боб» с волной, закрывающей один глаз, подчеркивала чистую линию ее шеи и скул.
Увидев меня, она отложила книгу, которую читала (я успел заметить, что это был «Процесс» Кафки, довольно необычный выбор для американки 1928 года), и встала, протягивая руку.
— Мистер Стерлинг, — ее рукопожатие было крепким и уверенным, совсем не таким, как у большинства женщин того времени, — рада, что вы смогли выкроить время в своем, должно быть, чрезвычайно напряженном графике.
— После вашего звонка я специально освободил обед, мисс Кларк, — ответил я, занимая место напротив. — Считайте это признаком уважения к «New York World».
— И к ее журналистам? — в зеленых глазах мелькнула искорка.
— Особенно к тем, кто задает правильные вопросы, — парировал я.
Официант принял наш заказ. Французский луковый суп и куриный салат для нее, ростбиф и картофельное пюре для меня, чай для обоих. Когда он удалился, Кларк достала из элегантной кожаной сумочки небольшой блокнот и карандаш.
— Итак, мистер Стерлинг, — начала она, — Уолл-стрит гудит о вашем восхождении. Безошибочный прогноз по Baldwin Locomotive, блестящая рекомендация ATT… Некоторые уже называют вас «оракулом с Уолл-стрит». Довольно впечатляюще для человека, который всего несколько недель назад был неизвестным стажером.
— Боюсь, эти истории значительно преувеличены, — я скромно улыбнулся. — Как обычно бывает в нашем мире, где информация — валюта, а сплетни — способ ее обращения.
— И все же, — она склонила голову, изучая меня с профессиональным любопытством, — ваши успехи вполне реальны. Вы предсказали отскок Baldwin, когда опытные трейдеры массово продавали. Вы рекомендовали ATT за день до объявления о крупнейшем контракте. Это не просто удача, не так ли?
— Скажем так, удача благоволит подготовленному уму, — ответил я, используя известную цитату Пастера. — Мой подход довольно прост. Я ищу не то, что обещает самую быструю прибыль сегодня, а то, что имеет фундаментальную ценность независимо от рыночных колебаний.
Официант принес чай. Кларк сделала небольшой глоток, не сводя с меня глаз.
— Это объясняет вашу рекомендацию ATT, но не Baldwin. Та ситуация была другой. Кратковременной паникой, основанной на слухе.
— Верно, — согласился я. — Но даже тогда я исходил из фундаментальных показателей. Падение акций было совершенно непропорционально потенциальному влиянию отмены контракта на общую прибыль компании. Это иррациональная реакция, и рынок, хоть иногда и медленно, но всегда корректирует иррациональность.
— Звучит разумно, — заметила Кларк, делая пометки в блокноте. — Но так мог бы рассуждать опытный аналитик с двадцатилетним стажем, а не недавний выпускник колледжа. Откуда у вас такая мудрость?
Вот оно. Ключевой вопрос, к которому я уже подготовился.
— Я рос, наблюдая за крахом бизнеса моего отца, — ответил я, частично опираясь на реальную историю Уильяма Стерлинга. — Его текстильная фабрика разорилась не из-за плохого управления, а из-за внезапных изменений на рынке, к которым он не был готов. Это научило меня всегда смотреть на несколько шагов вперед и никогда не верить, что нынешние условия останутся неизменными.
Кларк внимательно слушала, и я заметил, что ее скептицизм слегка смягчился.
— Кроме того, — продолжил я, — я много читаю. Не только финансовые отчеты, но и исторические труды. Рынки следуют определенным паттернам, которые повторяются. Кто не изучает историю, обречен повторять ее ошибки.
— И какие ошибки мы рискуем повторить сейчас? — спросила она, непринужденно переходя к сути.
Принесли наши обеды, что дало мне момент для обдумывания ответа.
— Знаете, мисс Кларк, — начал я, когда официант удалился, — сейчас модно говорить, что мы вступили в новую эру процветания, где старые экономические законы больше не действуют. Что бесконечный рост возможен благодаря новым технологиям и современным методам финансирования.
Я сделал паузу, отрезая кусочек ростбифа.
— Но история учит нас, что подобные настроения возникали перед каждым серьезным спадом. Перед паникой 1873 года, перед крахом 1893-го. Каждый раз люди верили, что «на этот раз всё иначе».
— Вы предсказываете новый финансовый кризис? — ее карандаш замер над блокнотом.
— Я не выступаю с апокалиптическими предсказаниями, — я слегка улыбнулся. — Я просто напоминаю, что экономические циклы существуют, независимо от того, насколько мы хотим в них не верить. И что разумный инвестор всегда должен быть готов не только к росту, но и к возможной коррекции.
— Тем не менее, ваша позиция довольно еретическая по нынешним временам, — заметила она, возвращаясь к обеду. — Большинство ваших коллег проповедуют безудержный оптимизм.
— Возможно, именно поэтому мой умеренный консерватизм выделяется, — ответил я. — В мире, где все кричат о росте, даже шепот осторожности звучит громко.
Обед продолжился, и постепенно разговор стал менее формальным. Кларк рассказала о своем пути в журналистику, нелегком для женщины того времени. Выросшая в семье бостонского профессора экономики, она с детства интересовалась финансами, но обнаружила, что двери инвестиционных компаний для женщин закрыты.
— Поэтому я выбрала журналистику, — объяснила она. — Это позволяет мне не только писать о финансах, но и задавать вопросы, которые многие предпочли бы не слышать.
— Например? — спросил я, искренне заинтересованный.
— Например, о манипуляциях на рынке облигаций, которые проводит определенная группа банкиров, — ее голос понизился. — Или о сомнительных сделках Continental Trust с офшорными компаниями.