При упоминании Continental Trust я едва не поперхнулся. Это компания, связанная с Харрисоном и предположительно с гибелью отца Стерлинга, согласно информации, полученной от Риверса.
— Continental Trust? — переспросил я, стараясь звучать просто заинтересованным. — Это любопытно.
— Очень, — кивнула Кларк. — Особенно их связи с некоторыми инвестиционными домами Уолл-стрит. — Она внимательно посмотрела на меня. — Включая, возможно, вашего работодателя.
— Не уверен, что могу комментировать деловые связи «Харрисон Партнеры», — осторожно ответил я. — Я там совсем недавно и вряд ли посвящен во все дела фирмы.
— Конечно, — она слегка улыбнулась. — Я просто подумала, что человек с вашей наблюдательностью мог заметить интересные детали.
Напряжение момента разрядил официант, принесший десерт. Чизкейк для нее и яблочный пирог для меня.
— Знаете, мистер Стерлинг, — сказала Кларк, отведав десерт, — мне кажется, что вы рассказали мне достаточно для статьи, но далеко не все, что знаете. И это интригует даже больше, чем ваши инвестиционные стратегии.
— Журналистское чутье? — спросил я с легкой улыбкой.
— Женская интуиция, — парировала она, и в этот момент между нами проскочила искра, выходящая за рамки делового интереса.
— В таком случае, — я наклонился чуть ближе, — возможно, нам стоит продолжить разговор в менее формальной обстановке? Скажем, ужин вместо обеда?
Элизабет на мгновение задумалась, затем кивнула:
— Думаю, это было бы продуктивно. Как для моей статьи, так и для нашего взаимопонимания.
— В таком случае, — я достал из кармана визитную карточку и написал на обороте номер домашнего телефона, — позвоните мне, когда закончите статью. Мы могли бы отпраздновать ее публикацию.
— Или обсудить ваши возражения, — добавила она с озорной улыбкой, принимая карточку.
— Не думаю, что у меня будут возражения, если вы сохраните тот баланс между фактами и интерпретацией, который продемонстрировали в нашей беседе.
Когда мы вставали из-за стола, я заметил, что наш разговор привлек внимание нескольких посетителей. Среди них был известный колумнист Александр Вулкотт, один из завсегдатаев «Круглого стола», который с интересом наблюдал за нами.
— Кажется, мы привлекли внимание местных знаменитостей, — заметил я.
— О, не беспокойтесь, — улыбнулась Кларк. — Алекс просто коллекционирует интересные лица и разговоры для своих колонок. Но я сомневаюсь, что финансовые стратегии его заинтересуют. Разве что наш неформальный договор о будущем ужине.
Я расплатился по счету, несмотря на протесты девушки о том, что это деловой обед.
— Считайте это инвестицией в благосклонность прессы, — пошутил я.
Мы вышли вместе на залитую солнцем 44-ю улицу. Июньский день в разгаре, пешеходы спешили по делам.
— Было очень познавательно, мистер Стерлинг, — сказала Кларк, протягивая руку для прощания.
— Уильям, пожалуйста. Или Билл, если предпочитаете, — ответил я, пожимая ее руку.
— Тогда Элизабет, — кивнула она. — До скорой встречи… Билл.
Наблюдая, как она уверенно шагает в сторону редакции, я понял, что это знакомство может стать ключевым для моих планов. Элизабет Кларк не только острая на язык журналистка, но и проницательная женщина, чьи расследования о Continental Trust удивительным образом пересекались с историей Стерлинга.
Возможно, через нее я смогу узнать больше о темных делах компании и связях с Харрисоном. А может быть, она станет важным голосом, предупреждающим о грядущем крахе, когда придет время.
В любом случае, обед оказался более информативным, чем я ожидал, и не только с профессиональной точки зрения. Возвращаясь в офис «Харрисон Партнеры», я поймал себя на мысли, что впервые за долгое время думаю не только о финансовых стратегиях, но и о выразительных зеленых глазах, которые, казалось, видели больше, чем я хотел показать.
Несколько групп сотрудников, оживленно беседующих между собой, замолчали при моем появлении. Взгляды, брошенные в мою сторону, варьировались от нейтрально-любопытных до откровенно недоброжелательных.
Я прошел к столу, сохраняя невозмутимое выражение лица. На рабочем месте меня ждала стопка документов.
Отчеты компаний, рекомендованных мной для портфеля Милнера. Рядом лежала записка от Харрисона: «Жду полный анализ по Милнеру к завтрашнему утру».
Приступив к работе, я краем глаза наблюдал за происходящим в зале. В дальнем углу, у стола Паттерсона, собралась небольшая группа.
Среди них я заметил Ван Дорена, вернувшегося после недельного отстранения. Его лицо выражало плохо скрываемое торжество, когда он что-то увлеченно объяснял Паттерсону, периодически бросая взгляды в мою сторону.
Бейкер, проходивший мимо с кипой бумаг, задержался у моего стола.
— Смотрю, наш опальный аристократ активно наверстывает упущенное, — он кивнул в сторону Ван Дорена. — Все утро окучивает Паттерсона. Кажется, нашел благодарного слушателя для своих жалоб.
— На меня, полагаю? — спросил я, не отрываясь от документов.
— А на кого же еще? — Бейкер понизил голос. — Ходят слухи, что он пытается убедить старика, будто твой прогноз по Baldwin был не аналитическим успехом, а результатом инсайдерской информации.
Я поднял взгляд от бумаг:
— Это серьезное обвинение.
— Еще бы, — кивнул Бейкер. — Паттерсон потерял кучу денег своих клиентов на той панике. Если он поверит, что у тебя был нечестный доступ к информации…
— У него нет никаких доказательств, — спокойно ответил я. — Потому что их не существует. Мой анализ основывался исключительно на публичных данных и логических выводах.
— Мы-то знаем, — Бейкер бросил быстрый взгляд через плечо, — но Ван Дорен умеет быть убедительным. И он не один. Прайс и Коллинз тоже с ним заодно.
Это не удивило меня. Прайс всегда завидовал чужим успехам, а отец Коллинза старый друг семьи Ван Доренов.
— Спасибо за предупреждение, — я кивнул Бейкеру. — Буду начеку.
— Да брось, — Бейкер попытался разрядить обстановку, — Харрисон не дурак. Он видит результаты. А после ATT твои акции взлетели до небес.
Когда Бейкер ушел, я продолжил работу, но теперь более внимательно следил за происходящим в зале.
Ван Дорен явно в стихии. После недельного унижения он жаждал реванша и видел в моем успехе личное оскорбление.
Через час я заметил, как Паттерсон поднялся из-за стола и направился к кабинету Харрисона. Под мышкой он нес какую-то папку. Ван Дорен проводил его взглядом, в котором читалось плохо скрываемое торжество.
Я решил действовать на опережение. Срочно закончив основную часть анализа для портфеля Милнера, я вложил документы в кожаную папку и направился к кабинету Харрисона, намереваясь перехватить Паттерсона после его визита.
Проходя мимо стола Ван Дорена, я заметил, как он и Прайс поспешно накрыли какие-то бумаги. Раскрытая газета «Financial Chronicle» лежала так, что виднелась моя фотография. Видимо, из статьи о молодых финансистах, которую опубликовали на прошлой неделе. Рядом с ней лежал нож для бумаги.
«Детский сад», — подумал я, но внутренне насторожился. За этими мелкими проявлениями неприязни могло скрываться нечто более серьезное.
У кабинета Харрисона я встретил выходящего оттуда Паттерсона. Его лицо, обычно румяное, сейчас было бледным, а взгляд неопределенным.
— Паттерсон, — кивнул я в знак приветствия.
Он остановился, пристально глядя на меня:
— Стерлинг. Я только что говорил о вас с Харрисоном.
— Надеюсь, в позитивном ключе? — спросил я, сохраняя внешнее спокойствие.
— Скажем так, — медленно произнес он, — не все в этой фирме верят в чудеса. Некоторые из нас предпочитают факты и доказанный опыт.
— Совершенно с вами согласен, — я встретил его взгляд. — Именно на фактах и строился мой анализ Baldwin. Те же факты, которые были доступны всем, просто интерпретированные иначе.
Паттерсон сжал губы:
— Ван Дорен говорит, что видел вас с помощником сенатора Бингэма накануне.
Вот оно что. Ловкая ложь, которую трудно опровергнуть.
— Боюсь, мистер Ван Дорен ошибается, — твердо сказал я. — В тот день я был в офисе до позднего вечера, работая над рекомендациями для Вестона. Это могут подтвердить мисс Петерсон и ночной сторож. — Я сделал паузу. — Кроме того, я бы никогда не скомпрометировал репутацию фирмы, используя нелегальные источники информации.
Паттерсон изучал меня некоторое время, затем слегка кивнул:
— Харрисон сказал примерно то же самое. — Он поправил лацкан пиджака. — Тем не менее, Стерлинг, в этой фирме мы ценим командную работу и определенную скромность в заявлениях. Особенно от молодых сотрудников.
— Я всегда стремлюсь быть полезным членом команды, сэр, — ответил я. — И ценю мудрость и опыт старших коллег.
Эта маленькая дань уважению, казалось, слегка смягчила его.
— Хорошо, — проворчал Паттерсон. — Посмотрим, как долго продлится ваша удачная полоса.
Он ушел, а я постучал в дверь кабинета Харрисона.
Внутри босс выглядел задумчивым, постукивая пальцами по столу.
— А, Стерлинг. Как подготовка анализа Милнера?
— Продуктивно, сэр, — ответил я, кладя папку с анализом Милнера на стол. — Скоро уже закончу. Полагаю, вы уже беседовали с мистером Паттерсоном, сэр.
Харрисон внимательно посмотрел на меня:
— Да. Он выразил некоторые опасения относительно источников вашей информации по Baldwin.
— Я заметил определенное недовольство моим прогнозом, — дипломатично ответил я. — Что неудивительно, учитывая позиции его клиентов.
— Паттерсон — ценный партнер, — медленно произнес Харрисон. — Но иногда его суждения затуманиваются эмоциями. Особенно когда речь идет о потерянных деньгах. — Он открыл папку с моим анализом для Милнера. — Я сказал ему, что лично проверю все ваши рекомендации на ближайшие недели, чтобы убедиться в их обоснованности.
Я понял, что Харрисон нашел изящный способ успокоить Паттерсона, не ущемляя меня.