— Разумеется, — я встретил его взгляд с невозмутимостью. — Я намерен задекларировать все активы согласно действующим нормам. Моя цель не уклонение от налогов, а диверсификация рисков хранения.
Адамс удовлетворенно кивнул. Мы оба понимали реальное положение дел. В 1928 году еще не существовало жестких требований по декларированию зарубежных активов, а международное перемещение золота регулировалось минимально.
— Что до нашей основной операции, — перешел я к следующему вопросу, — как продвигается формирование позиции по Consolidated Oil?
Лицо Адамса стало серьезным. Он вытащил из другого ящика тонкую кожаную папку и расстелил на столе несколько листов с таблицами.
— Мы завершили приобретение нашей части. Семьдесят пять тысяч акций по средней цене $34.62. Счет в «Адамс и Сыновья» от имени «Midwest Freight» теперь показывает позицию в полном объеме.
Я внимательно изучил таблицу приобретений. Адамс, как всегда, действовал методично. Покупки разбиты на небольшие лоты и распределены по времени, чтобы не вызвать резкого движения цены.
— А как обстоят дела с маржинальным обеспечением? — спросил я.
— Согласно вашим инструкциям, мы использовали десятипроцентную маржу. Таким образом, ваши двадцать пять тысяч наличных контролируют позицию в двести пятьдесят тысяч долларов. — Адамс нахмурился. — Должен заметить, мистер Уайт, что такой уровень кредитного плеча представляется мне чрезмерным, даже учитывая текущую рыночную практику.
— Понимаю вашу озабоченность, — ответил я. — Обычно я тоже предпочитаю более консервативный подход. Однако в данном случае мы рассчитываем на весьма краткосрочную операцию.
— И все же маржинальный кредит — это не бесплатное удовольствие, — настаивал Адамс. — Текущая ставка составляет порядка десяти процентов годовых. То есть, если поддерживать такую позицию в течение года, процентные расходы полностью съедят ваш первоначальный взнос.
Адамс был прав, и это важный аспект маржинальной торговли, о котором многие неопытные спекулянты забывали. В этом крылась одна из причин будущего краха. Когда рынок перестал расти, проценты по маржинальным кредитам продолжали накапливаться, загоняя инвесторов в долговую яму.
— Справедливое замечание, — согласился я. — Однако наша операция рассчитана максимум на неделю. За это время процентные платежи составят примерно четыреста восемьдесят долларов, что вполне приемлемо при ожидаемой прибыли.
Адамс выглядел не вполне убежденным, но кивнул, признавая мою логику.
— Перейдем к стратегии выхода, — я наклонился ближе к столу. — Когда будет объявлено о поглощении, нам нужно действовать быстро, но не опрометчиво. Предлагаю следующую схему продаж.
Я нарисовал на листе бумаги диаграмму.
— В первый час после объявления продаем только десять процентов позиции, небольшими партиями через разных маклеров на биржевом полу. Это позволит нам протестировать рынок и оценить глубину спроса. В течение дня реализуем еще сорок процентов, увеличивая размер лотов, если цена стабильна или растет, и уменьшая в случае ее снижения.
Адамс внимательно следил за моими расчетами.
— Оставшиеся пятьдесят процентов, — продолжил я, — продаем на следующий день, когда новость полностью усвоится рынком и, возможно, появятся институциональные покупатели, желающие приобрести крупные блоки акций.
— А если цена начнет быстро падать? — спросил Адамс.
— На этот случай у нас есть резервный план. Если цена в какой-то момент упадет на пять процентов от пика, мы ускоряем продажи, чтобы реализовать позицию до дальнейшего снижения.
Адамс сделал пометки в блокноте.
— В теории выглядит разумно. Однако я бы посоветовал быть готовым к любым неожиданностям. Рынок никогда не ведет себя точно по плану, особенно в такие волатильные моменты, как объявление о поглощении.
— Совершенно верно, — согласился я. — Поэтому я буду лично присутствовать на бирже в момент объявления, чтобы мы могли быстро адаптировать стратегию.
Адамс закрыл папку и убрал ее обратно в ящик стола.
— Есть еще один вопрос, который меня беспокоит, — произнес он после небольшой паузы. — Учитывая размер нашей позиции, распределенной между несколькими брокерскими конторами… Возможно, я спрашиваю слишком прямо, но информация о предстоящем поглощении…
Он не закончил фразу, но его взгляд говорил сам за себя.
— Мистер Адамс, — я встретил его взгляд с невозмутимостью. — В нашей профессии успех основан на трех вещах. Анализе, интуиции и удаче. Я доверяю своим методам, и они служили мне верой и правдой. Что до деталей… Думаю, в некоторых случаях, чем меньше знаний, тем больше спокойствия.
Адамс медленно кивнул. Он был достаточно опытен, чтобы не задавать вопросов, ответы на которые могли бы поставить его в неудобное положение.
— Мне по душе ваша осмотрительность, — сказал он наконец. — В любом случае, согласно текущему законодательству, даже если бы у вас была внутренняя информация, использование ее для торговли не является незаконным.
Он прав. Комиссия по ценным бумагам и биржам еще не создана, а законы против инсайдерской торговли появятся еще позже.
— Последний вопрос, — я аккуратно упаковал золотые монеты обратно в шкатулку. — Проявлял ли кто-нибудь интерес к нашим операциям? Замечали ли вы необычное внимание со стороны других участников рынка?
Адамс задумался.
— Один случай, вероятно, стоит упоминания. Вчера брокер из «Морган Ко» интересовался у моего младшего партнера, не заметил ли тот необычную активность в акциях Consolidated Oil. Разумеется, мы не предоставили никакой информации, сославшись на конфиденциальность клиентских операций.
Это тревожный знак. «Морган Ко» имел тесные связи с Standard Oil, компанией, которая готовилась поглотить Consolidated. Возможно, они заметили необычную активность и начали расследование.
— Благодарю за информацию, — я поднялся, давая понять, что встреча подходит к концу. — Держите линию связи открытой. При получении любых новостей я хочу знать немедленно, в любое время суток.
Адамс тоже встал, протягивая руку для рукопожатия.
— Будет исполнено, мистер Уайт. И позвольте еще раз посоветовать проявлять осторожность. Даже в отсутствие формальных законов против инсайдерской торговли, чрезмерное внимание влиятельных участников рынка редко идет на пользу.
— Мудрый совет, — я пожал его руку. — Именно поэтому я ценю наше сотрудничество.
Покидая офис «Адамс и Сыновья», я ощущал приятную тяжесть шкатулки с золотыми монетами. Первый камень в фундаменте моей финансовой крепости, которая должна устоять во время грядущей бури.
Впереди насыщенный день. Мне предстояло завершить формирование позиции по Consolidated Oil через «Прескотт Бразерс», затем вернуться к своей обычной работе в «Харрисон Партнеры», и все это время сохранять внешнее спокойствие человека, не ожидающего никаких экстраординарных событий.
Дождь к этому времени прекратился, но улицы оставались влажными, отражая облачное небо. Я поднял руку, подзывая такси, и дал водителю адрес в финансовом квартале. Операция «Consolidated Oil» вступала в завершающую фазу.
Чтобы сменить образ Уильяма Стерлинга на Роберта Грея, мне понадобилось менее пятнадцати минут. Такси высадило меня в нескольких кварталах от «Прескотт Бразерс», и я быстро скользнул в вестибюль небольшого отеля «Эссекс», где заранее снял номер на первом этаже исключительно для подобных трансформаций.
Элегантный серый костюм Стерлинга сменился более консервативным коричневым твидом с елочным узором. Прибавились тонкие очки в роговой оправе и неброский галстук цвета бургундского вина.
Я натянул парик, тщательно зачесал волосы на пробор и добавил незначительные накладные усы, которые удивительным образом меняли очертания лица. Завершающий штрих — фальшивое родимое пятно на правой скуле, нанесенное специальным театральным карандашом.
Глядя в зеркало, я увидел совершенно другого человека. Степенного, немного педантичного финансового управляющего средних лет. Такие люди встречаются в каждом банке и брокерской конторе, никогда не привлекая лишнего внимания. Идеальная маскировка.
Выйдя из отеля, я свернул на Уолл-стрит, смешавшись с потоком деловых людей, наводнявших финансовый квартал в полуденные часы. Золотые монеты я оставил в гостиничном сейфе. Их перемещение требовало отдельной операции, которую я планировал на вечер.
Брокерская контора «Прескотт Бразерс» располагалась в элегантном здании из белого камня, всего в двух кварталах от Нью-Йоркской фондовой биржи. В отличие от скромного офиса Адамса, здесь все дышало респектабельностью и процветанием.
Мраморный вестибюль с высокими колоннами, бесшумные лифты с медными деталями, ливрейные швейцары. Атмосфера заведения с вековыми традициями.
Я поднялся на третий этаж, где располагался торговый зал конторы.
Просторное помещение с высокими окнами наполнял гул голосов и стрекотание телеграфных аппаратов. Биржевые клерки в белых рубашках с подтяжками сновали между столами, разнося бланки заказов и полоски тикерной ленты.
— Мистер Грей! — навстречу мне поднялся Генри Прескотт-младший, племянник основателя фирмы и мой основной контакт в этой брокерской конторе. — Рад вас видеть. Надеюсь, поездка была приятной?
— Вполне сносной, — я позволил себе легкий бостонский акцент, несколько растягивая гласные. — Погода, конечно, оставляет желать лучшего.
Прескотт-младший проводил меня к отдельному столу в углу зала. В свои тридцать с небольшим он уже обладал внушительным списком клиентов и репутацией надежного брокера.
Что более важно для меня, он никогда не задавал лишних вопросов, если клиент не желал раскрывать детали инвестиционной стратегии.
— Итак, — он придвинул ко мне бланк заказа, — продолжаем формировать позицию по Consolidated Oil для Gulf Coast Import?
— Совершенно верно, — я достал из кожаного портфеля документы, подтверждающие мои полномочия действовать от имени компании. — Сегодня приобретаем остаток запланированного объема. Семьдесят пять тысяч акций.